К сожалению, в нашей стране последние девятнадцать лет слово «патриот» полностью потеряло свое первоначальное значение, превратившись для многих чуть ли не в ругательство. И все же настоящие патриоты (а не те, что носят «патриотические» наряды) еще не перевелись. О настоящем патриотизме без ежесекундного упоминания самого слова «патриот» мы рассуждали во второй части «Разговора без микрофона» с Алиной Коленченко. Также разговор зашел о литературных талантах этой девушки с экономическим образованием и о неоднозначном отношении к ее текстам клинчан.
Но главный посыл всего нашего разговора можно уместить в эмоциональном обращении Алины к клинчанам, которое она написала после того, как на ее глазах сравняли с землей здание бывшего детского сада №3 «Колобок» по улице Парижской Коммуны, которое они с Ольгой Молявко собирались отремонтировать. Приведу цитату из ее проникновенного текста (орфография и пунктуация автора сохранены): «…если вы решили отремонтировать свой дом евроремонтом или снести его, чтобы на этом месте построить дворец из пеноблоков, позвоните или напишите мне. Я заберу у вас так ненавидимые вами наличники и деревянные двери. А вы, на заработанные деньги, сможете купить себе дополнительные метры сайдинга, которым сможете оббить все вокруг, включая гараж и собачью будку. Договорились?»

— Алина, недавно вы с Ольгой Молявко принимали участие в Славянском международном экономическом форуме в Брянске. Расскажи, чем вас так неприятно удивил этот форум, что на обратном пути вы снимали стресс в вагоне-ресторане… блинами с икрой?
— Мы приехали в наш областной центр, сразу обратили внимание, как благоустроили набережную, сквер Карла Маркса. Сделали довольно хорошо, но рядом стоят развалины зданий, которые, подозреваю, являются объектами культурного наследия, и только поэтому их еще не снесли, чтобы построить очередной торговый центр. Это очень печально, потому что в Брянске никак не сохраняется историческая городская среда. Мы приехали на форум, чтобы озвучить все эти проблемы, сказать, что мы теряем свою историю и культуру. Но оказалось, что достучатся до всех очень сложно. Мы говорили на форуме, что надо работать с молодежью, организовывать им досуг, отличный от патриотического пения и маршей с флагами. Нам на это отвечали: «А зачем?» Мол, пусть молодежь сидит себе на лавочке и пьет пиво, ей же ничего не надо.

— Прямо так и говорят?
— Естественно, что это говорилось не со сцены форума, а при обсуждении в более неформальной обстановке, даже в формате круглого стола. Вот куда в субботу вечером может пойти молодой человек в Клинцах, кроме как в кальянную? Но в отсутствии культурной повестки у нас не видят проблемы. В то же время на форуме прозвучало, что молодежь уезжает из сел и маленьких городов. Но у меня вопрос: а почему вы не хотите сделать город таким, чтобы из него не хотелось уезжать в столицу? Странно было объяснять людям очевидное. Например, что нужно сохранять исторические здания. Об этом каждый день пишут куда более авторитетные люди, чем я. А здания как сносили, так и сносят. Об этом можно бесконечно горевать, но, наверное, в нашем регионе столько проблем, что руки до архитектуры просто не доходят. Да и если администрация возьмется за восстановление фасада какого-нибудь исторического дома, то люди могут сказать: «Лучше бы дорогу заасфальтировали».

— Кто принимал участие в этом форуме и делился этими «замечательными» мыслями?
— Мы участвовали в работе секции «Активный гражданин». Люди, которые занимаются работой с молодежью, до звона в ушах на круглом столе доказывали нам, что есть юнармия, а больше молодежи ничего и не надо. Модераторы дискуссии в целом поддерживали наши мысли, но в итоге многочасового обсуждения главной проблемой региона сочли отсутствие у молодежи национального героя. На этом моменте мы просто покинули зал.

— Почему в Европе берегут каждое старинное здание, даже если оно и не особо привлекательное, а у нас полное безразличие к старинной архитектуре?
— Люди во власти, к сожалению, не видят в этом смысла. Когда я говорю, что мы не зарабатываем на проекте «Том Сойер Фест», то у многих округляются глаза. В них читается: «Как можно просто сделать для людей что-то хорошее? Лучше мы построим торговый центр с подземной парковкой, чем сохраним какой-то исторический дом». Во всем у нас принято искать личную выгоду. Я общаюсь с людьми, которые реализуют подобные проекты в других регионах. Некоторые из них доходят до самого Мединского. Насколько в министерстве культуры заинтересованы вопросами сохранения исторического наследия, думаю, сможете ответить сами, глядя на улицы большинства российских городов. Но многое зависит от чиновников на местах. Посмотрите на Нижний Новгород, на Самару, как там в последние годы сохраняется историческая застройка благодаря продуктивному диалогу между горожанами и властью. А потом посмотрите на Брянск.

