И. Доронов:

— Денис Валентинович, конец года. Год очень необычный. Подводим итоги, поэтому спрашиваю: для вас что это за год? Какие главные итоги этого года вы для себя определили?

Д. Мантуров:

— Ну, с точки зрения такой неординарности года это основной вызов связан с пандемией. И преодоление тех сложностей, трудностей, которые возникли с учетом этих обстоятельств. Как мне кажется, промышленности удается выйти и закончить год с неплохими результатами в целом. Если мы говорим по обрабатывающей промышленности, то за 11 месяцев из оперативной статистики почти сто процентов, 99 с большими процентами. И надеюсь, что декабрь также традиционно это всегда месяц, когда что-то сдается, что-то допоставляется. Я думаю, что, особенно с учетом, что ноябрь к ноябрю 1 % роста, мы должны выйти с позитивными результатами. Хотя, как мы с вами помним, эксперты давали нам очень грустный прогноз весной этого года. И мы как-то сами сначала были склонны согласиться с экспертными оценками и думали, что это будет снижение 10-5 %, но, по крайней мере, статистика говорит сама за себя.

Что касается отраслей, которые дали основной прирост, понятно, это фарминдустрия и все, что с этим связано, там более 30 %. Это и легкая промышленность, поскольку в агрегатор Легпрома входит в том числе производство средств индивидуальной защиты. Часть из них, за исключением очков, перчаток, то, что связано с неткаными материалами или, наоборот, с текстилем. Пришла информация как раз за период 10 месяцев, у нас хороший результат по гражданскому судостроению. Это около 30 %. И это вообще хорошая тенденция с учетом того, что инструментарий, который заложен был еще в 2008 году, он постепенно раскручивал маховик и заказов, и интереса к российским судам со стороны судоходных компаний. То есть это и сухогрузы, и танкеровозы, и пассажирские суда.

И. Доронов:

— Получается, что несмотря на тяжелый год, коронавирусу можно сказать спасибо за то, что он подстегнул какие-то отрасли все-таки?

Д. Мантуров:

— Я же говорю, что это в том числе, наверное, и коронавирус. Но с учетом того, что тенденция складывается на протяжении уже двух лет, с предварительным запуском новых современных производств, новых строительных материалов, ну и мер государственной поддержки. Такая совокупность факторов пришлась на эти два года. В том числе на текущий год.

И. Доронов:

— Одна из проблем в декабре, на которую обратил внимание президент, цены на продукты. Договорились о предельно допустимых ценах. Как торговые сети это восприняли? Как восприняли это производители? И опять возвращаюсь к тому, может ли быть в условиях пандемии свободный рынок? Или государство все-таки должно активнее вмешиваться в эти процессы?

Д. Мантуров:

— Знаете, конечно, рынок никто не отменял. И рыночные условия нашей экономики. Но как показывает практика, в таких кризисных ситуациях или условиях сложной экономической обстановки, да, собственно, это и в других странах мы видим, государство подключается к процессу регулирования тех или иных отраслей экономики. И мы не являемся исключением. И если бы это была штатная ситуация, такие всплески были, происходили, и это было допустимо. Но в той ситуации, в которой мы находимся сегодня, с учетом того, что доходы населения снизились существенно, мы не можем допустить таких резких флуктуаций ради одной группы предприятий или сектора экономики.

Я вам скажу, что, во-первых, это произошло абсолютно все корректно. Все и предприятия, и производители, и предприятия торговли отреагировали молниеносно. Никакого тут насилия точно не применялось. И это была комфортная договоренность. Это сделано на определенный период. И все с пониманием к этому отнеслись. А мониторинг по более широкой номенклатуре потребительской корзины мы сегодня усилили. И продолжим следить за ситуацией, чтобы таких всплесков по другой номенклатуре также не происходило.

И. Доронов:

— А не получится так, что потом, как только кончится этот период, производители и сети скажут: а, теперь мы заработаем!, — и люди увидят, наоборот, всплеск цен?

