Фото: Kennedy Miller Productions; Warner Bros.

«В день, когда мне исполнилось сорок, раздался телефонный звонок. Это был Джордж Миллер. Он сказал, что студия заставляет его взять меня на роль в „Иствикских ведьмах“, для которой, как считают они с Джеком Николсоном (уже утвержденным на главную мужскую роль), я слишком стара и недостаточно сексуальна. Я собралась с духом и бросила трубку только тогда, когда услышала, что ко всему прочему у меня, скорее всего, еще и ужасная походка с откляченной жопой, как у всех поп-звезд. А у меня к этому моменту уже была номинация на „Оскар“ и приз Каннского кинофестиваля!» — так вспоминает звезда «Иствикских ведьм» Шер первое знакомство с режиссером Джорджем Миллером (помимо «Оскара» и Канна у нее к этому моменту было еще и предложение сыграть Марию Магдалину в «Последнем искушении Христа» Мартина Скорсезе). Несмотря на такой старт и общую напряженную обстановку на площадке (Миллер не извинился до сих пор), вышедшие в 1987 году «Иствикские ведьмы» безошибочно считывались как феминистский манифест, выполненный при этом в самой демократичной форме из возможных — злой и откровенной комедии про трех фрустрированных женщин (Шер, Сюзан Сарандон и Мишель Пфайффер), издевающихся над дьяволом в исполнении главного секс-символа поколения Джека Николсона. Состав участников, впрочем, такого легкомысленного исхода не предполагал: экранизировали роман важнейшего живого американского классика, написанный в качестве ответа критиковавшим его феминисткам, сценарий писал лауреат «Тони», «Золотого глобуса» и Пулитцера, важнейший американский драматург Майкл Кристофер, а в кресле оператора сидел важнейший Вилмош Жигмонд, до этого работавший с Робертом Олтманом, Майклом Чимино и Стивеном Спилбергом. Да и сам Миллер, поначалу получивший от Warner Bros. полный карт-бланш, планировал снимать женский вариант «Безумного Макса» — нуар в духе «Дьяволиц» Анри-Жоржа Клузо, эдакий садистский триллер в лучших традициях немецкого экспрессионизма. Мрачный тон сценария руководству Warner Bros. не понравился — так что в итоге «Ведьмы» были сняты в стилистике, которую рецензенты остроумно описывали как «Джордж Лукас встречает Феллини». Публика, впрочем, была в восторге: фильм собрал в прокате $65 млн, а Дэрил Ван Хорн, носитель всех ужасов патриархата, стал чуть ли не самой известной ролью Николсона. Сейчас видеть в «Ведьмах» женский манифест или трактовать его как типичный male gaze, снятый к тому же во время кризиса международного феминистского движения, которое находилось в промежуточном этапе между второй и третьей волной,— вопрос вкуса, фильм разрешает оба подхода. Но реализованный коммерческий, а в итоге и социальный потенциал всего предприятия игнорировать не получится: за три года до выхода «Тельмы и Луизы» Ридли Скотта (с той же Сарандон в одной из главных ролей), с которых принято отсчитывать революцию в репрезентации женщин в современном популярном кино, Миллер ее уже осуществил. Впервые одним из самых успешных фильмов американского проката стала история о том, как три женщины планомерно травят одного мужчину, который это заслужил. Сам Миллер фильмом остался недоволен, но вынес, по собственным словам, три ценных урока: во-первых, никогда не доверять студиям, во-вторых, никогда не доверять спецэффектам и, в-третьих, всегда писать для женщин роли воинов — именно на съемках «Иствикских ведьм» он начнет придумывать героиню для вселенной «Макса», через 28 лет получившую имя Фуриоса.