— Алина, твое образование никак не связано с литературными изысканиями. Как давно ты открыла в себе талант писать тексты?
— В школе я ненавидела писать сочинения. «Давайте напишем сочинение по картине «Опять двойка». Ну что там писать? И так все ясно! Когда я не работала, то начала вести канал «И тут я поняла» в Telegram. Потом мне удалось стать внештатным автором медиахолдинга Redifine, куда входят издания Wonderzine, theVillage и Spletnik.ru. Начала писать на фрилансе для Wonderzine. Эта практика помогает мне сейчас и на основной работе, где приходится много писать, делать рассылки для клиентов. Я активно применяю свой талант делать хорошие тексты. И мне за это платят деньги — это ли не мечта?

— Как тебе удалось попасть в эти два издания?
— Медиахолдинг Redifine, тогда называвшийся Look At Media, предлагал студентам-журналистам что-то вроде ознакомительной практики у них в офисе. Я не была студенткой журфака, но все равно подала заявку и сумела пройти отбор. Познакомилась с главным редактором Wonderzine Юлией Таратутой и со всей остальной командой. Убедила их заказать мне хотя бы одну статью, чтобы они увидели, что я могу написать хороший текст. Моя статья им понравилась — так мы и начали сотрудничать.

— Много текстов пишешь?
— С тех пор как мы запустили проект, у меня почти не осталось времени на фриланс. Сейчас пишу примерно две статьи в месяц. Могла бы больше, но катастрофически не хватает времени.

— Среди всех достоинств выпускаемого тобой контента я бы все же выделил иронию. Для меня есть два вида гениальных текстов: те, которые заставляют смеяться, и те, от которых хочется заплакать. Твои тексты при всем их сплине чаще вызывают у меня первую эмоцию. Как тебе удается писать такие красивые ироничные тексты?
— Наверное, потому что я много читала в детстве, прочла всю русскую классическую литературу. Обожаю Чехова, Достоевского, Толстого. Я впитала все это в себя. У нас дома была огромная библиотека. Родители покупали мне книги, никогда не жалея на это денег. Мне хотелось уметь подмечать реальность, красиво выражать свои наблюдения на бумаге, как делали это великие писатели. В какой-то момент у меня это, как кажется, стало получаться. Я очень наблюдательный человек. Те вещи, которые большинство людей не замечают, проходят мимо, у меня вызывают много эмоций и мыслей. Я вижу окурок в луже или забытую недоеденную булку на лавочке, и у меня уже начинается полет мысли — из этого могу написать целый рассказ. Я всегда была задумчивым ребенком, любила гулять в одиночестве, долго ходить по улицам, разглядывать людей, дома, деревья. Постоянно что-то придумывала, фантазировала. Но тогда я все эти фантазии воплощала в своих рисунках. А сейчас мне периодически нужно выплескивать свои мысли на бумагу, чтобы они не разрывали мне голову. Поэтому я пишу (смеется).

— Твои любимые писатели?
— Выделю трех, которых могу читать бесконечно: Антон Чехов, английский писатель Олдос Хаксли и Татьяна Толстая.

— Любимые произведения?
— Сложно выделить какое-то конкретное. Люблю малые формы — рассказы. Если уж что-то отмечать особо, то это повесть Чехова «Три года». Если бы мне сказали: «За всю жизнь ты можешь прочитать только одно литературное произведение», то я бы выбрала эту повесть, потому что в ней отражена вся человеческая жизнь, какая она есть. Вроде бы каждый из нас думает и чувствует то же самое, но написать об этом так мог только Чехов.

— Твои слова: «Ты можешь быть сколь угодно замечательным человеком, знаменитым ученым, музыкантом, предпринимателем…, но единственный способ увековечить свое имя на стенах родной школы — это умереть молодым в форме с погонами. Или первым полететь в космос. Но там уже висит табличка с Гагариным». Подмечено верно. Таблички с чьими фамилиями ты бы повесила на стене клинцовской гимназии?
— Ох, как ты меня подловил (смеется). На самом деле я бы вообще не вешала на фасады школы таблички ни с чьими именами. Считаю, что в школе детям надо рассказывать о выпускниках, которые добились успеха в различных сферах деятельности — в бизнесе, музыке, политике и т.д. Среди выпускников нашей гимназии есть такие люди. Даже среди тех, кто учился со мной или чуть старше. Позовите их в школу — пусть они проведут классный час. Это будет интересно детям. А у нас почему-то принято гордиться только военными успехами, прививать детям милитаризированный взгляд на вещи. Этот мой пост был о том, что у нас в обществе очень сильно чтут военных, но почему-то забывают про людей из других сфер.