Д. Мантуров:

— Я не думаю. Во-первых, такие, как я сказал, моменты происходили по разным номенклатурам товаров. Поэтому мы исходим из того, что и приняты решения правительства, поправки в закон о торговле, которые ограничивают как раз флуктуацию не 30, а 10 процентами. Это все будет вписываться в инструментарий правительства для того, чтобы вовремя подставить плечо и включиться в процесс. Просто будем более внимательно отслеживать. У нас предпринимательское сообщество сегодня вышло на уровень и сознательности, и осознанности.

И. Доронов:

— Несколько вопросов про самолеты. Поздравляю с тем, что недавно взлетел Ил-114-300, наш турбовинтовой самолет.

Д. Мантуров:

— И МС-21.

И. Доронов:

— Сейчас мы про это поговорим. И «Сухой Суперджет», у которого, как я понимаю, по-прежнему локализация – 70 % импортного оборудования стоит. Когда это закончится? Когда будут стоять отечественные вещи?

Д. Мантуров:

— Доколе!

И. Доронов:

— Правильно.

Д. Мантуров:

— Опять вынужден уйти немножко в ретроспективу. Когда закладывалась концепция «Сухого Суперджета», а это конец 1990-х – начало 2000-х годов, у нас было два варианта. Либо мы должны закупать иностранную технику или использовать иностранные комплектующие, чтобы вышел современный качественный, соответствующий всем мировым стандартам, и «Суперджет» имеет европейский сертификат летной годности, самолет, который будет поставляться не только на внутренний рынок, но и на внешний. Потому что внутренний рынок имеет определенные ограничения по своим объемам. Поэтому мы заинтересованы были, и сегодня сохраняется интерес, и будет, с точки зрения поставки на внешние рынки. Поэтому мы брали лучшие практики у мировых брендов, производителей, кто согласился участвовать в кооперации с Россией по разработке и производству «Сухого Суперджет».

При этом сегодня мы вышли уже на иной уровень. Когда мы говорим, например, про МС-21, если там, вы абсолютно правильно приводите цифры, там почти 70 % иностранных комплектующих, то на МС-21 картинка обратная. С российским двигателем ПД-14 – это более 60 % российских компонентов. При этом комплексные решения полностью российские. Поэтому и головняки российские.

С нас никто не снимал задачу по импортозамещению. Мы ведем эту работу. Если вы слышали о модификации «Суперджет Нью», это также касается и МС-21, например, на МС-21 у нас уже два двигателя. То есть ПД-14, который будет поставляться на российский рынок с конца 2022 года, и Pratt&Whitney, который будет поставляться на зарубежные рынки в составе МС-21.

И. Доронов:

— Про продажи спрошу. Мы уже понимаем, кому и как мы собираемся продавать эти самолеты? К «Сухим Суперджет» сначала был мировой интерес. И даже закупки. А потом, наоборот, авиакомпании начали возвращать самолеты.

Д. Мантуров:

— Я объясню основные причины. У нас, к сожалению, не сформирован был опыт по сервисному обслуживанию. Мы погнались за количеством и в первый год производства «Сухого Суперджет» вышли на масштаб в 40 самолетов. Ни длинноцикловых запчастей не обеспечили производство, ни, собственно, логистических складов, ни самой цепочки не сформировали сервисных центров на зарубежных рынках, куда мы начали поставлять свою технику. И это плохой опыт, который мы не хотим повторить.

Поэтому по МС-21 с первого дня, как только мы вышли на подготовку серийного производства, одновременно с этим мы начали формировать складские запасы длинноцикловых запасных частей. И, чтобы не повторить то же самое, что было с «Суперджетом», это вопрос не хороший – плохой самолет, это вопрос качественного, своевременного обслуживания самолета. Это разные вещи, разные оценки по отношению к самому самолету.

И. Доронов:

— В США новый президент – Джо Байден, который говорит о том, что Америку нужно вернуть в Парижское соглашение. Соответственно, проект декарбонизации, как это все отразится на российской промышленности? И во сколько нам это может обойтись?

