К концу прошлого века стремительное развитие информационных технологий привело к пониманию, что взрывной рост производства и обработки информации (рис.1) не может не трансформировать нашу цивилизацию в какое-то совершенно новое качество.

Одновременно с этим компьютерные мощности удваивались каждые полтора-два года (эмпирический «закон Мура»). В результате стала вероятна так называемая «технологическая сингулярность», понимаемая или как рождение нового сверхчеловека (если технологии позволят людям изменить самих себя), или как замена человека на искусственный интеллект (если быстрее технологии смогут воспроизводиться и «выйдут из-под контроля») — в любом случае, люди в теперешнем виде могут исчезнуть, подобно тому, как из космологической сингулярности родилась новая, наша, вселенная — не оставив никакой информации о том что было до неё.

Действительно, мы начинаем наблюдать серьезное развитие алгоритмов искусственного интеллекта, прежде всего «человекоподобных» нейросетей, а также методов изменения человека (например, биотехнологий манипуляции с генетическим кодом или кибертехнологий соединения мозга и компьютера с помощью нейроинтерфейса). Всё это действительно вроде бы приводит к безальтернативности стремительного изменения человека со скоростью уже технологической, а не биологической эволюции.

«Я не верю научной фантастике типа “Звездного пути”, где люди через триста пятьдесят лет практически не изменяются. Думаю, сложность человека и его ДНК будет достаточно быстро возрастать», — Стивен Хокинг , «Краткие ответы на большие вопросы».

Однако на самом деле совершенно необязательно преодолевать вызовы информационного взрыва с помощью изменения или замены человека: законы функционирования и развития мыслящей материи, сформулированные в статьях, а затем в книгах «Цивилизация после людей» и «Апгрейд в сверхлюди», справедливы для любых вариантов эволюции, они не говорят, из каких компонентов будет состоять развитая мыслящая материя конца 21-го века — будет ли это сверхчеловек, искусственный интеллект или нечто третье.

Конечно, первое, что представляется в качестве мыслящей материи будущего, — это машины, люди-киборги или биологически изменённые люди наподобие «Газонокосильщика». Но современные тенденции говорят о том, что она будет гораздо менее зрелищной. Да и роль человека в мире развитой мыслящей материи будет гораздо менее триумфальная, близкая к тому варианту, который в книге «Цивилизация после людей» назван «Реликтовые люди». Эта новая, постчеловеческая цивилизация, эта технологическая сингулярность будет напоминать вовсе не взрыв, а… планетарный лишайник. По крайней мере, в этом веке. Потом эта структура эволюционирует в новый вид, но об этом речь в следующих главах. А контуры «лишайниковой цивилизации» второй половины 21-го века мы увидим уже сейчас.

Конечно, цивилизация 21-го века не будет растением, но она будет покрывать планету именно той симбиотической структурой, которой покрывает лишайник камни и деревья. Это сетевая структура с капсулами, в которых живёт производящий элемент. В случае лишайника — это симбиоз грибницы и водоросли, в случае цивилизации 21-го века — это то, что получится из симбиоза интернета и человека. Не случайно лишайники были одними из первых организмов, освоивших сушу: ведь для того чтобы водоросль эволюционировала в наземное растение, нужно гораздо больше времени, чем для того чтобы она просто поселилась в капсуле грибницы. Так и человеку — сложно перестроить себя в сверхчеловека, в некий новый тип мыслящей материи. А сконструировать новый тип мыслящей материи как симбиоз человека и окружающего его, «живущего в интернете» искусственного интеллекта, гораздо проще: «водоросль» есть, «грибница» тоже, осталось только ожидать появления капсул. И именно о них пойдёт речь сейчас.

Итак, знания и информационные технологии накапливаются всё быстрее, в то время как рост населения, напротив, останавливается. При этом возможности человеческого мозга всегда будут расти медленнее возможностей нечеловеческих носителей информации. Потому что достаточно легко разработать «независимую» технологию хранения данных. И гораздо сложнее — кибертехнологию, способную ещё и «подключаться» напрямую в мозг или биотехнологию на базе мозга — так как у этих двух последних гораздо больше ограничений.

