Каждая революция оригинальна по-своему. Однако технология революционных изменений всегда имела одну общую черту: силы, вызревавшие внутри политического строя, разрушали его, чтобы создать новый.

Революция 1989—1991 г., которая покончила с диктатурой вождей КПСС и привела к исчезновению российско-советской империи, отличалась от предыдущих тем, что была Революцией распада. Она разрушила партию, в силовом поле которой находилась эта империя, но не создала ни нового социально-экономического строя, ни адекватного ему социально-политического уклада. Новый общественно-экономический строй начал вызревать на пустом месте. Необходимым условием для его вызревания был распад ленинского государства-коммуны. Процесс вызревания должен был занять несколько десятилетий. Бывшие союзные республики по-разному распорядились этим историческим временем.

Чтобы понять, как распорядилась им Украина, нужно охарактеризовать тот искаженный мир «развитого социализма», в котором проживало с рождения последнее поколение советских людей. И, конечно, нужно уяснить причины распада ракетно-ядерного сверхгосударства, существованию которого не угрожали ни внешние, ни внутренние враги.

ИСКАЖЕННЫЙ МИ КОММУНОСОЦИАЛИЗМА

В. Ленин был изобретателем двухканальной системы власти с двумя вертикалями — внеконституционной компартийной и конституционной советской. Организационно размежеванные партия и советы представояли собой одну политическую силу, потому что советы состояли из коммунистов, пополненных сочувствующими им беспартийными гражданами («блок коммунистов и беспартийных»). Персональный состав советов определялся парткомами и комитетами государственной безопасности, после чего легитимизировался на контролируемых ими же выборах. Советские органы пользовались полнотой управленческой власти, но в каждом звене подчинялись парткомам. Обе властных вертикали строились на принципах «демократического централизма» с безусловной подчиненностью низших звеньев высшим. Это значило, что власть, которую назвали советской, на самом деле представляла собой политическую диктатуру высшего партийного руководства.

Однако В. Ленина не устраивала только политическая диктатура. Вернувшись из эмиграции, он поставил перед своей партией задачу создать «государство-коммуну», призванную осуществлять коммунистическое строительство в духе идей революционного марксизма середины ХІХ в. Под лозунгом «экспроприации экспроприаторов» это государство-коммуна за два десятилетия (1918-1938 гг.) экспроприировала общество и дополнила политическую диктатуру вождей диктатурой экономической.

Средства производства, которыми владели граждане, делали их владельцами полученного продукта, то есть ставили государство в экономическую зависимость от общества. Экспроприация общества, осуществляемая под лицемерными названиями «национализации» и «обобществления» (!), ставила граждан в экономическую зависимость от государства-коммуны.

Социально-экономические преобразования межвоенного периода, осуществляемые под лозунгом строительства социализма, сосредоточили почти все средства производства (за исключением приусадебного хозяйства колхозников) в государстве. Не теряя признаков частности, государственная собственность под благозвучными названиями общенародной и колхозно-кооперативной оказалась в руках кучки высшего партийного руководства.

Категория собственности имеет три функции, которые могут быть разведены: владение, распоряжение и пользование. Политбюро ЦК КПСС осуществляло функцию владения: утверждало распределение выпущенного продукта между нагромождением и потреблением, городом и селом, отраслями производства, регионами и тому подобное. Функция распоряжения осуществлялась компартийно-советской номенклатурой. Она не была новорожденным классом, потому что распоряжение собственностью представляло собой функцию номенклатурной должности, а не человека, который ее занимал. Функцию пользования осуществлял лишенный собственности пролетариат: рабочие (которые были пролетариями изначально), работающие в колхозах и совхозах селяне, техническая интеллигенция. В связи с этим возникла обратная зависимость государства от общества.

Эта зависимость была следствием экспроприации общества государством, но не представляла угрозы для партийного руководства. Ведь созданное В. Лениным государство не поднималось над обществом, как все остальные, а погружалась в него обеими властными вертикалями со всеми контролируемыми ими институциями. Компартийная вертикаль пронизывала толщу общества комитетами многомиллионной партии и подчиненными ей ветеранскими, женскими и национальными организациями, комитетами еще более многочисленного комсомола с организациями пионеров и октябрят и комитетами государственной безопасности с миллионами навербованных в обществе информаторов. Советская вертикаль вторгалась в общество государственными и профсоюзными структурами, кооперативными и общественными организациями.

Подчиненные обеим вертикалям власти органы, организации и их структуры тоже строились на принципах «демократического централизма». Вследствие этого общество вертикализировалось. Независимые от власти организации горизонтального типа, на основе которых должно было бы развиваться гражданское общество, были ликвидированы или вертикализированы.

Практическое слияние государства с обществом означало, что работники всех сфер материального производства должны были пользоваться государственными средствами производства (проще говоря — работать) так, как требовали парткомы, профкомы, хозяйственные органы, органы государственной безопасности и тому подобное. Когда они саботировали труд, государство их наказывало, не останавливаясь перед геноцидом (1932—1933 гг. в Украине и на Кубани). Чтобы они работали с энтузиазмом, государство иногда включало механизм материальной заинтересованности (например, на первых этапах стахановского «движения»).