Д. Мантуров:

— На самом деле здесь мы делали предварительные оценки по базовым отраслям промышленности, кого это в первую очередь касается. Химия, металлургия, энергетика. Где больше всего прослеживается углеродный след. И элементы декарбонизации и сегодня есть с точки зрения внедрения наилучших доступных технологий, модернизации предприятий. Могу сказать, что у нас и химический комплекс, и металлургические предприятия, это однозначно так, у нас самые современные в Европе. И мы можем сравниваться и с другими странами дальнего зарубежья.

Поэтому я бы сказал, есть кому беспокоиться об этом. Но расслабляться и останавливаться на этих результатах, которые уже достигнуты, точно нельзя. Мы говорим о новых проектах, о модернизациях предприятий, которые будут обеспечивать в первую очередь конкурентоспособность нашей продукции на внешних рынках. Мы ведем сегодня диалог с Евросоюзом, они внутри себя ведут диалог относительно тех решений, которые планируется принять по налогу на так называемый «углеродный след». И мы исходим из того, что мы должны бдительно подходить к этому вопросу, исходя из того, что наши предприятия должны сохранять набранный темп по модернизации и внедрению наилучших доступных технологий.

И. Доронов:

— Я задам личный вопрос, который касается вас и вашей семьи. Периодически возникают новости, что члены семьи министра Мантурова или семья министра Мантурова запустила либо то производство, либо купило еще какой-то бизнес. Одна из последних новостей – это про компанию, которая занялась садоводством, про вложение нескольких миллиардов рублей в производство яблок. Как вы можете прокомментировать эти новости, которые периодически возникают вокруг вас?

Д. Мантуров:

— Прокомментировать могу очень ровно и спокойно. Мне точно нечего скрывать, с учетом того, что перед тем, как прийти на государственную службу, за плечами 20-летний опыт работы в реальном секторе экономики, в бизнесе. И была возможность заработать и сформировать тот доход, который мне и сегодня позволяет, и семье в целом обеспечивать размещение средств где-то на депозитах, за счет чего формируется мой доход и моей супруги, моих детей, других членов семьи. И это также касается и активов, которые остались от прежней жизни. И сегодня в том числе не противоречат занимаемой мною должности.

В основном это активы, ни для кого не секрет, либо это гостиничный бизнес, либо это активы в недвижимости, которые приносят пассивный доход. Это не требует никакого участия. При этом все активы переданы управляющей компании «Сбербанк», или сейчас модно говорить – «Сбер», у которой есть соответствующая лицензия. Я получаю дивиденды или проценты от вкладов. А члены семьи имеют возможность развивать свои собственные направления, в том числе в сельхознаправлении, что точно никак не противоречит и не имеет конфликтов интересов с моим блоком, который я курирую.

Надо сказать, когда я приходил на госслужбу в 2007 году, во-первых, ничего не скрывал, все записано в декларации госслужащего. Да и до этого с середины 90-х годов каждый год сдавал декларацию, потому что было много источников дохода, не на одном месте. Поэтому нужно было каждый год заполнять декларацию, уточняя источники доходов. И я внутренне для себя принял решение, хотя это не противоречило закону о госслужбе, уйти от активов в промышленности. У меня было достаточно активов именно в направлении, которое я сегодня курирую. И тогда бы, как мне кажется, был бы определенный конфликт интересов. И это потребовало определенного времени. Но сделал я это достаточно быстро, продав эти активы. Где-то это пришлось сделать с дисконтом. Потому что, как вы сами понимаете, когда это делаешь быстро, это не всегда выгодно. Тем не менее, я на себя принял такое внутреннее решение. И не жалею абсолютно.

А что касается яблок, то это, действительно, один из проектов семьи, который делается с близкими друзьями в Краснодарском крае, по интенсивному выращиванию яблок. Если дай бог получится, угощу обязательно.

И. Доронов:

— Спасибо. А вы какое участие принимаете? Семья советуется с вами, как бизнес вести? Или вы сказали, вы знаете, меня не трогайте, пожалуйста, потому что я министр.