Таким образом, человек будет всё меньше справляться с обработкой данных и всё больше нуждаться в искусственном интеллекте как в советнике — покупок, поездок, знакомств, трудоустройства, и так далее.

Именно поэтому рынок data science («науки о данных») сегодня является одним из наиболее быстрорастущих. По данным Psmarketresearch, в период 2018–2023 гг. он увеличится на 39,3%, достигнув $195,6 миллиарда. По-прежнему, основной доход здесь ожидается от анализа покупательской активности (стимуляция продаж и маркетинговые исследования — рис.2). Сейчас, например, более 90% прибыли Google (лидер этого направления) получает именно на целевой рекламе. Среди основных игроков следует также упомянуть Microsoft, IBM, Wolfram Research, DataRobot, Sense, RapidMiner, Domino Data Lab и Alteryx.

Кроме упомянутых продаж и маркетинга, рост ожидается в областях логистики, служб поддержки клиентов и рекрутинга (рис.2).

Наиболее востребованными навыками в этих областях, по мнению Psmarketresearch, будут методы больших данных, бизнес-аналитики, машинного обучения, математического программирования, статистики, фильтрации данных и автоматизции решений. Заметим, что разработка методов происходит значительно медленнее роста информационной базы (рис.1). Более того, интернет вещей раскрывает новые возможности извлечения информации из камер, смартфонов, бытовых приборов. Уже сейчас накоплено значительно больше данных, чем люди в состоянии обработать (тем более, по данным исследовательской компании IDC, около 80% — это неструктурированные данные). Большинство из них кажутся не только неструктурированными, но и ненужными — но это лишь потому что мы не в силах резюмировать их по всему объёму, извлекая полезную информацию. А в принципе, и в статистике работы бытовых приборов содержатся новые изобретения, и в записях телефонных разговоров — новые законы психологии и надёжные социологические данные (например, как потенциальные результаты выборов любого претендента на любой пост, так и его рейтинг через заданное количество лет после избрания). Кстати, Эдвард Сноуден предполагает, что все телефонные разговоры непрерывно сохраняются на специализированных серверах и ждут методов, способных извлечь из них всю необходимую будущим заказчикам информацию. Да и сами люди выкладывают огромные объёмы данных о самих себе. На YouTube ещё 10 лет назад ежедневно выкладывалось более 5 лет видео (сейчас эти показатели, скорее всего, гораздо больше): просмотреть и извлечь какие-то глобальные выводы из таких объёмов под силу только будущему искусственному интеллекту.

Ситуация похожа на открытие огромных запасов полезных ископаемых, которые пока некому добывать (так нашли нефть на Аравийском полуострове — когда страны Персидского залива были одними из беднейших в мире). Только вместо нефти тут информация, а вместо буровых вышек — методы её извлечения.

Таким образом, из невозможности обрабатывать свою собственную информацию возникает необходимость симбиоза людей и искусственного интеллекта. Уже сейчас люди живут в некоем «протосимбиозе» с интернетом: ведь только там они находят решения всех своих проблем, всех рабочих, личных и бытовых вопросов. Я назвал это «протосимбиозом», поскольку пока большинство данных в интернете «пассивные» — их нужно «брать», чтобы самому что-то решать. Но именно сейчас происходит «активизация» интернета. Так, например, пассивный сервис Mapquest (где можно было распечатать несколько альтернативных маршрутов и карту) сменился Google maps, а затем и активными навигаторами (которые сами говорят, куда ехать, как объезжать пробки, как не нарушать ПДД, а если у вас машина с автовождением, то они и сами вас везут). А в случае компаний доставки — не только везут, но и сами решают, сколько, куда и когда везти (как показывает рост «логистики» — нижнего синего компонента колонок на рис.2). По мере того как данные интернета и связанные с ними алгоритмы будут становится активными, они всё больше будут «сами везти» человека во всех его делах, предлагая на выбор несколько готовых, адаптированных для него решений.

