«Поразить реальное, обездвижив его, схватить реальное, умертвив его в копии».

Жан Бодрийяр «Симулякры и симуляции».

Перед нами — помойный, запущенный, грязный мир 2045 года. Постапоклипсис? Не вполне. Просто у существ породы хомо-сапиенс остался только один бытийный смысл — погружаться в компьютерную реальность под названием «Оазис». Правда, сами-то они живут в трущобах. Мусор валяется на тротуарах и проезжей части, ржавеют останки машин, персонажи одеты крайне бедно и неопрятно. Городище каморок, закутков и тотального убожества. Один французский лётчик-дворянин когда-то изрёк: «Есть такое правило. Встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету». Но нет. Ибо — зачем? Вперёд — к сияющим вершинам и солёным волнам! Нажми на кнопку — получишь результат. Устами главгероя повествуется, как люди-человеки дошли до жизни такой. Социальный прогресс — накрылся. На Эверест — не лезем. А для чего, когда можно — виртуально. Да что там — Эверест? Тотальная свалка и унылые хари. Но есть и богатые люди — они живут почище. Как обычно случается в правильных блокабастерах made in USA, все богатства сосредоточены у некоей омерзительной корпорации во главе с нехорошим боссом.

Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко! Так начинается фильм Стивена Спилберга «Первому игроку приготовиться» (2018). Итак, бомжовый квартал с романтическим названием Штабеля. На экране — пухлощёкий, губастый паренёк Уэйд Оуэн Уотт (Тай Шеридан). Тип школьного простака, девственника и ботаника — из тех, кого называют лузерами и не берут в космонавты. Пардон, в бейсболисты. По закону жанра именно такой парнишка и должен стать супергероем. Впрочем, его грациозный и — ловкий виртуал сильно отличается от реала (что-то, наподобие молодого Владимира Конкина в роли Павки). Но персонажи, которые действуют в затверженном голливудском каноне, тут не столь важны и, как сказал публицист и общественный деятель Егор Холмогоров, кинокартина «…мучит тебя нарочитой вторичностью. Всё это ты когда—то где—то уже видел». Поэтому не будет спойлером, если сказать, что добро — в лице Уэйда — победит зло, а мерзопакостный Нолан Сорренто (Бен Мендельсон) — глава корпорации — окажется у разбитого корыта. В этом фильме есть куда как более интересный фактор — сама цивилизация. Жизнь, как игровая приставка. Жан Бодрияйр в «Симулякрах и симуляции» выразился об этом умно и по-научному. В ленте «Матрица», основанной, по сути, на выкладках Бодрийяра, идёт война за реальность. В новой работе Спилберга уже никто не борется с виртуальным зазеркальем — в нём живут, влюбляются и побеждают.

У братьев Стругацких в «Хищных вещах века» есть убийственный прибор под названием «слег». Единожды испробовав, человек теряет контакт с окружающей действительностью и полностью уходит в глубины подсознания. До полного краха нервной системы и — мозга. А там — смерть. Вместе с тем, как убеждают защитники слега, оно того стоит,: «Слег дарит тебе восприятие отдалённейших потомков и отдалённейших предков, какого ты никогда не достигнешь в реальной жизни». Небезосновательно утверждается: «Каждый человек хочет прожить жизнь недаром, и слег дает тебе такую жизнь. Да, знаю, ты считаешь, что и без слега живешь недаром, но сознайся, ты никогда так ярко и горячо не жил, как сегодня». И что главное? Что самое основное, ценное в подобном утверждении? «…Каждый отдельный человек не потеряет ничего, он только приобретёт, ибо его мир станет несравненно ярче, его связи с природой — иллюзорной, конечно, — станут многообразнее, а связи с обществом — тоже иллюзорным, но ведь он об этом не будет знать, — станут и мощнее и плодотворнее». Ты можешь совершить всё, при этом, не делая ничего (sic!). Стругацкие — предостерегали. В таком фантазийном Оазисе и пребывают герои «Первого игрока…». У них там — дружба, взаимовыручка и, как водится, love-story. Уэйд и компания вовсе не желают разрушать красивую матрицу — их задача выиграть квест и заполучить …власть над ней. Над галактикой иллюзий. Их не пугает, что манящий Оазис (читай — слег) «…противоположен реальному миру, он враждебен ему. Люди, ушедшие в иллюзорный мир, погибают для мира реального. Они всё равно умирают. И когда в иллюзорные миры уйдут все — а ты знаешь, этим может кончиться, — история человечества прекратится…». Таким образом, Спилберг явил нам финал времён. Развитие — кончилось.

