«Дилемма орков» часто возникала при обсуждении творчества Толкина. Отталкиваясь от неё, написал свою знаменитую трилогию Ник Перумов. Недостаток внимания к судьбе орков часто называли недочётом или признаком расистских взглядов писателя. Разберёмся, как же всё-таки «Властелин колец» предлагает решать эту проблему. Спойлер: говорить о «геноциде орков» не стоит.

Логика Мартина и людей, рассуждающих так же, понятна. Орки — многочисленный народ, долгие годы игравший в Средиземье важную, хотя и весьма мрачную роль. И какую именно политику Арагорн — вроде как добрый и мудрый король, но и член Братства Кольца, — будет вести в их отношении? Если следовать тому, что мы видели в романе, он продолжит войну. Но можно ли считать «хорошим парнем» того, кто устраивает геноцид по расовому признаку?

Этот вопрос часто политизируется людьми, видящими во «Властелине колец» прямолинейную метафору исторической ситуации, на фоне которой создавался роман. В такой схеме Мордор оказывается прямым аналогом фашистской Германии, а борьба с ним — аналогом Второй мировой. В России популярно прочтение Мордора как СССР, а конфликта между ним и Гондором — как отражения холодной войны.

Такая трактовка, если её вообще принимать, вызывает разную реакцию — от обвинения писателя в расизме по отношению к азиатским и восточноевропейским народам до одобрения: дескать, «ССС действительно был Мордором». А некоторые читатели, отождествляющие Мордор с Советским Союзом, начинают сочувствовать оркам и всячески продвигать мысль, что во «Властелине колец» всё было непросто и что победившее «добро» теперь будет вести себя так, что злу мало не покажется.

Этот подход удачно соединился с распространившейся в 1990-е годы модой подменять реализм цинизмом, порождённой, в свою очередь, излишним морализаторством советского искусства. Кроме того, в 1990-е Толкин пришёл в жизнь многих читателей одновременно с более поздними книгами и видеоиграми в жанре фэнтези. Хотя орки там по-прежнему изображались антагонистами, их культуре и образу жизни уделялось гораздо больше внимания, чем у Толкина. И это заставляло задаваться вопросом: оправданна ли война против них?

В таком контексте отсутствие во «Властелине колец» аналогичного экскурса в орочий быт, равно как и перспектива истребления орков как вида, стали многими восприниматься как недочёт автора, который сделал своих героев кровожадными расистами, планирующими этнические чистки. Но эти претензии возникают из-за невнимательности к тексту Толкина и стремления привнести в его творчество идеи из более поздних произведений.

Мир Средиземья принципиально отличается от нашего. И главное его отличие не в расах, средневековом технологическом уровне или наличии магии, а в ином статусе добра и зла. В нашем мире это конструкты, существующие в сознании людей, а не в материальной реальности. Это не означает, что не стоит руководствоваться моралью, но мы должны понимать, что, оценивая нечто как доброе или злое, мы проявляем собственный, сугубо человеческий, взгляд на вещи, а не описываем объективно существующие, не зависящие от нас характеристики объектов, явлений или людей.

Но во вселенной, выдуманной убеждённым католиком Толкином, добро и зло существуют сами по себе. Эльфы во «Властелине колец» объективно добры и потому привносят красоту во всё, с чем соприкасаются. Они могут ошибаться, считая незваных гостей врагами, или бояться, что тьма из внешнего мира осквернит их собственные леса, от чего можно защититься только изоляцией. Но творить сознательное зло они неспособны. В рамках «Властелина колец» сказать, что эльфы добры, — такая же констатация факта, как отметить наличие у них острых ушей.

То же верно относительно орков. Они злы, и это их первичная характеристика, не вызванная их войнами с соседями. Наоборот, войны неизбежны именно потому, что каждый орк в частности и их общество в целом стремятся к разрушению, как бы мы сказали, на биологическом уровне. Подтверждением этому служит боль, которую они испытывают не только от солнца, но и от эльфийского языка или соприкосновения с эльфийскими предметами, воплощающими красоту и гармонию. Даже если орки останутся единственным народом в мире, его полновластными хозяевами, они не займутся подъёмом экономики и развитием культуры, а продолжат разрушать, уничтожать природу, ломать любые вещи, которые мы сочли бы прекрасными, и истреблять друг друга по малейшим поводам.

Косвенным подтверждением ущербности орков оказывается их своеобразная храбрость: орки не сдаются и не просят пощады, хотя резкое изменение хода битвы — например, приход подкрепления или гибель Саурона — обращает их в бегство. И хотя это можно объяснить тем, что противники орков пленных не берут, такое объяснение кажется неправдоподобным. Если бы речь шла о расизме со стороны людей, эльфов и гномов, то он, будучи социальным конструктом, распространяющимся через пропаганду и подкрепляющимся взаимными обидами, затрагивал бы не только орков, но и служивших злу людей вроде харадримов и дунгар. Но о пленных харадримах и дунгарах мы знаем, а об орках — нет.

В связи с этим гипотетическое истребление орков сложно описать как геноцид, а не как войну. В Средиземье нет и не может быть никаких «мирных» орков, к которым приходили бы карательные отряды, — орков, стремящихся жить своей жизнью, растить детей и возделывать поля. Эти существа с рождения с удовольствием сражаются с эльфами, гномами и людьми. Они могут отступать, но не могут сомневаться, раскаиваться или находить смысл жизни в чём-то, кроме разрушения.

