(Продолжение, предыдущая часть здесь)

Истории Крымского ханства не повезло дважды: в Российской империи ее писали преимущественно в черных красках, а в Советском Союзе вообще попытались забыть. Да и жители современной Украины, чего скрывать, по большей части находятся в плену российских мифов и заблуждений о крымских татарах. Чтобы хоть немного исправить ситуацию, Крым.Реалии подготовили цикл публикаций о прошлом Крымского ханства и его взаимоотношениях с Украиной.

Теперь настало время поговорить о гибели Крымского ханства в 1783 году. Почему Петербург, на протяжении более 10 лет продвигавший идею независимости Крыма, на определенном этапе вдруг сменил курс и принял решение ликвидировать Крымское ханство? Каким образом происходил сам процесс аннексии? Как повел себя в этой ситуации Шахин Герай, и как восприняло эту новость крымское население?

Что касается мотивов России, то причины ее, так сказать, промедления в окончательном захвате Крыма уже давно вызывают интерес историков. Ведь, по сути, мало что мешало императрице осуществить эту аннексию лет на пять раньше, чем она произошла в реальности. Ведь Турция вряд ли бы смогла предотвратить это силой, да и реакция европейских держав, на которую Екатерина II непрестанно оглядывалась в своих действиях, тоже, при умелом подходе, не стала бы помехой. Более того: в самом Петербурге с каждым годом все громче звучали раздраженные голоса различных стратегов и придворных политиков, что не надо тратить в Крыму силы и огромные деньги на многократную реанимацию уже давно, по сути, рухнувшего режима Шахина Герая , а следует просто присоединить полуостров к империи.

В западной историографии высказывался взгляд, что поддержка Россией проекта независимого Крыма и, в частности, Шахина обуславливалась не столько какими-либо объективными обстоятельствами, сколько волей Екатерины. Она, вопреки мнению Потемкина и прочих более агрессивно настроенных советников, чисто из личной симпатии хотела-таки дать столь впечатлившему ее когда-то крымскому красавцу шанс завершить его любопытный эксперимент по модернизации ханства.

Увы, мы уже не имеем времени, чтобы проанализировать обоснованность такого любопытного взгляда, как и, в целом, обсуждать роль личности в истории, однако если взглянуть на события с данного ракурса, то очень похоже на то, что императрица, наблюдая за развитием своего крымского прожекта и видя его провал, просто утратила интерес к своей былой затее и дала свободу действий тем при дворе, в частности Потемкину, кто давно уже рвался присвоить Крым.

Впрочем, внутренняя мотивация захватнической политики России представляет для нашей темы куда меньший интерес, чем реакция на события внутри самого Крыма. А эта реакция была несколько иной, чем можно было бы ожидать в классическом случае, когда одна страна захватывает другую. То есть всенародного антиколониального сопротивления в Крыму мы в источниках не увидим. А увидим мы в них примерно вот что.

После того, как в 1782 году русские в третий раз посадили Шахина на престол, он развернул такие гонения на всех, кого считал неблагонадежными и подозрительными, что даже сами русские командиры, которые отнюдь не отличались излишней гуманностью и сентиментальностью, начали поговаривать, что хан творит уже что-то совершенно выходящее за рамки здравого смысла, и что такая его свирепость не приведет ни к чему иному, кроме нового бунта, усмирять который снова доведется русским.

Кульминацией жестокостей Шахина стало публичное побитие камнями приговоренных к смерти знатных участников и сторонников восстания – в том числе даже члена ханского рода Халима Герая и мирз рода Ширин. Тот же приговор был вынесен и родным братьям хана, восставшим против него, и лишь по рекомендации русских они были помилованы.

Словом, все встало с ног на голову: дошло до того, что крымское население стало жаловаться русским на зверства собственного хана и просить у них защиты! Россияне, разумеется, охотно воспользовались шансом выступить в роли заступников народа и стали прощупывать почву, как отреагирует крымская знать, если Россия уберет Шахина и включит полуостров непосредственно в состав своей империи.

Ну, разумеется, эти вопросы задавались не всем, однако те, кого об этом посчитали нужным спросить, в том числе самые влиятельные лица среди крымских беев, ответили, что возражений по данному вопросу не имеют. И их мотивы, пожалуй, нетрудно понять: ведь в том кровавом хаосе, в который превратилось правление Шахина, ни один представитель знати и даже духовенства не был уверен, что его завтра не схватят, не обвинят в пособничестве мятежу и не отведут на казнь. Тогда как русские, со своей стороны, приветливо обещали крымским аристократам безопасность, сохранение статуса и имущества, уравнивание прав беев и мирз с русским дворянством, неприкосновенность служителей культа и тому подобные блага.