— В последние годы эта печальная тенденция приобрела гипертрофированные формы.
— Да, такова политика нашего государства. Взять то же название «юнармия», от которого меня бросает в дрожь.

— А ты знаешь, сколько стоит комплект формы для юнармейца?
— Даже боюсь представить.

— Комплект стоит более 20 тысяч рублей. А из областного бюджета в этом году было потрачено только на форму 9 миллионов рублей, еще 2 миллиона — на мероприятия юнармии.
— Это ужас, лучше бы детям подарили обычную школьную форму, которую заставляют покупать родителей. Уже не первый год по всей России проходят благотворительные акции «Помоги собрать ребенка в школу», банки предлагают специальные кредиты к 1 сентября. Когда работающие родители не могут позволить себе купить ребенку необходимые вещи — это позор для государства.

— Конкурс на портале «Клинцы.ИНФО» о любви к нашему городу стал для тебя первым литературным соревнованием?
— Нет, я и раньше пыталась участвовать в различных конкурсах. Но, к сожалению, у меня нет времени сесть и написать что-то серьезное. Обычно я пишу, когда еду в метро. У меня есть час от дома до работы — в это время рождается большинство моих текстов. Когда узнала про конкурс, то подумала: «В Клинцах кто-то что-то проводит! Это же круто!» Решила поддержать такую замечательную инициативу. Написала небольшую заметку о нашем городе. Было приятным сюрпризом, что ее оценили и вручили мне милые призы. В частности, тарелка с фотографиями Клинцов — просто шикарная — я забрала ее в Москву, повесила дома. Это меня тронуло до глубины души.

— Ты наверняка до объявления итогов читала работы своих конкурентов. Полагала ли, что выиграешь?
— Во-первых, там было мало прозы, в основном были стихи. Во-вторых, когда читала все работы, то, честно говоря, полагала, что выиграю (смеется). Мне казалось, что мой текст интереснее.

— Как тебе в целом уровень работ этого конкурса в прозе и стихах?
— Горжусь и восхищаюсь нашими клинцовскими поэтами. В частности, слышала стихи участников литературного объединения «Люди весны». Некоторые из них участвовали в этом конкурсе. Другие работы тоже читала — все они достойные. Сама не умею рифмовать ни строчки. Всегда восхищают вещи, которые сам не можешь делать, а другие делают классно. Наша малая родина богата талантами. С удовольствием читаю стихи местных поэтов, за некоторыми слежу ВКонтакте. В частности, мне очень нравятся безумно романтичные и немного сумасшедшие стихи поэта Константина Милославского из объединения «Люди весны». Что касается прозы… Здесь, мне кажется, немного беднее.

— Давай откровенно. У тебя получился отличный текст, но ведь ты можешь писать еще на порядок пронзительнее. Мне немного не хватило в этом тексте присущей тебе иронии. Связываю это с тем, что тексты в Telegram ты пишешь не на заказ, а здесь нужно было написать на конкретную тематику. Я прав или поспоришь?
— Честно говоря, боялась кого-то обидеть, задеть чувства жителей нашего города. Я безумно люблю Клинцы и клинчан, мне очень хочется делать для них что-то хорошее, пытаюсь всеми силами. Но почему-то не все это понимают. Некоторые мои тексты вызывают такой резонанс, что в Telegram мне пишут всякие гадости. Некоторые прямым текстом пишут, чтобы я в Клинцах осторожнее ходила по улицам.

— Серьезно?
— Абсолютно. Некоторым кажется, что я немного свысока смотрю на происходящее, якобы насмехаюсь над людьми и их образом жизни. Но тот, кто умеет глубже воспринимать мои тексты, понимает, что это абсолютно не так. Я понимала, что конкурсный текст будет читать большое количество разных людей. Поэтому постаралась сделать его максимально мягким, гладким и нежным, чтобы никто не обиделся.

