Зарплата $10, цена принтера — $1200

— Компания изначально занималась продажей и дистрибуцией техники HP, правильно?

— Да, мы появились 13 января 1994 года в этом же здании, в комнате 1303. На тот момент уже было несколько крупных игроков: «Белсофт», «Таир», «Дайнова», «Би-Проект», «Реста». Как начали? Убедили Вену, что мы можем стать партнером и дистрибьютором. Столкнулись с перечисленными компаниями, которые представляли московский офис. Но поскольку он подчинялся венскому, нас тоже авторизовали.

— Что тогда было с деньгами в стране?

— Просто для понимания: тогдашняя зарплата по стране была в районе $10 в месяц. А лазерный принтер стоил $1200. Компания HP продавала их нам по тысяче долларов. Для нас $10 — это были хорошие деньги. Поэтому считали так: $1000 + $10 — и продаем за $1010. Мы вышли на рынок и сильно потрясли его: где-то за год стали делать 60% техники HP в Беларуси. Тогда нам и предложили стать дистрибьютором.

Компанию Belhard создавали четыре человека, которые на тот момент ничего не смыслили ни в бизнесе, ни в HP. Но было желание. Я тогда работал в технологическом институте: мне все нравилось, я любил компьютеры.

Я бы и не пошел в бизнес, наука очень интересна для меня. Но родился второй сын. Моя зарплата после аспирантуры была $6. А коляска стоила $50.

Поэтому и решился. Хотя уже тогда говорили, что поезд ушел.

— В смысле? Ниша продаж техники уже была занята?

— Да, нам говорили, что у тогдашних игроков рынка оборот уже в сотни тысяч долларов. Теперь это не космическая сумма для бизнеса. Но представьте, что это как сейчас десятки миллионов долларов. И мы, со своими зарплатами в $6, хотим туда попасть.

— Как вы перешли от дистрибуции техники к разработке софта? 

— Допустим, вы открыли заправку — люди приезжают машины заправлять. Потом видите, что они еще хотят помыть автомобиль, колеса подкачать и так далее. Так у вас заправка обрастает автомойкой и шиномонтажом. Это можно применить к любому бизнесу: начинаешь заниматься чем-то одним, и вокруг появляются смежные сферы. Продаете компьютерную технику — логично, что надо думать, какие еще услуги и товары нужны вашему заказчику. И ведь он уже знает вас, вы себя зарекомендовали.

Компания HP оказалась очень удобным партнером в этом плане: кроме компьютеров была вся периферия, а в области принтеров равных им вообще не было. Покупка периферии открывала перед нами любую дверь. Потом уже перешли к серверам, сетевому оборудованию.

Само ПО мы начали продавать в 1996 году. Идея такая. Продали вы компьютеры, сервер, принтеры. А что с ними дальше делать? В те годы как раз появился класс пользователей компьютеров, которых сейчас мы называем бухгалтерами. Среди них тогда было много бывших сотрудников различных НИИ. Бухгалтер в 90-е мог претендовать на зарплату в $100. По тем временам — отличные деньги, несравнимо большие относительно любой другой работы, которой человек мог заниматься.

Это был феномен массовой переподготовки людей: они научились работать с компьютером, освоили «1С». Просто наше законодательство было очень несовершенным: за ошибку бухгалтера компания могла заплатить штраф в несколько оборотов — это очень дорого для фирмы. На бухгалтерах не экономили, отсюда и их зарплаты. До 2000 года, по нашим оценкам, на компьютере научились работать около 400 тысяч человек.

— ПК стали появляться в Беларуси где-то с 1993 года, да? Как-то все быстро случилось.

— Массово — даже с 1995—1996. Люди за пять лет стали профессиональными пользователями. Те, кто умел работать на компьютере, ценились гораздо выше тех, кто не умел.

Когда сейчас говорят «взрослого человека трудно переучить» — это абсолютная неправда. Если хочешь вместо $10 получать $100, возникает огромная тяга и способности, которых сам от себя не ожидаешь.