И тогда предводители крымской знати согласились, что им безопаснее будет жить вообще без хана. Надо сказать, что эта идея возникла не в 1783 году, а гораздо раньше. Такая концепция уже издавна существовала в крымской политической мысли и не раз (хотя и очень редко) уже озвучивалась вслух. Еще в предыдущие столетия, во время особо острых конфликтов с ханами, крымские беи угрожали им, что в случае ханского произвола могут вообще отказаться от ханского правления и править страной впредь сами, коллегиально и самостоятельно. Эта угроза никогда в истории не приводилась в исполнение, но теперь о ней вспомнили.

Итак, россияне получили гарантии со стороны крымских беев.

А договориться с ханом было еще проще. Шахин и сам видел, что он зашел в глубокий тупик, и что его покровители больше не хотят выручать ему – потому что ему уже зачитали письмо от Екатерины, где та выражала мысль, что поддерживать Шахина дальше нет никакого смысла. И тогда россияне посоветовали ему официально отречься от крымского престола, а взамен пообещали, что посадят его на престол куда более почетный и могущественный: персидский. Ведь в Петербурге в то время разрабатывали заведомо несбыточный прожект завоевания Персии, и в нем нашлось место для неудачливого крымского хана. Получив, таким образом, возможность сохранить лицо, Шахин с облегчением объявил о своем отречении. Именно с облегчением, потому что несколько раньше того он лично вслух заявлял, что не желает быть правителем столь, как он выразился, неблагодарного народа.

А в апреле того же года Екатерина II опубликовала свой манифест о присоединении Крыма. И на этом история Крымского ханства закончилась.

Как это ни удивительно прозвучит, но жителям Крыма того времени, непосредственным участникам событий, российская аннексия в тот момент, насколько можно судить, показалась событием весьма второстепенным на фоне куда более яркого и гораздо сильнее тревожившего их события: завершившейся гражданской войны и сопутствовавшей ей разрухи. Ведь эта война сопровождалась гибелью десятков тысяч человек, бегством целых селений, показательными казнями, истребительными рейдами ханских гвардейцев и русско-арнаутских батальонов.

Во всяком случае, объявление об аннексии весной 1783 года не вызвало не то чтобы восстаний, но и вообще сколь-нибудь сильной общественной реакции. Беи сдержали слово, и волнений не было. Ведь и правда: внешне не произошло ничего нового. Русские войска к тому времени и так уже стояли в Крыму почти 12 лет. При власти в Крыму встала временная администрация из коллегии высших беев, и их лица были давным-давно знакомы всем жителям Крыма. Ну, разве что, исчез ненавистный хан, вот и вся разница. А в остальном царила тишина.

Ведь, знаете, подобные вехи в истории далеко не всегда замечаешь сразу, когда они происходят у тебя на глазах – особенно если оглушен шумом других, менее значительных, но более громких событий. И лишь чуть погодя узнаешь, что ты, оказывается, живешь уже совсем в другой стране. И что страна вокруг тебя уже не твоя.

Ну, а те не менее трагические события, которые развернулись в скором времени после этой тихой весенней паузы, принадлежат уже другой эпохе в истории Крыма – эпохе российской. И предугадать, куда вскоре развернется ситуация, не смогли ни беи, покорно признавшие над собой власть новой правительницы, ни многие тысячи их молчаливых подданных, которые вообще не имели во всех этих событиях права голоса, потому что всегда было принято, что от их имени говорили беи.

Шахин, разумеется, не сел ни на какой персидский трон. Его, как и полагается при таких сделках, обманули и выбросили. Он уехал из Крыма в Россию, но в Петербург его не пустили, и потому он скитался по провинциальным городам типа Воронежа и Калуги, почти без денег, под постоянным надзором. В конце концов, он выпросил у императрицы позволения уехать в Османскую империю, прожил там недолгое время, а вскоре был казнен там по первому же подозрению в подготовке новых политических авантюр.

Крымские беи, приветливо принятые в лоно российского дворянства, поначалу возглавили временную колониальную администрацию Крыма и старательно провели для новых властей подробную перепись всей недвижимости и земель своей страны. Для того, чтобы в скором времени стать свидетелями того, как их администрация будет распущена, бывшие родовые владения разделены между всяческими петербургскими фаворитами и лакеями, а десятки тысяч бывших бейских подданных, оставшись без земли и домов, потянутся в турецкую эмиграцию и навсегда исчезнут за горизонтом, либо останутся изгоями, людьми второго сорта на собственной земле.

Стамбульский двор, разумеется, не признал аннексии и даже продолжал назначать в Крым номинальных ханов. Но ни одному из них так и не удалось вступить на крымскую землю. Османская империя последовательно отстаивала перед международным сообществом свою принципиальную позицию о непризнании российской аннексии Крыма. И удерживать эту позицию ей удалось целых девять лет. А в 1792 году Турция заключила с Россией Ясский договор, согласно которому признала Крым российским.

После этого последний из назначенных султаном номинальных крымских ханов, Бахт Герай , оставил свои безуспешные попытки пробиться с Дуная в Крым, вернулся в Стамбул, и на этом ханская страница в истории Крыма была закрыта окончательно.

Продолжение следует.

Текст впервые был опубликован в июле 2018 года​