— Получается, что я все-таки прав, что ты немного подстраивалась под читателя в этом тексте.
— Да, конечно. В Telegram я этого не делаю. Тот, кто не хочет слышать какие-то резкие вещи, просто отпишется от моего канала. Telegram — это самая откровенная моя площадка.

— Если бы ты выложила на конкурс свой потрясающий текст о поезде Москва — Климов, какое бы место заняла?
— Мне кажется, что этот текст очень клевый, его запостило большое число сторонних сайтов. Люди писали, что он крутой. Думаю, он бы однозначно победил. Но я писала его года два назад. Сейчас я уже не могу позволить себе написать такие вещи.

— Почему?
— Не могу писать так жестко, потому что занимаюсь проектом. Не хочу, чтобы мои персональные высказывания переносились на то дело, которым я занимаюсь. А то меня могут подловить и сказать: «Вот там ты написала что-то обидное и ужасное про людей».

— А я считаю, что текст о поезде Климов — Москва — весьма позитивный. Запоминается последнее, а ты заканчиваешь его описанием поездки на автобусе ранним утром с вокзала до центра: «За окном медленно проплывает вокзал, заправка, лесополоса из старых сосен, Вечный огонь, потом поворот мимо автостанции к автокрановому заводу, и вот уже центральная площадь с Домом Советов, мне на следующей выходить. На улице нет ни людей, ни машин, и облезлые дома, безвкусные вывески, вчерашний мусор — все это озаряется золотым светом лучей восходящего солнца и вдруг становится красивым. Мне хорошо. Я дома». На мой взгляд, в нем даже больше откровенной любви к Клинцам, чем в конкурсном тексте.
— Полностью с тобой согласна, он более искренний. Там действительно много любви к Клинцам, но не все могут читать между строк, к сожалению.

— По твоему собственному признанию, многие твои посты начинаются словами «Сегодня села в поезд Москва-Климов». Почему именно поездки в этом поезде наталкивают тебя на такие шедевры: «А где-то на просторах Брянщины уже вовсю крошатся салаты, тушится картошка и сбриваются волосы на ногах в подготовке к встрече добытчика с мамонтом»?
— Потому что климовский поезд, как мне кажется, это сконцентрированное отражение всей нашей русской жизни и всей нашей страны. В поезде я черпаю много информации о происходящем в стране и в головах ее жителей. Люблю пообщаться с людьми. Так как тебя обычно видят первый и последний раз в жизни, то многие готовы откровенничать. Иногда выслушиваю потрясающие истории.

— Например?
— На самом деле все истории похожи друг на друга — люди жалуются на жизнь. Любят порой рассказать, почему они такие хорошие, но не преуспели в этой жизни, поругать власть, работу, соседей.

— А позитив бывает?
— Позитива не бывает — такова наша русская душа. Расскажу о классической схеме, если едешь в купе с мужчиной. Сначала он рассказывает, как любит свою жену и детей, какие подарки он им везет из Москвы. А когда он выпьет две бутылочки пива, то начинает интересоваться, есть ли у меня парень, можно ли заехать ко мне в гости. Меня это немного удручает (смеется). О позитиве в таком случае говорить не приходится.

— Есть ли сегодня в России издание, портал или телеканал, которому ты доверяешь на сто процентов?
— На сто процентов никому не доверяю, но есть такие СМИ, к которым прислушиваюсь . Люблю читать газету «Ведомости», подписана на Republic.ru. Это платформа независимой журналистики, поэтому подписка на нее платная. Там действительно пишут крутые вещи, я разделяю мнения многих авторов. К ресурсам, которые у нас принято считать независимой прессой (например, «Медуза» или «Лента.ру»), я отношусь скептически.

— Какие темы тебе интересны в тех изданиях, к которым ты прислушиваешься?
— Я не очень люблю влезать в политику. Мне интересны темы экономики, урбанистики, социокультурные тренды. Люблю читать истории людей, которые запустили интересные проекты, сделали успешный бизнес в регионах и маленьких городах. Истории про чужой позитивный опыт меня вдохновляют. Интересуюсь также феминистской повесткой, так как сама пишу для подобного издания.