Мы начали продавать не просто компьютеры, а целостную систему. Тогда стали появляться ERP-системы (используются для оптимизации работы предприятия. — Прим. Onliner), и Belhard взялся за их разработку. В дополнение мы занялись обучением людей работе с ними. Так назрела необходимость в учебном центре.

— Он создавался вами как дополнительный пакет услуг или уже тогда подозревали, что всего через 10—15 лет айтишников будет не хватать?

— Изначально центр открывали сугубо под внутренние цели и цели наших заказчиков. Но потом в программировании начался бум. Вот сейчас многие компании пишут что-то вроде «мы делаем софт с 1994 года». Тут нечему удивляться, ведь, например, банки очень давно работают с софтом. Но массового вовлечения людей в индустрию не было. IBA и EPAM стали первыми, кто начал раскачивать это направление в Беларуси.

— Где вы набирали айтишников? Это ведь сейчас везде курсы, которые сделают из вас программиста за два месяца.

— А программисты тогда получали довольно мало. Наверное, в нашем случае работало сарафанное радио. Когда возникала потребность в сотруднике, люди сами к нам шли. За $100—200 они с удовольствием работали. Причем приходили со своими идеями.

— Значит, были времена, когда программисты мало зарабатывали?

— Да, причем сами искали работу и стучались в двери. Они были самыми обычными людьми.

Встреча с рэкетменами

— Вы столкнулись с тем, что понимают под «лихими 90-ми»?

— Да, конечно.

— То есть к вам приходили крепкие молодые люди в кожанках?

— Приходили, только они в спортивных костюмах были. Пытались нас крышевать.

— Как это выглядело? Хотели долю от вас получать или бизнес целиком забрать?

— Допустим, какая-то фирма хочет вам что-то поставить на очень выгодных условиях. Вы проводите оплату, а в ответ тишина. Эта фирма оказывается ловушкой. И потом приходят крепкие ребята: мол, мы вас от такого защитим. В подобном участвовали, скажем так, изголодавшиеся спортсмены и люди с криминальным прошлым. Они называли фирмы «дойными коровами». Меня вот в лес вывозили, например.

— Да ладно. С мешком на голове, как в фильмах?

— До такого не дошло. Но обещали подвесить на дереве.

— Это изменило ваши подходы к ведению бизнеса, безопасности? Наняли охранников?

— Нет, я все же верил в торжество закона. Тогда власть предприняла ряд шагов, чтобы лишить криминал и денег, и людей. Можно сказать, что получилось. И очень быстро, буквально лет за пять, все сошло на нет. По большому счету мы даже не успели понять, что такое криминал и крышевание в том виде, в каком его знают в России, Украине.

 О создании ПВТ и его льготах

— Вы стали одной из первых компаний, которые вошли в ПВТ, так?

— Да. Можно сказать, мы даже немного поучаствовали в его создании.

— Как тогда ПВТ создавался? Вы получили то, что ожидали от статуса резидента?

— Все началось с «Инфопарка». Мы в 2000 году мощно занялись «оффшорным программированием», делали первые крупные проекты. За тестировщика, помню, платили $1200, за разработчика — $1800. По тем временам в Беларуси $100 уже были хорошей зарплатой. Так что мы начали развивать это направление работы.

И вот в 2003 году появился «Инфопарк» при БГУ. Он давал льготы: у вас не было НДС, налог на прибыль — 5%. Это существенно. Денег на тот момент у государства особо не водилось. Идея заключалась в предоставлении софтверным фирмам льгот, чтобы сэкономленные деньги они могли пустить на развитие. Собственно, так и произошло. Это заслуга Владимира Басько и Александра Курбацкого.

Но основной посыл фирм касался ФСЗН в размере 35%, и он не был решен в рамках «Инфопарка». Это одна из основных статей расходов. Если компания платила все налоги, то была вынуждена выставлять заказчику высокую стоимость. Нашли способ не платить налоги — значит, стали дешевле рынка.

И получается, что когда ты честный и работаешь по закону, то оказываешься неконкурентоспособным. А если нечестный — можешь и в тюрьме оказаться.

