Ислам Мидов, руководитель венчурного фонда МТС, поделился мнением о ситуации на российском венчурном рынке и объяснил, каким видит его ближайшее будущее.
Почему корпоративный венчур вытеснит классических инвесторов в России — мнение
Мировой рынок венчурного финансирования активно растет: только с 2016 по 2018 годы его объем увеличился в два раза, до 207,1 млрд долларов. В России, согласно данным PWC, за тот же период он вырос в 2,6 раза, до 434 миллионов долларов. Цифры пока еще далеки от мировых, но темпы роста этого сегмента экономики быстрее международных, что обнадеживает. В то же время по объемам это все еще лишь 66% от уровня 2015 года.
Дело в том, что рынку в определенный момент пришлось адаптироваться к новым реалиям, и это процесс идет до сих пор.
Два венчурных рынка
Корректировки внесла определенная изолированность российского рынка после 2014 года. Тогда иностранные фонды начали замораживать инвестиции в российские стартапы, фактически полностью приостановив их к сегодняшнему дню. В то же время наиболее сильные и активные локальные инвесторы также перебрались на Запад: теперь они ориентированы на иностранные стартапы, либо российские молодые компании, чьи продукты или услуги изначально разрабатываются из расчета на зарубежные рынки.
В итоге мы имеем два слабо связанных между собой рынка капитала — международный и российский. После ухода основных независимых игроков в российском сегменте венчурного финансирования остались фактически только государственные фонды и небольшие независимые игроки с командой из 5-10 человек.
Они работают со стартапами по одному отработанному сценарию, который, на мой взгляд, далеко не всегда эффективен, поскольку:
- во-первых, требует от стартапа кратного роста в короткие сроки, что возможно не во всех сферах;
- во-вторых, требует наличия рынка экзитов, что довольно проблематично в России. Но важнее даже не это, а ограниченный доступ к финансированию.
У классических венчурных инвесторов проблемы с доходностью
Без доступа к иностранным инвестициям все молодые компании стали продаваться по российским оценкам. Изолированность наложила отпечаток на возможность инвесторов выходить из проекта. Хотя на слуху такие истории, как продажа Busfor французской компании Blablacar, в реальности это случается крайне редко. Международный экзит для российского стартапа стал крайне трудновыполнимой задачей. Чаще всего единственный вариант — продажа российскому стратегу.
Но и это затруднительно. В 2018 году, по данным PwC, число выходов инвесторов в России выросло на 7%, до 32 сделок, их суммарная стоимость увеличилась на 61%, до $128,9 млн. И хотя в первой половине 2019 года произошло на 8 выходов больше, чем годом ранее, их стоимость упала сразу на 22,3%, до $53,2 млн.
Основателям компаний и профинансировавшим их фондам редко удается выйти из бизнеса, продав компанию стратегическим игрокам, а отсутствие экзитов приводит к низкой доходности венчурных инвестиций. В итоге экономика российских классических фондов часто сходится только на бумаге, а в реальности они испытывают острые проблемы: выходов нет, деньги заканчиваются и даже довольно именитым командам сложно привлечь новый капитал в фонды.
О корпоративном венчуре
Корпоративные венчурные фонды (CVC), как правило, имеют одного акционера в лице большой корпорации. Ей, в свою очередь, необходимо заботиться о долгосрочной устойчивости в своем основном бизнесе: чтобы избежать резких технологических изменений, необходимо постоянно следить за инновациями и привлекать их. CVC — это путь доступа корпорации к инновациям за разумные деньги.
За счет преследуемых целей корпоративные фонды имеют гораздо более упрощенный доступ к финансированию и могут развиваться там, где полноценно венчурная доходность недоступна. Только 8% таких фондов, по данным Pitchbook, имеют исключительно денежные мотивы. 26% из них движимы стратегическими целями, но большинство CVC — 66% — умело объединяют эти два мотива.
Корпорация может быть для стартапа отличным инструментом увеличения продаж как потребитель или давать доступ к экспертам, клиентам или даже новым рынкам.
Источником экзита может стать и сама корпорация. Например, портфельная компания Steelbrick одного из лидирующих CVC в мире, Salesforce Ventures, была приобретена материнской компанией за $360 млн. Эти ресурсы не сможет предоставить ни один классический венчурный инвестор. И здесь не идет речь о благотворительности или работе корпорации на «общественных началах»: одновременно стартап увеличивает выручку, а соответственно, и собственную капитализацию.
При этом в целом такие сделки противоречат сути независимых фондов и осуществляются только в случае кризис-менеджмента. Ситуации, подобные выкупу контроля в WeWork Softbank, явно не являются желанными для инвестора.
Корпоративные венчурные фонды — это мост между молодым игроком и корпорацией.
В мире продолжается многолетний тренд роста доли CVC в общем объеме венчурных инвестиций, и в 2018 году она достигла 23%. В России, с учетом всех локальных особенностей и потенциала, она может быть намного выше.
Фото на обложке: Unsplash