У этого мира всё — в прошлом, а сама фабула напоминает …квест: «Найди все тренды и бренды 1980-2000-х годов». Всё, что окружает людей — обрывки ностальгических воспоминаний о старинных временах, когда молодёжь носила кроссовки Adidas — три полоски, вертела кубик Рубика и слушала группу Duran Duran — врубив кассетный магнитофон Sharp. В Оазисе имеется планета DOOM – в честь культовой игры-стрелялки. Уэйд, собираясь на вечеринку, примеривает костюмы панка, Майкла Джексона и Саймона Ле Бона — как раз из Duran Duran. С чего бы вдруг подобное старьё? Точнее — винтаж, антиквариат? Он примеривает не маскарадные варианты — подобно тому, как нынче в США модно устраивать вечеринки в духе «Великого Гэтсби». Это — обычный дансинг. Почему же Уэйд и Саманта копируют движения персонажей «Лихорадки субботнего вечера» и — колышутся в мареве танцевального клуба под нетленку You’re stayin alive, stayin’ alive от Bee Gees? К чему шуточно именовать Уэйда — Макфлаем — героем трилогии «Назад — в будущее»? Собственно, фильм Спилберга — беспримерный ответ Роберту Земекису, а заодно — самому себе (напомню, что «Назад — будущее» продюсировал именно Спилберг). Послание себе — молодому. Но, если вдуматься, получился магазин «Американские художественные промыслы» из романа Филиппа Дика «Человек в высоком замке». В антиутопии Дика никакой Америки по факту больше нет — она под оккупацией, а потому вся обёрточно-попсовая лепота, включая папиросницы и бонбоньерки времён Вудро Вильсона, здесь в колоссальной цене. Вот и в доброй сказочке мистера Спилберга нет Америки, но существует ретро-ажиотаж вокруг American Dream, которую мы, то есть они, потеряли. Нового-то не сделали. Не придумали. Не показали. Комната, где орудует Уэйд, вся оклеена плакатами и постерами во вкусе его прадедушек. Хотя, наверное, это — повестка дня. В унисон звучит клич Дональда Трампа: «Make America great again!» Выходит, сейчас Америка — не great, и картина «Первому игроку приготовиться» создаёт максимально точный фон для нынешних — довольно грустных — настроений. Примечательно, что в трилогии Земекиса есть лишь одно кафе, посвящённое 1980-м, где можно поиграть в «Однорукого бандита» и глянуть роскошные клипы Майкла Джексона. В «Первом игроке…» вся обозримая явь обращена к «светлому прошлому». Кинг-Конг и Годзилла, кукла Чаки и Фредди Крюгер приветствуют вас! Динозавры Юрского периода радостно машут хвостиками. Из всех утюгов поют вечно-юные Twisted Sister, Prince и Van Halen. Это поверхностный взгляд из России, без покадрового анализа, тогда как мои ровесники-американцы наверняка отыщут ещё десяток-другой аллюзий. Стилистически всё это — какой-то пост-пост-модернизм, когда новое не просто подпитывается воспоминаниями, но — многократно их повторяет. Множит в промышленных масштабах. Особенно пронзительно — с какой-то безнадёжностью! — это заявлено в сцене, где персонажи попадают в пространство кино-хоррора «Сияние». Кассеты VHS и многочисленные компьютерные геймы тридцатилетней давности — вот насущность этой «лавки американских древностей».

Ларчик открывался с одного тычка. Гениальный учёный Джеймс Холлидей (Марк Райлэнс) — типичный аутист и ему невыразимо трудно адаптироваться в обществе. Тогда Холлидей (праздник!) создал вселенную, где он — повелитель, а по специальности …Бог. Само-назначенный. Оазис набит мечтами, смыслами и фантазиями Холлидэя. Поп-культурой, которую он любил в детстве-юности. Разумеется, он похож на Эммета Брауна и одновременно — на Гэндальфа. Но ни тот, ни другой не выступали в образе креатора, Создателя. Тут не лишь воплощённая фантазия, но — параллельный мир, куда «сливают» человека и человечество, подменяя бытие — нескончаемой игрой. Гонкой за артефактами. Тоже — не настоящими. Помимо трёх ключей (они же — кольца всевластия!) присутствует мотив пасхального яйца или, как жаргонно его именуют, — «пасхалки». Словари гласят, что «пасхальное яйцо» — это секрет в компьютерной игре, фильме или программном обеспечении. Его содержание часто не вписывается в общую концепцию, выглядит в контексте неправдоподобно и странно. «Пасхальные яйца» играют роль своеобразных шуток для внимательных игроков или зрителей. Нам предлагается не только рукотворно-компьтерный макро- и микрокосм Джеймса Холлидея, но и религия-перевёртыш, где пасхальный символ животворящего начала обращается в призовой куш компьютерной забавы.

По большому счёту, этот образцово-крепкий, а местами — талантливо снятый киноматериал (всё-таки Стивен Спилберг — не последний человек в Голливуде!), оставляет сложное и — малоприятное послевкусие. «Мир симуляции …никакое испытание реальностью уже не сможет положить ему конец — разве что всеобъемлющий обвал и оползень, сдвиг, который остается нашей самой безумной надеждой», — сказал Бодрийяр. Что же касается героев картины, то они, заполучив могущество, стали на два дня отключать Оазис, дабы люди учились хоть немного управлять …собой. Кто знает? Быть может, они ужаснутся и в конце-то концов разгребут свой мусор.