— Кто, на твой взгляд, сегодня наиболее достоин поста министра экономики России?
— Мне импонирует предприниматель Дмитрий Потапенко, его можно смотреть на ютубе или слушать на радио «Эхо Москвы». Он выражает крутые мысли, не стесняясь никого, выступает на крупных экономических форумах, говорит важным чиновникам в лицо вещи, которые другие боятся сказать. Например, о том, как у нас реально живут люди в регионах. Он занимается ритейлом и приводит такой пример: если конфеты фасуешь в упаковку дороже 30 рублей, то их перестают покупать, потому что у людей нет денег. Такие вещи обычно не произносятся со сцены на экономических форумах. Он прямо и эмоционально говорит, как государство душит бизнес, не боится ткнуть лицо в нашу жестокую реальность людей во власти. Еще есть совершенно другой человек — Сергей Гуриев, доктор наук, один из лучших экономистов нашего времени, который был вынужден эмигрировать из России. Он как никто, на мой взгляд, достоин министерского поста. Но вместо этого его просто выдавили из страны.

— Глазьев или Кудрин?
— Кудрин. Он говорит адекватные вещи, когда-то он вел классную колонку в разделе «мнения» в РБК.

— Как в целом оценишь уровень сегодняшней журналистики?
— Ты спрашивал в начале нашего разговора о моменте, когда я поняла, что у нас в стране все плохо. Это момент, когда у нас в России задушили всю независимую журналистику. У нас нет условий, в которых журналистика могла бы развиваться и люди могли бы реализовывать себя в этой сфере из-за политики нашего государства.

— Три твоих любимых журналиста сегодня?
— Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что быть журналистом в полном смысле этого слова в нынешней России невозможно в принципе. Настоящие журналисты, как рок-звезды, уже мертвы. Мне нравится то, что делает Илья Варламов. Еще назову Владимира Познера и Михаила Веллера — это глыбы, я перед ними преклоняюсь.

— Твои любимые места в Клинцах?
— Старые улицы, которые, к сожалению, сейчас исчезают. Не хочу, чтобы так случилось, но боюсь, что однажды приеду, и от них уже ничего не останется. Исчезает душа города. Очень любила район Солодовки, улицу Богунского полка. Гуляешь там — отдыхаешь сердцем. Сейчас больно смотреть на то, что происходит с Клинцами, что люди делают со своими домами — как безжалостно ломают резные наличники, чтобы упаковать стены в сайдинг. Каждая прогулка по городу вызывает во мне перманентную боль — каждая новая пластиковая дверь, каждый новый забор из профлиста, каждый новый уродливый баннер. Любимые места в городе превращаются в нелюбимые. Все пестрит омерзительной наружной рекламой, которая облепила фасады, как плесень. Я не понимаю, почему горожан это не смущает. Старые здания сносят, на их месте вырастают совершенно безумные сооружения. Предлагаю ответить на вопрос: есть ли среди зданий, построенных в Клинцах за последние тридцать лет, примеры хорошей архитектуры?

— Я таких не видел… Любимые места в Москве?
— Мне нравится, как в Москве сейчас делают общественные пространства. Назову «Яму» на Хохловской площади, сейчас потрясающе отремонтировали пространство перед Политехом, люблю гулять в парке «Музеон». Эти общественные пространства меня вдохновляют, хочу, чтобы что-то подобное появлялось и в маленьких городах. Всегда гуляю и мечтаю: «Как бы что-то подобное сделать в Клинцах?» У нас, к сожалению, вершина благоустройства — это дешевые лавочки с туями.

— Ты бывала во многих малых городах России?
— К сожалению, мало путешествовала по России. Сейчас планирую это исправлять. В нашей области побывала во многих городах. А вот если говорить о других регионах, то была только в Санкт-Петербурге, Самаре, Курске, Сочи, Ставропольском крае (Пятигорск, Ессентуки, Кисловодск). Еще была в Крыму, если, конечно, его можно причислять к России (смеется).

— Не просто так задал этот вопрос. Бывая в малых городах, которые даже ближе к Москве, чем Клинцы, ловил себя на мысли, что в нашем городе еще не все так плохо.
— Это страшно.

— Ты весьма жестко прошлась в своем посте по недавно открытому в Чемерне так называемому скверу. А есть ли планы заняться объектами в Клинцовском районе? Или это уже не имеет большого смысла из-за вымирания села? Просто результатами вашей работы в районе некому будет восторгаться.
— Если бы у нас в команде было двадцать координаторов, а не два, мы бы занялись и Клинцовским районом. Считаю, что у некоторых объектов в селах есть туристический потенциал. Речь о старых парках, разваленных усадьбах — все это можно как-то обыграть в рамках событийного развития территорий. Но у нас с Олей ресурсов на это пока нет. Кстати, меня часто спрашивают про наш район и соседние города. Например, задают такой вопрос: «Почему вы ничего не делаете в Злынке, которая знаменита на всю Россию своими резными наличниками?» Или нас уже доконали вопросами о том, почему мы не восстановим усадьбу в Великой Топали и старинные церкви (смеется). Я отвечаю на это: «Люди, хотите — подключайтесь, сделаем во всех наших малых населенных пунктах движуху».