Со временем возникла идея ПВТ. Кстати, идею его создания кому только не приписывают: даже слышал, что мне. На самом деле ПВТ — творение Валерия Цепкало (первый директор ПВТ. — Прим. Onliner). Мы с ним вместе учились в технологическом институте, после армии он поступил в МГИМО, потом получил должность посла Беларуси при ООН. Поработав в США, он понял, что IT может стать отличным драйвером роста доходов страны.

На тот момент, мне кажется, руководство Беларуси не до конца понимало эффективность создания ПВТ. Цепкало просто поверили. Декрет был подписан, и началось.

Почему нужны льготы для образования

— Какая инициатива касательно ПВТ не реализована, но больше всего вам нравится?

— Образование. Мы тогда говорили: слушайте, если у айтишников есть льготы, то почему их не может получить IT-образование? Все профильные вузы готовили 2,5 тысячи человек, и ПВТ прирастал на такое же количество. Получается, что образование — слабое звено этой системы. Да, программисты много зарабатывают, страна получает валюту, появляются рабочие места, продаются квартиры. Но рост незначительный. Мне вот хотелось расширять бизнес. А некем: людей нет. То ограниченное число специалистов быстро вышло на предел по зарплатам, а поднимать еще выше — значит, терять заказы, потому что ценник слишком высоким становится.

— В чем должны выражаться льготы по образованию?

— Налоговые льготы — те же, что и в случае с разработкой: снятие ограничений на изменение содержания курса, на зарплату преподавателя. Иначе он уйдет за станок.

— А в чем проблема?

— IT-образование есть в большинстве крупных фирм, они сами себе готовят кадры, но основной поток новобранцев дают вузы. К сожалению, большинство выпускников вузов приходится переучивать радикально — им дают не те знания. Получился разрыв между возможностями классического образования и потребностями компаний. Классическая модель не успевает изменять содержание на потребу дня для IT-специалистов. Возьмем строительство, машиностроение — там тоже есть инновации, но совсем другие темпы.

Специалистов необходимо готовить к тому, что сейчас нужно IT-рынку. Мы уперлись в несколько законодательных актов, сдерживающих динамику изменения учебных программ. В частности, Кодекс об образовании здесь нам не подмога.

Мы хотели, чтобы наша IT-академия стала учреждением образования. В таком случае слушатели не платили бы НДС (то есть курсы для них были бы доступнее) и мы смогли бы выдавать дипломы гособразца. Столкнулись вот с чем. Если выдаем дипломы гособразца, то на что они? Есть право выдавать только на программы, утвержденные Министерством образования. А процесс утверждения и внесения изменений занимает годы.

Вот у вас курс по Java. Была седьмая версия, вышла восьмая — в ней много нововведений. А вы самостоятельно можете поменять только небольшую часть курса, остальное — на согласование с профилирующим вузом, что может занять годы. Иначе получите штраф и потеряете статус учебного заведения.

Проверка качества подготовки была бы простой: знания подтверждались бы в едином центре. Вот как с получением водительских прав: заканчиваете любую автошколу, но знания нужно продемонстрировать ГАИ. Так и рейтинг учебных заведений легко сформировать.

Просто для понимания: в Гарварде программа за год меняется на 90%. А в Индии говорят, что айтишная программа не может быть длиннее полугода, иначе выпускник получит устаревший объем информации.

Все слушали нас, кивали головами, но ничего не происходило. В результате сошлись на том, что мы не являемся учебным заведением и не выдаем дипломы гособразца. Хотя в Штатах, например, вообще нет понятия «диплом государственного образца»: там у каждого вуза свой диплом, который котируется в зависимости от статуса этого университета, процента трудоустройства специалистов.

И остается вопрос с зарплатами преподавателей. Зачем работать в вузе за $300—400, если твой же выпускник сразу будет получать $1000? Преподаватели ушли в частные компании. А учить кто будет? В вузах мало молодых людей, преподаватели в основном не знают английского. Во всем мире переходят на непрерывное образование, когда любой объем знаний осваивается набором краткосрочных курсов и практическим закреплением в промежутках.

50% белорусов смогут работать удаленно

— У вас на стене плакат «Проект IT-страны». Что такое «IT-страна» в вашем понимании?

