Издательство «Манн, Иванов и Фербер» представляет книгу Тима Харфорда «Экономист под прикрытием. Почему возникают пробки, кофе стоит дорого и невозможно найти хорошую подержанную машину» (перевод Елизаветы Пономаревой).

Тим Харфорд обещает читателю сделать экономику интересной, и он выполняет свое обещание. Главное достоинство его книги в том, что после нее вы начинаете видеть повсюду экономические закономерности и понимать, за что экономистам вручают нобелевские премии. Привычные объяснения, почему всё устроено так, а не иначе, перестают устраивать — и вы стремитесь копнуть глубже. Харфорд рассказывает совсем не о том, чему учат на стандартном курсе экономики во всех вузах. Он использует экономические принципы и мышление экономиста, чтобы объяснить разные повседневные явления — от пробок на дорогах до высоких цен на кофе.

Предлагаем прочитать отрывок из книги.

Экономисты давно знают, что если одна из сторон сделки обладает закрытой информацией, а другая — нет, то рыночная система работает не так хорошо, как бы нам хотелось. Вроде бы всем понятно. Но мы не знали об этом, пока американский экономист Джордж Акерлоф не опубликовал в 1970 году свою революционную работу, объяснившую специалистам, насколько серьезной и угрожающей может оказаться проблема.

Акерлоф выбрал рынок подержанных машин. Он доказал, что даже если это высококонкурентный рынок, он не будет работать, пока продавцы осведомлены о качестве своих машин, а покупатели — нет. Приведем пример. Предположим, что половина продаваемых машин — сочные «персики», а половина — кислые «лимоны». Покупателям «персики» обойдутся дороже, чем продавцам, — иначе они не были бы покупателями. Пусть цена составит 5 тысяч фунтов для потенциального покупателя и 4 тысячи — для продавца. А «лимоны» — это бесполезная груда металла. Продавцы знают, где стоят «персики», а где — «лимоны». Покупателям же приходится гадать.

Покупатель, который не против честной игры, может решить, что плата в размере от 2000 до 2500 фунтов будет достойным вознаграждением за машину, которая с равной вероятностью может оказаться и «персиком», и «лимоном». Продавец также считает, что это отличная сделка для варианта 50 на 50. Но он не сталкивается с такой вероятностью, потому что точно знает, где «лимон», а где «персик». Проблема в том, что, если вы предложите 2500 фунтов продавцу «лимонов», он откусит их вместе с рукой, а человек, реализующий «персик», сочтет такую сумму оскорбительной. Бродя по рынку и предлагая всем 2500 фунтов за машину, вы быстро обнаружите, что за такие деньги вам продадут только «лимон». Конечно, предложи вы 4001 фунт, вам тут же укажут на «персик», но «лимоны» от этого никуда не денутся. А выкладывать 4001 фунт за машину, которая будет нормально работать только с вероятностью 50 %, — сомнительная перспектива.

И это не частная проблема где-то на периферии рынка. В данном сценарии рынка нет. Ни один продавец не захочет продавать «персик» менее чем за 4000 фунтов. И ни один покупатель не пожелает отдать так много за машину, которая с 50 %-ной вероятностью окажется «лимоном». Продавцы не выставляют «персики» на продажу. Покупатели знают, что они этого не делают и, в конце концов, все машины, которыми торгуют, оказываются дешевыми «лимонами», которые участники сделки перекидывают друг другу до последнего. Менее экстремальные условия приведут к менее серьезным последствиям, но результат будет тот же: если одни люди знают о качестве продукта больше других, то некоторые высококачественные товары, возможно, не появятся в продаже или будут доступны очень редко.

Каждый, кто когда-либо пытался купить подержанную машину, согласится, что Акерлоф в чем-то прав. Рынок работает совсем не так гладко, как должен, предлагаемые автомобили чаще всего оказываются дешевыми и низкого качества. Продавцы хороших экземпляров хотят выставить высокую цену. Но поскольку они не могут доказать , что их хорошая машина — и правда «персик», им не удается убедить покупателей и приходится придержать эту машину для себя. Вы можете предположить, что продавцы наживаются благодаря инсайдерской информации, но на самом деле тут нет победителей: умные покупатели просто не играют в нечестную игру.