Д. Мантуров:

— Я не буду ханжой, но, конечно, там мои дети ко мне приходят, о чем-то советуются. Где-то стараюсь их оградить от ошибок, чтобы они не повторяли ошибки своих родителей, которые имеют уже богатый опыт. Где-то они принимают решение уже самостоятельно.

И. Доронов:

— Если вернуться в начало года, тогда мы все помним, что ты заходишь в аптеку, нет масок, не хватает просто-напросто. Потом ситуация исправилась. Вы вспоминаете, за счет чего удалось запустить это производство?

Д. Мантуров:

— Вы знаете, когда вы спрашиваете, вспоминаю ли я, я это помнить буду долго. И даже, может, когда-то расскажу внукам или своим последователям, чтобы это было полезно как опыт передать. Как? Во-первых, за счет того, что у нас постоянно есть мониторинг по предприятиям в части их мощностей, в части их возможностей. И за счет функционирования государственной информационной системы промышленность, которая совершенствуется с каждым годом, добавляются и сервисы, и сами участники обменной информацией, как предприятия, так и заинтересанты с точки зрения получения обратной информации по мощностям и возможностям.

Мы оперативно сформировали пул предприятий, у которых есть уже профильная и продукция, под это мощности, где были резервы, оперативно нарастили. Где не было возможностей, стали подключать уже не профильные предприятия, в том числе, может, и вам известно было, взаимодействовали с ФСИНом, потому что мы использовали все ресурсы для того, чтобы быстро и эффективно локализовать проблему. И решить ее задачу. Представляете, если мы в год производили в штатном режиме 600 тысяч масок в сутки и тут вдруг при таком массовом запросе мы должны выйти в разы, а на сегодняшний день создано резервным мощностей на 30 миллионов масок в сутки. А действующих, которые функционируют, 20 в штатном режиме, при этом загрузка предприятий не выше уже 40%. В основном это предприятия, где есть другая номенклатура, за счет перераспределения балансов мощностей, предприятие штатно функционирует и создано и запасов.

И. Доронов:

— Можно ли сказать о том, что эта продукция станет в какое-то время одной из статей экспорта России? Потому что не все же страны просто технологически могут перенастроиться.

Д. Мантуров:

— Вы знаете, эта статья уже есть по факту. И ровно с момента, как был разрешен экспорт продукции, согласование нашего ведомства для того, чтобы мы соизмеряли балансы возможностей. И могу сказать, что за период с момента открытия границы на экспорт по разной номенклатуре, ну, это больше 100 миллионов долларов, начиная от аппаратов искусственной вентиляции легких заканчивая масками с учетом того, что в каждую страну перед тем, как ты начнешь поставлять, ты должен пройти этап так же где-то испытаний, где-то апробаций. Но какие-то страны по чрезвычайному режиму принимали наши протоколы испытаний, но, тем не менее, это процедура. Поэтому это занимало время, но мы поставляли и поставляем достаточно на широкий круг стран. И это не только ближнее зарубежье, это и Западная Европа и Ближний Восток.

И. Доронов:

— И они не боятся в Западной Европе российское покупать?

Д. Мантуров:

— Вы знаете, если мы производим качественное соответствующее всем стандартам, которое предъявляется их регуляторами, ну, здесь уже вопрос конкуренции, цены и условий поставки.

И. Доронов:

— Теперь про лекарства и вакцину. Я правильно понимаю, что на Западе, в принципе, не ожидали, что Россия так быстро создаст вакцину? Есть у вас такие ощущения?

Д. Мантуров:

— Вы знаете, ощущения есть такие, но мне кажется, на Западе давно привыкли к тому, что Россия, когда мобилизуется, стоит перед ней задача, эта задача решается быстро и эффективно. Поэтому это один из примеров реализации этой задачи, имея для этого и фундаментальную прикладную школу, которая обеспечила разработку и вывод вакцины в производство. И уже наша задача, как промышленности, и мы подключились здесь летом для того, чтобы масштабировать производство. И обеспечивать ровно те объемы, которые на сегодняшний день, точнее, в которых есть потребность у государства – система здравоохранения. И мы рассчитываем, в том числе, на кооперацию с зарубежными странами на предмет производства совместного либо экспорта нашей вакцины на другие рынки.

