Мирон Федоров своим альбомом «Горгород» продолжает традицию зарисовки городов. Эта традиция в русской литературе представлена такими произведениями, как «Город Глупов» Салтыкова-Щедрина, «Город Градов» Андрея Платонова, его же Чевенгур и др. Впрочем, едва ли Оксимирон оглядывался на эти литературные прецеденты, тем более что он достаточно ясно сказал, какая литература у него на полке: «Мишель Уэльбек, Лотреамон плюс Некрономикон…» (песня «Не от мира сего»). Поэтому и к нашей статье возьмем эпиграф зарубежного автора, которого, быть может, и Мирон Федоров ценит так же, как мы, почему бы и нет, ведь видим же мы в клипе «Город под подошвой» на 2:40 минуте Мирона, читающего Политические сочинения Гегеля, так что чем пес не шутит. Итак, цитата:
«Часто именно умные интерпретаторы оказываются не в состоянии оставить пустые предметы такими пустыми, каковы они были на самом деле. Они вкладывают в них нечто духовное, нечто принципиальное — что не соответствует их тривиальному, пошлому и примитивному характеру» — Петер Слотердайк, Солнце и смерть
Так будем же такими интерпретаторами, которые в состоянии оставить предмет таким, каков он есть, не наделяя его дополнительными смыслами! О нет, проницательный читатель я вовсе не хочу сказать, что альбом твоего кумира есть примитив и пошлость. Совсем наоборот я намерен отдать должное Оксимирону, при этом, однако, не отдавая ему многого, как это делают многие.
Что сделал Оксимирон? Поменял ли он правила игры, как сам на то надеялся? Конечно же, нет, никаких правил он не поменял. Да и какие именно правила игры хотел поменять рэпер? Сделать умный, самобытный и концептуальный альбом на фоне глупых бессодержательных и подражательных? Ну так, простите великодушно, таковых альбомов в так называемом русском рэпе очень и очень немало. В смысле много как глупых, так и умных. Посмотрите на Артема Саграду и его группу «Соль земли», на группу «Записки неизвестного», на группу 25/17 — эти группы уже давно пишут концептуальные и самобытные альбомы. Необходимо констатировать тот очевидный факт, что альбомы этих групп даже глубже и серьезнее, чем Горгород Оксимирона. И насчет самобытности также следует отметить, что тот же Саграда на фоне Оксимиона выглядит более чем самобытно, в то время как Оксимирон на фоне Саграды выглядит куда более чем подражательно. Таким образом, следует, видимо, говорить не о смене правил, но о распространении давно уже существующих правил на более широкую аудиторию (ведь не секрет, что у Оксимирона аудитория шире, чем у Саграды и Записок Неизвестного вместе взятых, как бы ни были они самобытны).
(Отдельно в скобках скажу еще о том, что альбом Оксимирона якобы отправил далеко в прошлое ставший не так давно современностью тот печальный факт, что больше никому не нужны рецензии. Но, опять же, позвольте, господа, да ведь рецензии на рэп альбомы выходили и выходят (во вторых скобках замечу, что у вашего покорного слуги, например, вскоре выходит целая книга рецензий и отзывов на рэп-события), так что и здесь Горгород ровным счетом ничего не поменял).
Идем далее — к концепту Горгорода. Я обещался отдать должное Оксимирону, и я намерен это сделать. Горгород, не смотря на то что он не поменял ровным счетом никаких «правил игры», тем не менее, внес эти «правила» в широкую публику. Я еще не наблюдал такого взросления в русском рэпе. От стандартного, пусть складно и качественно сделанного, но все–таки вполне себе стандартного «Вечного жида» Оксимирон пришел к попытке описать политическую мистерию со всеми полагающимися мистерии особенностями. Пусть это и не новый сюжет, пусть нет ничего серьезного на уровне идей, пусть, пусть… Однако все-таки нельзя же не сказать, что альбом крутой, не правда ли?
