Федор Грудаков — крестьянский сын из деревни Песья Подольского уезда Московской губернии. После окончания в 1905 году Перервинского духовного училища 14-летний Федор Грудаков поступил в Московскую духовную семинарию. В 1911 году после окончания семинарии был рукоположен в священника к Тихвинскому храму в село Богородское-Ватутинки Подольского уезда.

В 1919 году в Подольском уезде началось восстание против большевистской власти, часть населения организовала вооруженный отряд, которым руководил некто по фамилии Зеленый. Отец Феодор был призван на несколько месяцев в тыловое ополчение Красной армии, но с июня 1919 года продолжил свое служение в Тихвинском храме.

16 августа 1930 года был арестован сотрудниками ОГПУ по обвинению в антисоветской деятельности и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. При обыске нашли «тетради с записями, дневники советские, серебряные деньги на 20 руб. 50 коп.»

Один из свидетелей, священник Сергей Горский, рассказал: «Священник Грудаков в декабре 1929 г. прислал мне письмо, где писал: „утешать и успокаивать не буду, потому что и сам в неопределенном положении, но я все-таки чувствую себя сейчас спокойно. Да подумай: волнуясь, можем ли мы улучшить свое положение? Ведь мы вне закона. Слухов о нас везде много, но доверяться этим слухам рискованно. Меня вызвали в ОГПУ, шпиговали там около двух часов, по-видимому, им хотелось обвинить меня, но не удалось. Пусть воинствующее безбожие объявило поход против Церкви, но декретом нам разрешено организовывать общины, отнимут храм, будем совершать богослужение по домам… не унывай, будем верить, что сверх сил Бог испытаний не пошлет, а умирать когда-либо придется“. Кроме того, священник Грудаков в период коллективизации являлся защитником и организатором всего духовенства. Поддерживая духовенство, он говорил: „Спокойствие, ибо эту власть мы переживем и будем жить как жили раньше…“ в разговорах о коллективизации, он выражал мнение, что для народа от коллективизации нет никакой пользы, а для нас, духовенства, это есть гибель. Он прекрасно знает все законы, и духовенство обращается к нему за справками».

Другой свидетель — священник Владимир Беляев — из-за страха оговорил отца Феодора в том, что слышал от него антисоветские высказывания.

Во время допроса отец Феодор, понимая, что любое слово о ком-либо может отрицательно сказаться для этого человека, пожелал отвечать на все вопросы следователя сдержанно.

— Виновным в предъявленном мне обвинении себя не признаю. В практике моей службы как священника Богородской церкви никогда не произносил никаких проповедей, касающихся положения в стране, а также на темы антисоветского характера. Будучи аполитичным, в личных беседах с крестьянами я никогда никаких недовольств по отношению к советской власти не высказывал, в период коллективизации я никаких разговоров и бесед ни с кем не имел… Из духовенства связи ни с кем не имею, ни к кому не хожу и никто у меня не бывает, а также ни с кем никакой переписки не веду.
— Вы писали когда-либо письма священнику Горскому?
— Нет, не писал…

Из «показаний» свидетельницы обвинения 24 августа 1930 г.: «После Февральской революции к нам приезжали большевики — Широков и Карпов. На собраниях обычно выступал поп Грудаков. Выступал с речами против большевиков. Даже после Октябрьской революции он, Грудаков, выступал против коммунистов. Помню его высказывания: Пришли к власти „в драных портках“, но долго не продержатся». Затем призывал верующих изучать Закон Божий после запрещения его преподавания в школах… В 1919 году во время восстания банды Зеленого Грудаков тоже участвовал в банде. Я лично видела его раз за речкой: он, отстреливаясь, убегал в кусты, когда пришли его арестовать«.

Из показаний о. Феодора на допросе 24.08.1930 года: «На фабрику приезжал деятель большевиков — Широков, и я на собраниях иногда присутствовал. Я не выступал. Не отрицаю, что я в один из таких моментов кому-либо сказал, что большевики пришли к власти на штыках, но это было не выступление… Издание декрета о запрещении преподавания Закона Божиего меня обескуражило. Я психологически не мог с этим примириться. Это насилие над человеческой совестью… На собрании в школе предложил послать письмо Всероссийскому Поместному Собору от имени всех верующих с просьбой ходатайствовать о разрешении преподавания Закона Божиего в школе. Но чтобы верующие присылали детей ко мне на дом, — этого не говорил. В восстании Зеленого участия не принимал и с сочувствием к нему не относился — это была синица, пытающаяся поджечь море. Еще добавлю, что со всеми мероприятиями Советской власти я соглашался и соглашаюсь, за исключением вопроса о том, что „религия — враг народа“. На основании этого убеждения я среди верующих пытаюсь путем бесед и проповедей привить мысль, что религия не есть враг народа, а способна его утешить и развивать чувства милосердия и братских отношений…»

В начале сентября 1930 году следствие было закончено. Следователь, формулируя обвинительное заключение, в частности написал: «В своих показаниях обвиняемый Грудаков не отрицает, что ведет среди населения агитацию с целью привить мысль, что религия не есть враг народа, с тем, чтобы разбить установку советской власти, что таковая — дурман».

Виновным в обвинениях в а/с агитации и к/р деятельности о.Феодор себя не признал и отказался дать на кого-либо показания, заявив, что ни с кем из духовенства связей не имеет.

5 сентября 1930 года тройка ОГПУ приговорила священника Феодора Грудакова к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Наказание он отбывал на строительстве Беломорского канала и затем на строительстве Сербского порта. В апреле 1934 году отец Феодор был освобожден.

Сначала он служил в Рязанской епархии, а в апреле 1937 года получил назначение в Знаменскую церковь села Старая Кашира Каширского района Московской области. Из материалов дела 1937 года: «Призывал людей ходить в храм. Авторитет его, несмотря на очень непродолжительный срок служения в селе, очень высок».

В 1937 году председатель колхоза в селе Старая Кашира послал в районное отделение НКВД с нарочным заявление, в котором просил срочно арестовать отца Федора. Свою просьбу он мотивировал тем, что священник сорвал важное мероприятие. Вечером 3 декабря планировалось собрать колхозников для беседы о предстоящих выборах в Верховный Совет, а отец Феодор, как писал доносчик, «этот враг трудящегося народа, собрал вечерню, созвал к себе в церковь всех избирателей, огораживая себя праздником Введения».

4 декабря 1937 года священник был арестован Каширским районным отделением НКВД. В графе «Имущественное положение» в деле написано: «Ничего нет». В тот же день священника допросили. Свидетели, вызванные для дачи показаний, рассказали, что отец Федор призывал людей ходить молиться в храм, и авторитет его, несмотря на непродолжительный срок служения в селе, очень высок.

— Вы арестованы за антисоветскую агитацию, которую проводили среди колхозников. Вы это признаете? — спросил следователь.
— Никакой антисоветской агитации среди колхозников я никогда не вел и виновным себя в этом не признаю.
— Вам зачитываются показания свидетеля, уличающие вас в антисоветской агитации. Вы эти показания подтверждаете?
— Нет, не подтверждаю. Никогда антисоветской агитации я не вел.

Предварительное следствие продолжалось ровно один день, после чего о.Феодор был переведен в Таганскую тюрьму в Москве. 7 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Феодора к 10 годам заключения в исправительно-трудовом лагере.

27 декабря 1937 года с этапом заключенных отец Федор прибыл в Самарлаг НКВД.

Скончался 27 ноября 1940 года в Самарлаге (пос. Безымянка Молотовского района Куйбышевской обл.) от непосильного труда и голода и был погребен в общей безвестной могиле.