— Это новая экономика Беларуси. Мы хотим, чтобы 50% населения работало удаленно, из дома, за рубеж. Понятно, что удаленная работа — мировой тренд. Люди тратят меньше денег: не нужен транспорт, офис, расходы на него. Кроме того, экономятся 2—3 часа, которые уходят на дорогу. В Штатах, например, на удаленке работают уже больше 50 миллионов. В Японии — 32%. Поэтому 50% для нас к 2035 году — вполне реально. Нужно научить людей тому, чтобы они соответствовали вакансиям, за которые платят хорошие деньги. Сейчас таких вакансий больше за рубежом. Есть шанс стать первыми в мире, кто будет работать удаленно в таком масштабе.

Для простых задач (вроде сопровождения интернет-магазина) достаточно подержанного ноутбука за $150—200. А зарплата будет, если работать хотя бы на Россию, в районе $650. Интернет расширил рабочую площадку до масштаба всей планеты.

— Работать на, условно, США, жить в Беларуси и тратить деньги здесь же — эта идея понятна. Но вам не кажется, что одной только зарплаты недостаточно для желания остаться?

— Вопрос очень спорный. Вы говорите о менталитете молодежи, особенно когда ее сейчас в армию стали призывать активно. Это, конечно, подталкивает к эмиграции. Но многие возвращаются. Посмотрите на американские налоги, например, или стоимость медицинской страховки, цену на недвижимость — даже если в кредит берешь. Сам по себе белорус — не эмигрант, это не в нашем менталитете. Хотя да, у молодых людей подход уже меняется.

Программистам в Беларуси живется очень хорошо. Давайте посмотрим в окно: дороги нормальные? Да. Преступность? Низкая.

— Медицина, образование для детей…

— Если у вас есть деньги, с этим все тоже будет очень хорошо. То, что вам не нравится в бесплатном варианте, окажется доступным за оплату. Конечно, в госклинике вы не получите тот уровень сервиса, который ожидаете или видите в медцентре. Но врачи-то еще не уехали в Польшу.

У нас не Швейцария. Но и не так плохо, чтобы бросить все и уехать. При условии, что вы хорошо зарабатываете.

— Когда эта IT-страна уже наступит?

— Изначально у нас был неправильный подход. Мы надеялись на помощь правительства, а потом подумали: неужели сами не справимся? И начали работать в этом направлении под эгидой Конфедерации предпринимательства. Это прежде всего бизнес-проект, способный раскручиваться за счет собственных средств и банковских кредитов. Разработана дорожная карта. В ней все расписано: кому что делать и в какой последовательности. Помощь со стороны государства ускоряет достижение целей. На форуме 21 ноября будем подробно об этом говорить.

Раскрою один из секретов проекта. Между заказчиком и исполнителем будет стоять организатор — директор небольшой компании, работающий по упрощенке и заинтересованный в ее развитии.

Ему в помощь будет набор сервисов катализаторов. Мы также хотим больше развивать не фриланс, а B2B: чтобы не сам человек искал заказы, а компания. Так для всех игроков будет проще. Постепенно, начав с мелочей вроде того же ведения интернет-магазина, некоторые люди захотят большего. Они начнут узнавать, чем еще можно заниматься — захотят подняться до программирования. Начнем мы с регионов. В Минске не все пойдут на зарплату в $300—400, а в районах — легко. В авангарде также — люди с инвалидностью.

Мы в состоянии перевести 50% трудоспособных белорусов на удаленную работу. Нужно начать и идти вперед поэтапно, анализируя достижения и препятствия, внося в процесс необходимые изменения.

Проект очень скоро принесет свои первые плоды и людям, и бизнесу, и стране в целом. Больше денег в стране — больше рабочих мест в других сферах. Больший бюджет позволит увеличить зарплаты госслужащим, пенсии, расходы на социальные нужды.

Даже если представить, что в стране не будет строиться новых заводов, а старые будут закрываться, ничего плохого не произойдет. Работают люди удаленно на весь мир, живут и тратят деньги здесь — в этом нет никакой фантастики.

Читайте также:

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by