— Если бы тебе предложили должность с возможностью реально решать вопросы в городской администрации Клинцов, согласись бы?
— (не задумываясь) Да, я открыта к предложениям!

— На какой должности себя видишь в перспективе?
— С удовольствием бы занялась вопросами культуры в нашем городе.

— Готова ли ты вернуться в Клинцы на постоянное место жительства?
— Возвращаясь к предыдущему вопросу, если мне предложат должность в клинцовской горадминистрации, то готова (смеется). На самом деле, поскольку я стараюсь вести в Клинцах определенную деятельность, то не исключаю для себя подобного варианта.

— Сколько времени ты планируешь провести в Клинцах в следующем году?
— Забегая вперед, раскрою некоторые секреты будущего сезона «Том Сойер Фест». Мы с Олей в 2020 году будем по очереди координировать площадку. Каждая из нас проведет летом в Клинцах, как минимум, две недели. Также в течение года будем часто приезжать, проводить различные мероприятия, решать на месте какие-то вопросы. Всегда готова встретиться на клинцовской земле и обсудить все вопросы с каждым, кто хочет сотрудничать с нами. Могу приехать специально для этого из Москвы в любое время!

— Успеваешь ли ты путешествовать в другие страны с учетом своего напряженного графика? Если да, то расскажи о местах, в которых уже побывала и в которых хотела бы побывать?
— Честно говоря, я тот редкий человек, который не слишком любит путешествия, потому что тяжело переношу перелеты и дорогу. За границей я была в самых мейнстримных местах — в Италии, Греции, Черногории, Франции, Бельгии. Это не считая Украины и Белоруссии. Сейчас планирую сосредоточиться на путешествиях по России — хочу познавать свою родную страну. Я поняла, что здесь столько всего интересного. В каждой стране, куда я летала, чувствовала, что безумно люблю свою Родину. Мне не понравился Париж, мне не понравился Рим. Все спрашивают: «Как это так?» Ну, вот так.

— Какая страна понравилась?
— Больше всего понравился греческий остров Крит — там очень красивая природа. Мне вообще очень нравится отдых, близкий к природе. Этим летом я с удовольствием купалась в реке Ипуть (смеется). Ничуть не меньше кайфовала. А за границей мы обычно берем машину напрокат и ездим по всем близлежащим населенным пунктам. Например, так мы объездили всю Черногорию. Это красивая страна с хорошей природой, но, по сути, является заповедником русских туристов. Ощущение, что ты попал в Евпаторию или Анапу. Больше туда не поеду.

— Можно подумать, что их меньше в той же Венеции, не говоря уже о Римини, который наполовину русский город. Даже в Сан-Марино тебя сразу идентифицируют в любом магазине, и русскоговорящая продавщица скажет: «Добрый день, проходите».
— Не скажу, что у меня есть предубеждение к русским туристам. В Париже зашла в магазин, а передо мной русские люди в очереди покупали себе колбасу на «Оливье» (смеется). Вот как так могло совпасть? (смеется). Я не люблю чисто туристические места — набережные с надувными кругами и магнитиками. Например, на Крите мы снимали отель, который стоит на абсолютно диком пляже. Вокруг ни людей, ни домов. Мы были одни, за три дня не увидели ни одного человека. Я люблю такой отдых.

— О чем мечтает сегодня Алина Коленченко?
— Самый сложный вопрос. Я мечтаю найти в своей жизни равновесие, баланс, общий знаменатель, потому что я не знаю, что будет со мной в следующем месяце. Я много распыляюсь на разные дела, разрываюсь между двумя городами. Времени на личную жизнь катастрофически не хватает (смеется). Когда в жизни нет стабильности, то очень тяжело, хочется крепкого фундамента, опоры, чтобы жизнь не была такой бурной и неровной, как сейчас.

— Это все?
— Конечно же, мечтаю, чтобы деревянные домики восстанавливались и украшали улицы нашего города, чтобы в нем была культурная жизнь. Но это не мечта, а цель, которой я добиваюсь. Мечта — это что-то абстрактное, недосягаемое, как, например, чтобы в России запретили сайдинг на самом высоком уровне (смеется).

— Спасибо за интервью!

Жора КОСТАКЕВИЧ

Фото из архива Алины Коленченко