Ленинско-сталинское государство-коммуна на протяжении десятилетий осуществляла селекцию общества. Первое поколение советских граждан было уничтожено или «легло» под власть. Второе и третье поколение выращивалось в пробирках. Оно уже не знало другого мира, кроме искаженного, а потому считало его нормальным. Лишенные частной собственности и горизонтальных связей между собой, распропагандированные с детского сада до конца жизни граждане были беспомощны перед тоталитарным монстром. Этот монстр пристально следил за жизнью каждого человека с рождения его в государственном роддоме до захоронения на государственном кладбище.

РАСПАД СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Как видим, существованию российско-советской империи не угрожали внутренние политические силы, потому что их не существовало. Тем не менее, она распалась.

Советскую экономику называли директивной, или командной. С момента образования она была мертвой, оживая только тогда, когда извне поступали команды. Немало людей, от рабочих до министров, пытались использовать внутренние резервы, чтобы улучшить производительность труда и качество продукции. Однако их попытки чаще сходили на нет, потому что командная экономика была лишена жизни.

Ведущие страны после Второй мировой войны вошли в фазу постиндустриального развития, которая характеризовалась непрерывностью научно-технической революции. Советский Союз остался на индустриальной фазе, в которой превалировала экономика угля и стали. Пытаясь приспособиться к новым мировым трендам, руководство страны развернуло добычу нефти и газа, чтобы реализовать энергоносители на внешнем рынке и получить валюту для финансирования военно-промышленного комплекса, импорта сельскохозяйственной продукции, помощи странам «социалистического содружества», которых нельзя было удержать в рамках империи только силовыми средствами (Албанию и Румынию не удержали), вовлечения в орбиту российского коммунизма стран «третьего мира». Однако гонка вооружений, истощавшая народное хозяйство, внешнеполитические авантюры начиная с войны в Афганистане, Чернобыльская катастрофа, падение мировых цен на энергоносители, вымывание колоссальных сумм из бюджета в результате неудачной антиалкогольной кампании и немало других факторов придводило сверхгосударство на грань экономической катастрофы. Становилось очевидным, что партийное руководство хозяйством, при котором дававшие директивы не отвечали за последствия ведения хозяйства, заводило страну в тупик. Осуществленная в 1987 г. экономическая реформа, которая не выходила за пределы привычных представлений о совершенствовании управления предприятиями, провалилась, после чего процессы разбалансировки экономики углубились. В научных кругах начали выдвигать идеи разгосударствления народного хозяйства, плюрализма форм собственности и перехода к свободному рынку.

Беря курс на «революцию сверху», которые практиковались со времен Петра I, М. Горбачев опирался на ту политическую силу, которую возглавлял. За четыре года «перестройки» он ввел в политбюро ЦК КПСС 12 новых деятелей, то есть выгнал всех геронтокраов и полностью обновил высший орган власти. Однако установленный в 1917 г. политический режим оставался неприкосновенным. В ситуации неминуемого краха генеральный секретарь ЦК сделал ударение не на безнадежных попытках трансформировать экономическую систему, созданную в свое время под политический режим, а на стремлении приспособить режим под новую экономическую реальность, которая возникла в мировом хозяйстве после Второй мировой войны («полновластие Советов»).

М. Горбачев принадлежал ко второму, уже «пробирочному» поколению советских людей (homo sovieticus), которое не воспринимало окружающую действительность как искаженный мир. В отличие от предшественников на должности генерального секретаря, он не воспринял идею «полновластия Советов» как катастрофическую для ленинско-сталинского режима. Передача всей власти советам означала разрыв связки «партия-советы», которая превращала их в единую политическую силу. Тем временем только силовое поле партийной диктатуры удерживало в рамках российско-советской империи страны «социалистического содружества» и республики Советского Союза.

Можно догадаться, что идею «полновластия Советов» заронил в мировоззрение М. Горбачева Александр Яковлев. С 1953 г. он работал в аппарате ЦК КПСС, с 1966 г. заведовал отделом пропаганды ЦК, а с 1973 г. работал послом в Канаде. В 1983 г. Горбачев увиделся с ним во время визита в Канаду и понял, что их взгляды совпадают. Подобно Яковлеву, Горбачеву надоело правление геронтократов в политбюро ЦК КПСС. Тем более, что будучи самым молодым членом высшего органа власти, он имел шансы получить пост генерального секретаря ЦК и таки получил его в 1985 году. При поддержке Горбачева Яковлев вернулся в Москву и опять возглавил отдел пропаганды ЦК КПСС. Когда Горбачев стал генсеком, он сделал Яковлева членом ЦК КПСС и секретарем ЦК, а в 1987 г. — членом политбюро ЦК КПСС.

Яковлев никогда и никому не раскрывал своих взглядов до конца. Только в 1999 году в предисловии к российскому изданию совместного труда международного коллектива авторов под руководством Стефана Куртуа «Черная книга коммунизма» он признался: «Более 40 лет назад я понял, что марксизм-ленинизм — это не наука, а публицистика — людоедская и самоедская». А в интервью «Независимой газете» (от 2 декабря 2003 года), приуроченному к своему 80-летию, он признал: «Ради дела приходилось и отступать, и кривить душой. Я сам грешен: лицемерил не раз. Говорил об «обновлении социализма», а сам знал, к чему дело идет».

Продолжение читайте в следующем выпуске страницы «История и Я»