И. Доронов:

— Сейчас по состоянию на декабрь такое масштабное производство удалось запустить, потому что осенью у вас были сомнения, что мы так быстро все это сделаем.

Д. Мантуров:

— Вопрос не в сомнениях, вопрос в том, что мы знали, сколько времени потребуется для того, чтобы обеспечить выполнение задачи выхода на масштабное производство. Масштабным я называю больше 20-30 миллионов доз в месяц. И к таким объемам мы подойдем чуть позже, но если говорить о декабре, то результаты даже чуть лучше, чем мы изначально планировали. У нас два показателя – это производство и ввод в гражданский оборот. Если говорить о производстве, то будет произведено в декабре более двух с половиной миллионов доз. Гражданский оборот чуть меньше. По январю, по тем планам, которые были в ноябре откорректированы и сверстаны предприятиями, это три с половиной. Затем это эскалируется уже до 18 к апрелю и до 30 к июню. У меня есть определенный оптимизм, что это может случиться и быстрее.

И. Доронов:

— То, что сейчас на мировом рынке происходит с вакцинами, наша «Спутник V», есть «Pfizer», есть BioNTech, да? Можно сказать, что началась экономическая война для того, чтобы «Спутник V» не пустили куда-то там в западный мир? В Западную Европу. Мы ощущаем, что нас не пускают? И что нас пытаются выдавить?

Д. Мантуров:

— Вы применили правильный термин – именно экономическая война. Это не геополитическая, скорее, а уже борьба за экономические интересы. Да, конечно, некоторые страны играют в геополитику: только не российская вакцина, даже если она лучше или хорошая, но только не их. Да, есть и такие, но таких точно меньшинство. А здесь уже вопрос экономических, скажем так, показателей или интересов.

И. Доронов:

— Какая обстановка на экономическом фронте тогда? Как мы сражаемся там?

Д. Мантуров:

— Знаете, здесь нам не нужно доказывать, что мы первые. И у нас серьезные преимущества с точки зрения истории появления этой вакцины. Это человеческий аденовирус, который всем известен еще с 1953 года. Мы просто использовали опыт советской и российской школы, которая дает такую возможность на уже аденовирус насадить коронку ковида. Но и при этом обеспечивается полная безопасность этой вакцины. И клинические испытания это показали и доказали.

И. Доронов:

— То, что сейчас на мировом рынке происходит с вакцинами?

Д. Мантуров:

— Что касается температуры хранения, не хочу критиковать наших зарубежных коллег, но поверьте, я знаю, что такое логистика и транспортировка – это минус восемнадцать. Это не минус семьдесят. Минус – семьдесят, я уже не говорю на самом конечном устройстве – холодильнике, мы говорим об энергетике. То есть, это должны быть специализированные учреждения, помещения и так далее. Кому-то просто приходится перестраивать свои объекты, где можно проводить вакцинацию. У нас это все абсорбируется нашими лечебными учреждениями, системой здравоохранения.

И. Доронов:

— Цена насколько у нас ниже получается?

Д. Мантуров:

— Вы знаете, пока цена на три месяца, которая утверждена там – 1942 рубля, но это сделано с учетом того, чтобы мы могли быстро стартовать и по мере масштабирования и цена будет так же для внутреннего рынка ниже. Логистика в этом смысле будет еще проще. И плюс новая форма, которая появится в следующем году – это порошок, который будет на месте смешиваться со средой. И превращаться в полноценную вакцину. Это еще проще будет.

И. Доронов:

— Переговоры с иностранцами о поставках? С кем уже можно говорить, что договорились либо практически договорились.

