Киевский метрополитен в тот день не работал. Чтобы добраться с Дарницы до расположенной в центре редакции, я направился на остановку маршрутки. На остановке собрались буквально сотни людей — без метро Киев был реально полупарализован. Кто-то из ожидавших транспорта поговорил по телефону, потом растерянно сообщил окружающим: «Сказали — не ехать в центр, оттуда все разбегаются». — «Что, почему?» — «Никто не знает, говорят — стрельба».
День скорби? Не помню приспущенных флагов и траурных лент. Помню дымящиеся окна Дома профсоюзов — там в ночь на 19 февраля в результате противостояния «Беркута» и протестующих возник пожар. Но утром 20 февраля дым пожарища смешался с дымом горящих шин — несмотря на объявленное накануне перемирие, майданщики пошли в наступление, отбили стелу Независимости, затем продолжили вытеснять силовиков вверх по улице Институтской.
Завязались схватки у Октябрьского дворца (вскоре майданщики заняли это здание). В это же время начались столкновения на Грушевского. Часть протестующих начали восстановление разрушенных баррикад.
© РИА Новости / Андрей Стенин
Тогда, находясь в центре событий, сложно было увидеть общую картину. Со сцены на Майдане прозвучал призыв: «Не стреляем нашим в спину» (за точность цитаты не ручаюсь, но смысл был таков). Значит, в кого-то стреляют? Протестующие считали, что огонь по ним ведёт «Беркут», отходящие к Арсенальной площади «беркутовцы» кричали, что «у майдановцев — боевые патроны».
Работали водомёты, силовики применяли гранаты со слезоточивым газом. На Институтской раненые и убитые — стрельбу вели снайперы, принадлежность которых до сих пор не установлена. Следствие не закончено, доказать виновность «беркутовцев» не удаётся. Много вопросов, на которые до сих пор нет ответа. Стрельба велась как по активистам Майдана, так и по силовикам — знакомый почерк, стоит вспомнить о событиях 1993 года в Москве…
© РИА Новости, Андрей Стенин
Позднее будут обнародованы данные о количестве погибших и раненых. Через два года один из активистов расскажет, как убивал сотрудников МВД. Появятся признания грузинских боевиков, утверждающих, что именно их наняли в качестве снайперов сторонники протестующих.
По официальной версии — виновные «беркутовцы» и тогдашнее руководство Украины. Даже горячие сторонники Майдана будут высказывать сомнения в официальной версии. Но всё это потом, а тогда — вой сирен «скорой», окровавленные носилки… По официальным данным, 20 февраля погибли более 50 человек (49 протестующих и 4 силовика).
Страшный был день, один из самых страшных в новейшей истории Украины.
Стоит отметить, что действия протестующих на линии огня действительно вызывают уважение: несмотря на обстрел, они продолжали выносить раненых.
А что с расследованием? Ранее (6 февраля 2019 года) экс-президент Виктор Янукович заявил, что «на самом деле расстрелы на Майдане сделали организаторы Майдана, и независимые журналистские расследования показали, что организация этой ужасной провокации была выгодна тем, кто хотел сорвать мирные соглашения, которые фактически 20 февраля начались с участием трех европейских государств — Франции, Германии и Польши».
Янукович напомнил, что в подписанном соглашении был пункт о создании международной независимой группы по расследованию преступлений на Майдане, и добавил: «Если бы пять лет назад эта группа начала работать, то этой трагедии, катастрофы, которая произошла на Украине, не было бы».
Впрочем, о своей ответственности за трагический финал прежней Украины экс-президент не вспомнил…
Если рассуждать с позиций здравого смысла, то приходится признать, что кровопролитие на Майдане менее всего было нужно Януковичу. Зачем? Чтобы объявили «кровавым диктатором»? Зато эти расстрелы позволили руководителям Майдана радикализировать в те часы обстановку, поднять народ на еще более сильные протесты и в конце концов через сутки произвести государственный переворот и захватить власть в Киеве и стране.
А еще это жертвоприношение позволило устроителям госпереворота создать культ «небесной сотни», положив его в основу создаваемой новой идеологии нынешнего украинского государства. Узнаем ли мы правду? Может быть, через много лет, а может быть — уже скоро.
Как бы то ни было, всё тайное когда-то становится явным. И мы рано или поздно узнаем правду.