Рынок методов предложения решений, как указано выше, растёт уже сейчас. И не только в бизнесе, но и в личной жизни. Так, например, Google, обрабатывая персональные данные — из поисковых запросов (Google.com), истории браузера (Chrome) и всего использования смартфона (Android) — адаптирует рекламу и новости персонально для каждого пользователя. Социальные сети предлагают друзей и досуг. Уже очень скоро активный интернет будет фактически сам подбирать, что покупать, с кем общаться и какие новости смотреть каждому человеку. Именно так будет создан тот самый недостающий элемент лишайника — капсула. В нашем случае капсула — это свой «мини-мир», или «прокси-мир», в котором будет жить каждый человек.

Заметим, что сейчас в развитых странах и тем более в городских ландшафтах сожительство биосферы и техносферы носит именно такой «капсульный» характер: природа живёт не в диком виде, а в специальных резервациях: от маленьких оранжерей и зимних садов до огромных природных парков и заповедников. Зимний сад для природы — это та же уютная капсула внутри гораздо менее приветливого мира.

Образ будущего порой совсем не похож на тот, что представляется нам. И когда показывают новости о достижениях робототехники, я не вижу за жонглирующими роботами образ проглядывающего будущего. По крайней мере, не вижу будущего мейнстрима. Это всё равно как если бы в прошлом веке в качестве символа 2010-х годов показали бы электрический самокат вместо смартфона. Зато настоящее будущее, зыбкий пока контур «мини-миров», этих лишайниковых капсул, я увидел во время чтения отзыва бэкпэкера о путешествии на Шпицберген, который заканчивался примерно так:

«Когда приближался отпуск этого года, я заметил в своей новостной ленте рекламу путешествия на Камчатку — что ж, возможно, это судьба ».

Вот так незаметно начинаем мы жить в специально приготовленных для нас мирах. Кто-то — в мире самостоятельных путешественников, и социальные сети поворачиваются к нему своей бэкпэкерской стороной, кто-то — в мире Холодной войны, и тогда социальные сети и телепрограммы тоже выглядят соответствующе, кто-то , например, в мире японской поэзии — он вообще видит новости только о триумфальном шествии японской культуры по миру, а соцсети для него — это большой литературный клуб, в котором его хайку восторгаются специально для него найденные или искусственно созданные поклонницы или поклонники.

В следующих главах мы рассмотрим, насколько реальны будут эти «прокси-миры», то есть чему будет ближе цивилизация-лишайник: к описанным выше зимним садам и оранжереям или к показанным в фильме «Матрица» штабелям ванн с физраствором, в которых мы будем спать и видеть каждый свой сон — кто-то сон полярного исследователя, кто-то — поэта, кто-то — футуролога… (ванны — это, конечно, перебор, но, например, в тексте «Сон будущего» книги «Индульгенция людей» описано, как можно прийти к примерно такому результату).

Мы рассмотрим также связанный с этим вопрос: насколько дружественным будет окружающий человека искусственный интеллект и сохранится ли человек в его теперешнем виде? Так, некоторые лишайники сохраняют поглощённую им водоросль (которая, можно сказать, и «не замечает», что живёт уже не в океане, а в своём «мини-мире» внутри лишайника), в то время как некоторые проникают в тело водоросли сетью своих гаусторий. Мы рассмотрим и вопрос, не будет ли человек в «мини-мире» всё больше упрощаться. Так, например, упростились нейроны мозга — когда-то независимые клетки, которые теперь заняты только тем, что пропускают через себя разнообразные импульсы. Как им «кажутся» их импульсы, так и нам могут казаться наши ощущения — что они «наши», что мы генерируем их по своей воле, стремясь к разнообразию ощущений, а между тем всё это будет лишь частью мыслительной активности планетарного неведомого нам «мозга».

Из книги А. Мищенко «Конец проекта “Человек”»