Слово «химия» по отношению к паре я впервые услышала в киноиндустрии. «Между ними на экране химия» — так говорили о чем-то незримом и неосязаемом между двумя актерами, каком-то дополнительном незаметном чуде, которое делало пару внезапно притягательной. О магии, с которой хотелось соотнестись, за которой было приятно наблюдать. Сейчас же мы куда чаще слышим «химия» по отношению к сексуальному притяжению. 

Писатель и блогер Марк Мэнсон считает, что люди часто путают «химию» и «совместимость» (chemistry and compatibility). Меж тем это разные понятия. Мы совместимы, когда исповедуем одни и те же ценности, хотим похожего, следуем похожим принципам, подходим друг другу по уровню образования, культуры. Так, например, одно из интересных исследований обнаружило, что совпадение в использовании языковых конструкций и выборе вокабуляра может быть неплохим предиктором совместимости пары: 80% пар, язык которых был похож на ранних стадиях онлайн-переписки, продолжили встречаться через три месяца.

Большинство из нас, особенно если мы склонны к рефлексии, может с достаточной долей уверенности и достаточно рано предсказать будущую совместимость: если я не люблю собак, отказываюсь спать в палатках, подписана на рассылку философского общества, ем стейки с красным вином и предпочитаю по утрам спать, мне вряд ли подойдет веган-трезвенник, который в пять утра желает выгуливать двух ретриверов и у которого «лыжи у печки стоят». Чай или кофе, кошки или собаки, море или горы, Пастернак или Мандельштам — коллективный разум уже давно обратил на это внимание. Некоторые из этих вопросов критичны: так, у пар, не совпадающих в желании иметь детей, 100-процентный шанс развода в первые шесть лет после рождения ребенка. Другие расхождения могут быть компенсированы компромиссами и договорами. Одно ясно: для долгосрочных отношений, особенно тех, которые в бедности и богатстве, в болезни и здравии, мы должны быть совместимы.

Химия же оказывается куда менее предсказуемым и понятным фактором. Описать ее словами сложно: «электрический разряд», «необъяснимое притяжение», «искра», «магнетизм», нечто, не подвластное самоконтролю. Мурашки по коже от пойманного взгляда, бабочки в животе от случайного прикосновения, реакция тела, которую невозможно не заметить, возникающая зачастую до первого «привет».

Мы все бывали в ситуациях, когда есть совместимость, но нет химии. Идеальный принц, единство духа и мнений, обезоруживающий юмор, рост, вес и цвет глаз, общие увлечения и устремления, и планы на жизнь, которые буквально созданы совместными. Все идеально, пока вы не соприкоснетесь губами и… ничего. В объятиях душно, а руку хочется убрать из руки. Нет химии. Бывали и в обратных: невероятное, необъяснимое притяжение с совершенно неподходящим человеком, которое удерживает в зачастую отвратительно токсичных отношениях, из которых мы выбираемся, как ветераны войны, с разбитыми телефонами, шрамами на сердце, обещаниями «никогда больше», и все равно… скучая потом во влажных снах.

Мы ощущаем «химию», но не всегда понимаем, чем именно она вызвана. Это эволюция, вооружившись гормонами и нейротрансмиттерами, пытается затянуть нас в продолжение рода? Или это подсознательные психологические механизмы крючками цепляются за наши детские травмы? Или это близость и единение схожих картин мира?

«Сейчас ученые считают, что, за очень редким исключением, любое поведение имеет корни и в генетике, и в личном опыте. Это и природа, и воспитание», — говорит Николь Проз, психофизиолог и нейробиолог. 

Хелен Фишер, биолог, антрополог и автор книги Anatomy of Love: A Natural History of Mating, Marriage and Why We Stray («Анатомия любви: естественная история того, как мы находим пару, женимся и изменяем»), пишет, что «любовь» делится на три стадии: «желание», «притяжение» и «привязанность», и на каждой из этих стадий будет разная «химия», точнее, биохимия.

Первая стадия, утверждает Фишер в другом своем исследовании, «желание» — не более чем потребность в реализации сексуального позыва, которым управляют половые гормоны эстрогены и андрогены, и в своей прямолинейности оно призвано обеспечить первичное привлечение, в обход всех сложных рационализаций, которые выстраивает наш непростой думающий мозг.

Вторая стадия, «притяжения» или романтической влюбленности, обычно длится дольше и обеспечивает продолжение отношений после первого сексуального контакта. Согласно одному из крупных исследований в этой области, «романтическая любовь — это естественная (и часто позитивная) аддикция, которая эволюционно развилась у высокофункциональных животных еще 4 миллиона лет назад как механизм выживания, создания привязанности и продолжения рода, и присутствует во всех культурах». Сканирование мозга показало, что в период романтической влюбленности активируется система дофаминового вознаграждения, та же самая, которая реагирует на кокаин или никотин. Влюбляясь, мы меньше едим, меньше спим, «буквально летаем на крыльях», находимся в приподнятом расположении духа, меньше чувствуем боль, восстаем из депрессивных состояний и показываем более стойкий иммунитет. Не зря авторы исследования рекомендуют терапию «позитивными социальными контактами» как один из способов снятия аддикций. 

После притяжения наступает стадия привязанности, характерная ростом выделения окситоцина и вазопрессина. О «гормоне любви» окситоцине слышали многие, он играет более широкую роль в сексуальном возбуждении и репродуктивной системе. Менее известен гормон кисспептин, подробные исследования которого начались не так давно и который все более связывают с повышением либидо и вынашиваемостью беременности.

Но биология, «природа» — это только половина истории. Вторая половина куда более индивидуальна и при этом необязательно осознанна. Мы привыкли говорить «о, мой типаж», не всегда осознавая, откуда этот типаж взялся. Доктор психологии Линда Янг считает типаж составным конструктом, в создании которого могут участвовать как культурно обусловленные стандарты привлекательности, личный опыт, семья, так и ранние импринтинги — то, что вызвало первое, зачастую не осознанное как сексуальное, возбуждение, откладывается в подсознании и продолжает вызывать возбуждение и во взрослом возрасте.

Зачем знать все эти сложные взаимосвязанные механизмы, не организуем ли мы себе «горе от ума», снимая флер магии с роковой встречи? В конце концов, каждый может самообманываться в меру своей фантазии, или, как говорил мой муж, «каждый сам себе злобный буратино». Но даже абстинентный синдром мы склонны переживать в некоем подобии бережности к себе, отпаивая себя рассолом, а отмена несложившейся «судьбы», где в ударный дофаминовый коктейль уже намешаны намечтанные трое детей, дом у озера и совместная старость, заканчивается обычно куда печальнее чрезмерно бурной вечеринки и обходится куда дороже почтового тарифа на бандероль с тапочками. Когда в очередной раз шарахнет «химией», мы будем краснеть удушливой волной и очнемся в сломанной кровати с замершим на губах «как долго я тебя искала», понимание сути происходящих процессов поможет приготовиться к похмелью и погуглить «36 вопросов, которые проверят вашу совместимость», а не «свадебные платья» и «путешествие для двоих».

Больше текстов о психологии, отношениях, детях и образовании — в нашем телеграм-канале  «Проект «Сноб” — Личное» . Присоединяйтесь