Признаем: проблема глобальна и опасна. То, что описал Акерлоф, — это не рынок, где кого-то могут надуть, а нечто более серьезное. Это то, что должно существовать, но отсутствует из-за разрушительного влияния закрытой информации. Продавцы хороших машин должны торговаться с клиентами, ведь каждая сделка приносит 1000 фунтов выгоды, потому что это разница между стоимостью машины для продавца и покупателя. Если цена близка к 4000 фунтов, то покупатель выигрывает больше, а если к 5000 фунтов, то сделка выгоднее для торговца. Но Акерлоф доказал, что такие сделки не заключаются вообще: покупатели не хотят приобретать машины без доказательств их высокого качества, а продавцы не могут его подтвердить.

Не только рынок подержанных машин страдает из-за закрытой информации. Вспомните о мебели в арендованных квартирах. Почему она всегда такая низкосортная? Модель Акерлофа предлагает ответ. У квартир много очевидных качеств, которые могут повлиять на наше решение — арендовать либо нет. Это размер, место, дизайн интерьера и т. д. Но есть также то, что сложно проверить, — например, долговечность мебели. У владельца квартиры нет особого стимула обеспечивать жильцов дорогой, надежной мебелью, потому что это потенциальные жильцы не смогут оценить, пока не въедут. И поэтому никто из них не готов за нее платить. (Конечно, владелец может выбрать дешевую мебель, так как ожидает, что жильцы всё переломают. Но этот риск одновременно выступает и стимулом приобрести более надежную обстановку.) В результате мы получаем рынок арендуемого жилья, обставленного убогой мебелью, а рынка жилья с хорошей меблировкой у нас нет.

Закрытость информации не позволяет нам достойно пообедать в таких туристических местах, как Лестер-сквер в Лондоне, Таймс-сквер в Нью-Йорке или древний район Плака в Афинах. За редким исключением голодные туристы готовы заплатить и за посредственное питание, потому что понятия не имеют, где можно найти варианты получше (которые иногда находятся всего в паре улиц отсюда). (Возможно, эту ситуацию изменят смартфоны, при помощи которых можно посмотреть отзывы о ближайших ресторанах.) Но феномен туристических центров заключается не только в высоких ценах. Если бы дело было только в этом, то мы бы обнаружили широкий спектр ресторанов, очаровательных маленьких бистро, низкопробных пиццерий и бургерных — в общем, всех вариантов еды, от превосходной до отвратительной, продающейся очень дорого. Вместо этого перед нами искалеченный рынок, где просто невозможно найти качественную закуску, неважно какую: жареные куриные окорочка или какое-нибудь изысканное блюдо. Я думаю, причина очень проста: туристы появятся всего один раз и не успеют разобраться, где как кормят. Хорошие рестораны находятся там, где в них заглядывают более информированные местные жители. А плохие остаются «лимонами» ресторанного бизнеса.

Стоит подчеркнуть, что Акерлоф описывал не всеобщее незнание, а ситуацию, когда одна сторона информированнее другой. Если бы продавцы и покупатели были одинаково не способны выяснить, что перед ними — «лимон» или «персик», то проблемы бы не существовало. Те, кто хочет купить, были бы готовы заплатить до 2500 фунтов за машину, которая с вероятностью 50 % является «персиком», а неосведомленные продавцы соглашались бы на любое предложение выше 2000 фунтов. Конечно, они бы заключили сделку. Она становится невозможной лишь тогда, когда один ее участник знает слишком много, а другой — слишком мало. Поскольку проблема вызвана неравенством в знании фактов, экономисты обычно называют такую ситуацию асимметричной информацией. Дисбаланс информации подрывает «мир правды» и способен уничтожить идеальные рынки.

