Бывший глава Нафтогаза Андрей Коболев (Фото:Andriy Kobolyev / Facebook)

На этом будет настаивать прокурор Специализированной антикоррупционной прокуратуры. Есть альтернатива — внесение 365 млн грн залога. Это уже увеличенная сумма, о которой будет ходатайствовать САП, ведь до 7 марта года за Коболева внесли лишь 96,635 млн грн залога, а это меньше половины ранее установленных судом 229 млн грн.

Чтобы разобраться в этом деле, Radio NV пригласило экс-руководителя Нафтогаза Андрея Коболева и Елену Щербан из Центра противодействия коррупции.

Тузов: Андрей Коболев обвинен в хищении 229 миллионов гривен. Речь идет о выплатах премий за победу в Стокгольмском арбитраже над Газпромом, что было в 2018 году. Нафтогаз тогда отсудил у российского газового монополиста 4,6 миллиарда долларов по делу о транзитном контракте. Тогда речь шла о том, что размер вознаграждения составит 1% от суммы выигрыша. Это составляло 46 миллионов долларов, в гривнях это — 1 млрд 270 млн гривен.

Первая часть выплат прошла, а остальная — была заморожена. Из общей суммы 21 миллион долларов тогдашнему руководителю Нафтогаза заплатили 261 миллион гривен, что по тогдашнему курсу превышало 10 миллионов долларов.

По версии детективов НАБУ, Андрей Коболев издал незаконный приказ о премировании сотрудников, на основании которого сам получил 261 миллион гривен. Речь идет о том, что документ в той редакции содержал пункт, позволявший выплачивать вознаграждение за счет чистой прибыли компании, если такое решение принял наблюдательный совет государственной компании. И защита Андрея Коболева говорит о том, что вот это решение и принял наблюдательный совет Нафтогаза, а Андрей Коболев, как председатель правления, подал наблюдательному совету прошение о рассмотрении вопроса начисления премий. Господин Коболев, я ничего не напутал?

Коболев: Есть определенные неточности, но я думаю, что они не принципиальны для понимания дела сторонними наблюдателями.

Премию получили более 40 человек. Никакого закона или нормативных актов нарушено не было. И, соответственно, это все происходило по решению наблюдательного совета, полностью уполномоченного принимать такие решения.

Среди прочего, это решение было принято для того, чтобы стимулировать команду, взыскать дополнительные средства к тем средствам, которые были получены в форме газа в самом начале путем зачета. И дополнительно взыскали еще 3 миллиарда долларов к полученному газу.

Если сравнивать, например, с тем же кейсом РосУкрЭнерго, когда Нафтогаз на ровном месте проиграл более 12 миллиардов кубометров газа ( по текущим ценам это больше, чем 250 миллиардов гривен), то это объяснение того, что наблюдательный совет и корпоративное управление компании сделало правильные вещи.

Дайджест главных новостей

Бесплатная email-рассылка только лучших материалов от редакторов NV Рассылка отправляется с понедельника по пятницу

В результате от этого выиграла вся Украина, все законно.

Вдаваться в детали, учитывая, что нахожусь в суде, и в понедельник у меня очередное слушание, я считаю, некорректным и неправильным.

Тузов: Госпожа Щербан, Центр противодействия коррупции занимался этим делом. Почему оно у вас вызвало интерес?

Щербан: Центр противодействия коррупции отслеживает множество дел. Мы сейчас мониторим в судах более 30 дел. Это дело также попало в поле [зрения] нашего внимания из-за его резонансности.

В свое время, когда эти премии выплачивались, вопрос также был достаточно резонансным и вызывал разные отклики в обществе. Поэтому именно мы наблюдали за судебным процессом, который проходил и в первой инстанции, когда суд признал подозрение необоснованным и отказался какую-либо меру пресечения определять.

В дальнейшем проходило рассмотрение в апелляционной инстанции Высшего антикоррупционного суда, который уже принял противоположное решение и указал, что подозрение НАБУ и САП является обоснованным.

Скажу, что обоснованность подозрения не означает приговор суда. Это говорит о том, что суд считает, что доказательства, обстоятельства, которые приводит сторона обвинения, достаточны для того, чтобы следствие продолжало расследование по этому делу. И для того чтобы продолжало поиск доказательств и установление других дополнительных обстоятельств этого дела.

Другая часть этого решения суда касалась меры пресечения. Суд решил назначить залог в то время, когда прокуратура требовала меру пресечения в виде заключения под стражу с альтернативой залога — более 360 миллионов гривен. Суд не согласился в этой части с прокуратурой и определил, что не настолько высокие риски.

И я здесь соглашаюсь с судом: точно заключение под стражу по данному делу не выглядит обоснованной мерой пресечения.

Но ключевое на самом деле то, что все же подозрение признано обоснованным. И это значит, что следствие продолжится.

Что будет происходить дальше? Известно, что сейчас, как уже сказал господин Коболев, назначено новое судебное заседание в связи с тем, что залог не был внесен в полном объеме. Когда суд определяет некий размер залога, а он не вносится в этом размере, тогда нет другого выхода, кроме как рассматривать новое ходатайство прокуратуры и избирать новую меру пресечения. Какой он будет, станет известно, когда завершится слушание.

Тузов: На чем основывается обоснованность подозрения?

Щербан: Ключевой вопрос, в котором было расхождение и стороны защиты, и стороны обвинения — это нарушение конкретных нормативных требований. Речь идет о постановлении Кабинета Министров № 859, которое указывает на то, что все же были нормативные ограничения в том, какой максимальный объем может получить в том числе глава правления НАК Нафтогаз.