Д. Мантуров:

— Много стран, кто заинтересован и в приобретении, и в производстве. У нас этим профессионально занимается Российский фонд прямых инвестиций. Могу просто поделиться информацией по объему. Например, Индия ведет речь о более чем 50 миллионов вакцин к приобретению. Конечно, мы это может сделать с точки зрения поставки на определенной отдаленной перспективе, как мы говорим сами, весной после того, как мы обеспечим всеобщую вакцинацию в стране. Но при этом мы ведем переговоры с местными производителями, что может обеспечить более ранние сроки с точки зрения обеспечения поставок вакцины, но не из России, а на основе наших технологий непосредственно в Индии. То же самое несколько стран в Латинской Америке, на юго-восточной Азии.

И. Доронов:

— А ЕЭС?

Д. Мантуров:

— Что касается Европейского союза, то мы вели диалог и находимся в нем с Венгрией. Коллеги приезжали из Франции, ознакомились с нашими возможностями. И так же мы ведем диалог с Сербией, которая так же заинтересована. И ряд других стран, кто участвует в этой работе.

И. Доронов:

— Проблемы с маркировками лекарств. Они возникали в этом году. И лекарства не поступали в аптеки. Из-за чего это произошло? И так же были проблемы с маркировкой парфюмерии.

Д. Мантуров:

— Что касается лекарств, то мы эту работу вели на протяжении последних с половиной лет. И, конечно, все имели достаточное время для того, чтобы адаптировать всю цепочку участников этого проекта. От производства, дистрибуции до выбытия через аптеки и медицинские учреждения. Кто-то вовремя сделал, кто-то не вовремя. Не буду называть имена участников всего процесса, но вот все сделали выводы. И мы пошли оперативно навстречу, естественно. И правительство оперативно приняло решение о корректировке в сторону упрощения процедуры, перевода из разрешительного в уведомительный режим на период до февраля, чтобы разгрузить одномоментно созданный вот такой спрос на лекарственные средства. И система физически забуксовала. Оперативное решение дает возможность доработать всем участникам этой маркировки свое оборудование, свою логистику для того, чтобы на будущее не возникало никаких проблем. В том числе, программный продукт, в него тоже были внесены определенные изменения для того, чтобы, сделав выводы, он был максимально эффективным.

А что касается парфюмерии, во-первых, вы сегодня не ощущаете никаких проблем и дефицитов по косметике, туалетной воде. Речь идет и был такой запрос от рынка в части внесения изменений. Мы рассмотрели такую возможность. Имеется в виду по наборам, где есть, в том числе, элементы парфюмерии. Поэтому, наверное, это логично. И мы здесь пойдем навстречу.

И. Доронов:

— Небольшой прогноз на следующий год? Что вы думаете, как у нас будет и с торговлей, и с промышленностью?

Д. Мантуров:

— Что касается торговли, думаю, что она будет постепенно восстанавливаясь от пандемии этого года, давать более оптимистические результаты. Надо сказать, и этот год не является исключением с точки зрения результатов и положительной динамики. Если мы берем крупные федеральные и региональные сети, они в плюсе. Или, например, интернет-торговля. Двухзначными цифрами растет.

И. Доронов:

— А какие-то небольшие магазины и малый бизнес средний? Тяжело очень.

Д. Мантуров:

— Малый бизнес и форматы малой торговли, действительно, они пострадали больше всего. И здесь, как раз, динамика не столь радужная, но в целом по торговле мы практически возвращаемся к результатам прошлого года. И как по следующему году, исходя из положительных предпосылок, рассчитываем на хороший результат. То же самое по промышленности. Если нам удалось этот год закончить или заканчивать с небольшим, но плюсом, то те, в том числе, меры государственной поддержки, которые предусмотрены в бюджете следующего года, это более трехсот миллиардов рублей только на промышленность, гражданскую промышленность, мы исходим из того, что эти меры государственной поддержки, они так же и положительно повлияют на результаты и позитивную динамику следующего года. Это и Фонд развития промышленности, он продолжает свое развитие. Это и региональные субсидии, которые возвращаются на поддержку промышленной инфраструктуры в регионах. И те уже хорошо зарекомендовавшие себя инструменты как компенсация затрат на проценты по кредитам, НИОКРы, на инвестиционные проекты, которые показали свою эффективность и результативность. Мы рассчитываем, что это так же даст свой эффект в следующем году.