Можно ли на основании такого образа орков называть Толкина и его книги расистскими? До определённой степени. Любопытно, что иногда так рассуждают и сами расисты. Так поступила, к примеру, испанская профашистская партия Vox, опубликовав «фотожабу», где изобразила членов партии в виде Арагорна, а организации, борющиеся за права рабочих, национальных и сексуальных меньшинств, — как орков. Сразу после публикации картинки на Vox обрушился с резкой критикой исполнитель роли Арагорна Вигго Мортенсен.

Логику испанских правых можно понять, если воспринимать «Властелина колец» как метафору реальной политики. Тем не менее, даже если в нашем мире Толкина и можно обвинять в расизме, в самом Средиземье говорить о расизме, то есть о предубеждении против орков, неправильно. Ведь они и вправду с готовностью вступают в войну с любыми «добрыми» расами.

Автор или комментатор, который изображает орков, пытающихся просто вести мирную жизнь, конечно, в своём праве. Но он должен понимать, что нарушает не просто дух, но и букву оригинального романа в той же степени, как если бы объявил Гимли эльфом или сказал бы, что хоббиты живут на деревьях. Реальность метафизики, существование добра, связанного со светом, красотой и другими хорошими вещами, и зла, связанного с нарушением всего этого, — объективный факт в Средиземье, влияющий в том числе и на образы отдельных народов. Мы можем критиковать взгляды Толкина — например, осуждать его понимание морали, которое стояло за написанием подобной вселенной. Но странно было бы выборочно выкидывать из его мира важные элементы и потом критиковать писателя за то, что он «не продумал» ту или иную вещь.

Вопреки ощущению, которое может сложиться от ответа Мартина и часто возникает у людей, прочитавших «Властелин колец» или посмотревших фильм, история Средиземья не закончилась с гибелью Саурона. На последних страницах герои нарочно подчёркивают: на востоке всё ещё стоит Минас-Моргул. И, даже если он падёт, они помнят, что Саурон и сам был слугой другого зла, Моргота, и нет оснований считать, что после него не появится новый Враг. А учитывая историю орков, можно не сомневаться, что они будут служить и ему.

Впрочем, орки и сами не промах. В начале Третьей Эпохи, после того как союз людей и эльфов разбил Саурона и Исилдур забрал Кольцо Всевластия, Средиземье жило без Тёмного Властелина более тысячи лет. Однако никакой мудрый правитель, каких за это время было, скорее всего, немало, не смог превратить орков в мирных и трудолюбивых граждан.

Зато сами орки, очевидно, не сильно деморализованные исчезновением господина, самостоятельно развязали в этот период немало войн против людей, эльфов и особенно гномов. Именно в это время они и заработали ту зловещую репутацию, которой обладают во «Властелине колец»: не просто «слуг Саурона», но самостоятельного зла, угрожающего всем остальным народам.

Ситуация в финале «Властелина колец» не так уж сильно отличается от той, что сложилась после Исилдура. Саурон повержен, но это не означает немедленного исправления всего зла в мире. Для Толкина всегда было очень важно подчеркнуть: спасение возможно только для одного человека, а не для всего общества в целом. «Конец истории» не случится благодаря нашим, человеческим (как и эльфийским, и гномским), усилиям. В мире всегда будет сохраняться зло, причём оно будет не слабее добра.

Именно поэтому работы Толкина неправильно воспринимать как метафору политической повестки. Хотя писатель, несомненно, вдохновлялся новостями и собственным опытом участия в Первой мировой войне, для него было важно сказать: мир всегда содержит тьму, и её нельзя просто «всю победить». Можно лишь действовать правильно и надеяться, что мир устоит под её бесконечным натиском.

В таких условиях вопрос «что Арагорн сделал с орками?» не совсем верен. Он ничего не «сделал» с орками, потому что никакой власти над орками у него нет. Нет никаких оснований считать, что эти и другие чудовища исчезли из Чёрного Леса, Мглистых гор, с территорий бывшего Ангмара или Мордора или что они признают власть короля Гондора. А вот эльфы, частично оттягивающие их ярость на себя, и впрямь покидают мир. Да, в ближайшие годы после поражения Саурона орки могут быть дезориентированы, но никакой возможности истребить их за это время у Арагорна или у кого бы то ни было ещё нет. Так что правильнее формулировать вопрос иначе: «Как Арагорн защищается от набегов орков?» или «Помогает ли он другим государствам и народам Средиземья справляться с этой угрозой?»

Но, может быть, орки всё-таки способны стать добрыми? Ведь в «Сильмариллионе» были злые эльфы, да и во «Властелине колец» правители этого народа утверждали, что Кольцо Всевластия их извратит. К тому же из того же «Сильмариллиона» мы помним, что орки — это бывшие эльфы, искалеченные и изуродованные Врагом. Можно ли говорить об обратном процессе — исцелении орков?

Возможно. Но надо помнить: эльфы обращались ко злу не из политических и культурных, а из мистических причин, благодаря влиянию Сильмариллов, Кольца Всевластия и чего-то подобного. Их нельзя «воспитать» злыми, так же как орков нельзя «воспитать» добрыми гражданами, просто поменяв образ жизни и создав орочьи школы. Потому что любые знания, идеи и технологии, которые они получат, будут обращены во зло или отброшены как ненужные.

Возможно, что-то столь же мистическое и могущественное, как Кольцо Всевластия, некий особый предмет, или искреннее самопожертвование, или любовь, могло бы исцелить природу этой расы, изуродованную Морготом. Но очевидно, что для этого нужно нечто большее, чем политическое решение даже самого мудрого и могущественного короля.