Собственно, альбом и нужен-то был Оксимирону для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать мастерскую технику читки рэпа, показать, что он не только не испортил бит, но еще и усилил его, дополнив мастерским плетением словес. При таком раскладе совершенно не удивительно, что альбом в выигрыше перед многими другими альбомами русского рэпа, которые остаются в эстетическом подвале.
Композиция и сюжет альбома достаточно просты. И поскольку во всех «рецензиях» на Горгород было принято разбирать фабулу, то это сделаю и я. Итак, фабула. В Горгороде живет популярный писатель. У него есть литературный агент, чьи речи на автоответчике Писателя мы слышим между песнями (собственно, эти речи и организуют в немалой степени сюжетную линию альбома). Писатель участвует в заговоре против Мэра (тиран, антигерой), а еще он влюбляется в дочь Мэра Алису (роковая женщина). Заговор раскрывается, Писателя схватывают и ведут к Мэру. Мэр читает Писателю лекцию и затем великодушно прощает. Писатель радуется, что избежал гибели, и в этот момент его убивают. Долго гадали многочисленные рецензенты, кто же убил Писателя. Проводились целые литературные расследования. Быть может, Писателя убили слуги Мэра, или же безмолвствующий народ, или Алиса, или Ума Турман… Так и осталось неизвестно рэп-литературоведению, кто убил Писателя. Все сошлись на том, что не разгадать им глубины мысли Горгорода. Еще бы, ведь альбом писался аж четыре года! А Оксимирон тем временем в интервью объявил, что альбом писался чуть ли не в считанные месяцы, а некоторые песни писались за день до релиза…
Горгород — это попытка создать политическую мистерию. Именно попытка. Мистерия ведь это, прежде всего, средневековый театральный жанр. В мистерии как жанре должна быть тайна, и тайна в Горгороде есть (кто убил Писателя). Правда, в средневековых мистериях сюжет обыкновенно брался из Писания, поскольку это была самая распространенная кладовая готовых сюжетов. А Оксимирон в свою очередь берет известный распространенный в наше время сюжет о Герое, который борется с кровожадным Правителем и который гибнет в этой борьбе. Ничего нового, все старо как мир.
Повторюсь, ничего здесь нет нового ни на уровне идей, ни на уровне сюжета. Альбом подкупает другим — своею целостностью, продуманностью вымышленного мира. Литературностью, одним словом. Начитанным слушателям, особенно гуманитариям, приятно будет услышать в рэпе упоминания о Уэльбэке или Лотреамоне. Мне, как профессиональному философу, было отрадно услышать строки:
«Я видел цирк ваш с виселицы
Забудьте Сюнь-Цзы и Лао-Цзы
Ведь в этом цирке лишь два пути
Суицид или стоицизм!» —
поскольку здесь явное предпочтение античного философского дискурса дискурсу восточному, т.к. первый работает в ситуации нашего «цирка» (быть стоиком — выход), а последний нет. Это то, о чем я студентам на лекциях всегда говорю, а теперь у меня еще и такой крутой бонус — сослаться на Оксимирона! Но это я о своем, вернемся же к Горгороду и к самому Оксимирону. И сделаем заключение.
Предложим такую условную классификацию: есть в нашем отечественном рэпе мыслители, а есть литераторы. Как и в нашей отечественной словесности в целом: есть литераторы-философы по типу Достоевского или Платонова, а есть чистые литераторы типа Тургенева или, скажем, Бунина. Так и в нашем рэпе, есть рэп-мыслители типа Андрея Бледного (25/17) или МС 1.8, а есть и рэп-литераторы. Таким вот литератором является Оксимирон. Отличным литератором, надо сказать. Но преувеличивать его заслуги не стоит. Вот и не будем. Будем читать Достоевского для раздумий о судьбах бытия, будем Тургенева читать для того чтобы возмутить наши чувства. Так и с рэпом. Будем слушать Саграду или 25/17 как религиозно-философские произведения (высокохудожественные при этом, разумеется!), и будем слушать Оксимирона как произведение эстетическое, литературное. Хорошо ведь, что у нас есть и то и другое! Не правда ли?