Инсайдерская информация и медицинское страхование

Проблема «лимонов» Акерлофа вызывает немало неприятностей на рынках подержанных машин, меблированных квартир и сомнительных ресторанов в туристических центрах. К сожалению, это разрушает и рынок куда более важных товаров, например, медицинского страхования.

Медицинское страхование — важная часть нашей жизни, потому что болезни — вещь непредсказуемая, и иногда их очень дорого лечить. Мало того, лечение зачастую требуется немедленно. К тому же, необходимость таких затрат совпадает с периодами низкого дохода. Ведь людям особенно часто требуется медицинское обслуживание после выхода на пенсию, либо те, кому нужна врачебная помощь, слишком больны, чтобы работать. Итак, медицинское страхование — это ценный продукт. Если его рынок работает плохо, то мы получим необоснованно завышенные цены и большое количество незастрахованных граждан. Жителям США эта картина очень знакома. Здесь фактически не справляются с предоставлением услуг медицинского страхования — и это происходит именно из-за проблемы «лимонов» Акерлофа.

Назовем людей, которые часто болеют, «лимонами», а тех, кто держится в форме, — «персиками». Если я, как Джером Джером, подозреваю, что являюсь «лимоном», то самое разумное — скупить все возможные медицинские страховки. Но в то же время здоровый человек, имеющий предков, которые дожили до ста лет, вероятнее всего, приобретет медицинскую страховку, только если она очень дешевая. Ведь она вряд ли ему понадобится.

Акерлоф доказал, что рынки, чьи игроки обладают несимметричной информацией, обречены. Поэтому рынок страхования может исчезнуть так же, как и рынок качественных подержанных машин. Те, кто ощущает себя сочным «персиком», решат, что стандартный контракт со страховой компанией очень невыгоден. А я и мистер Джером, считающие себя кислыми «лимонами», бросимся к продавцу, готовому предложить нам типовые контракты, с распростертыми объятиями. Таким образом, страховая компания продает страховки людям, уверенным, что они их используют. Из-за этого страховщик теряет тех, кто вряд ли потребует страховых выплат, и приобретает нежеланных клиентов, которые, скорее всего, будут требовать многого. Для этого страховая компания будет вынуждена сократить выплаты и поднять цены. После этого люди с не самым крепким здоровьем решат, что страховка слишком дорога, и откажутся от нее, вынуждая страховщиков поднять цены еще выше, чтобы остаться на плаву. Так всё больше людей пренебрегают страховкой, и в конце концов только самые больные «лимоны» покупают пакет по той цене, которую вряд ли в состоянии себе позволить.

Страховые компании, конечно, пытаются наладить свой рынок, собирая как можно больше информации о клиентах. Курят ли они? Сколько им лет? Как и почему умерли их родители: из-за наследственных заболеваний в возрасте тридцати пяти или погибли в сто лет в аварии, разъезжая на гоночной машине? Когда генетические сведения станут общедоступными, страховые компании смогут получить точный медицинский портрет каждого человека и вычислить стоимость страховки. До сих пор развитие этого рынка ограничивается информационной асимметрией: страховщики знают меньше, чем те, кого они страхуют. Но если страховые компании закроют информационный пробел, они смогут предоставить гарантии большему числу людей.

Описанная ситуация, возможно, напоминает таргетирование цен, используемое компаниями Starbucks и Whole Foods, о котором мы говорили в главе 2. Но на самом деле это другая игра. Когда Starbucks пытается таргетировать цены, она знает стоимость своих товаров и просто старается понять, удастся ли ей всучить их некоторым покупателям подороже. Страховая компания сталкивается с более серьезной задачей: она не представляет, во сколько обойдутся требования каждого клиента, и если не сможет вычислить это максимально точно, то просто разорится. Результаты также различаются: таргетирование цен — это способ получить лучший кусок пирога, выдавив больше денег из посетителей, а наличие информации о клиентах страховых компаний может привести к созданию нового пирога, потому что люди будут заключать сделки, которых прежде не было.