С началом карантина Черновицкая область возглавляет список с наибольшим количеством зараженных коронавирусом в Украине. Там зафиксировано более 2,5 тысяч случаев инфицирования COVID-19. Основное заведение, в котором с начала эпидемии принимают средне и тяжелобольных коронавирусом пациентов — инфекционное отделение Черновицкой областной больницы.

Как лечат больных в условиях пандемии, хватает ли врачам средств защиты и как физически и психологически они выдерживают работу в реалиях коронавируса — в репортаже hromadske из Черновцов.

«Из-за двух пар перчаток очень тяжело вену уколоть, больные истощены»

Из реанимационного отделения Черновицкой областной больницы медики вывозят мужчину в коляске. Его везут на процедуру гемодиализа (метод очищения крови при почечной недостаточности). Пациенты с болезнью почек в условиях эпидемии коронавируса — в группе риска. Из реанимационного отделения больных COVID-19, которые нуждаются в гемодиализе, везут в другое отделение, где находятся пациенты, которые не болеют коронавирусом, так как в реанимационном отделении нет необходимого для гемодиализа оборудования.

Мы стоим на входе в красную зону, в коридоре реанимационного отделения, однако того, что находится дальше, нам не видно — перед нами от потолка до пола висит «клеенка», за ней — лишь размытые силуэты людей в резиновых костюмах.

— Девочки, надо надеть защиту, — говорит нам старшая медсестра Ирина Мартынова.

— У нас есть с собой.

— Покажите. Нет, этого мало, наденете наши костюмы. Очки ваши подойдут, халатик — нет. Бахилы, шапочки — да, респиратор — ваш тоже.

Под наблюдением старшей медсестры мы вместе с оператором Жанной надеваем костюмы, которые нам дали в больнице. На свои перчатки натягиваем еще одну пару. Дальше — шапочку и капюшон.

— Плотно все закрываем, — говорит Ирина. — Теперь давайте я на вас надену еще один халат.

Она дает нам синий хирургический халат, который завязывается сзади. Просит надеть бахилы, а поверх бахил натянуть калоши первого костюма.

— Так мы делаем, чтобы ноги были полностью закрыты. Теперь давайте руку, надо в рукаве для большого пальца сделать дырку. Вставьте его туда. Мы видели, что в Китае так делали, чтобы рукава не закатывались. Ну все, теперь очки. Смотрите, они должны плотно прилегать. Не давят?

Теперь в полной и почти боевой готовности мы заходим за «клеенку». Сразу чувствуем тяжелый воздух, в респираторе дышать становится еще труднее. В очках быстро собирается конденсат, поэтому все вокруг немного размывается. Старшая медсестра заводит нас в еще один небольшой коридор. За ним — палаты с больными. Пол блестит, он влажный от постоянного мытья. Слышно звук аппаратов искусственной вентиляции легких в палатах: «пик-пик-пик». Медсестры шуршат своими резиновыми костюмами, за щитками видно только их глаза. Света здесь немного, одна из ламп на потолке мерцает, что придает этой картине атмосферу, которая вызывает только одну ассоциацию — в голове синхронно с мерцанием неисправной лампы возникают кадры из прошлогоднего сериала НВО «Чернобыль».

— Наташа, это ты? — зовет старшая медсестра женщину в резиновом костюме, которая идет навстречу из дальней палаты. — Это телевидение, девушки здесь поснимают.

— Я уже узнаю их только по силуэту, — объясняет нам Ирина. — В этом костюме, кроме глаз, больше ничего не видно, трудно узнать человека.

Ирина работает в больнице 41 год, она пришла сюда в 1979-м: 20 лет была медсестрой, 21 — в должности старшей медсестры. Эта эпидемия, по ее словам, гораздо сложнее, чем эпидемия гриппа в 2009 году.

«За выходные у нас умерло шесть пациентов, среди них — женщина 30 лет, но у нее был сахарный диабет, двое мужчин 42-44 года. Пациент, которому было 44 года, очень просил о помощи, очень хотел, чтобы его спасли, говорил: «У меня двое детей, я так хочу жить». Но, к сожалению, умер», — рассказывает Ирина.

Она уверена — ослаблять карантин рано, потому что люди даже сейчас не соблюдают необходимые требования, нарушают дистанцию.

В реанимационном отделении всего четыре палаты. Каждая — на три-четыре кровати. Еще одну, дополнительную, когда больных было много, обсутроили в помещении, где был кабинет. Сейчас в тяжелом состоянии в реанимации находится 14 человек. На пасхальные праздники было 19 больных, по словам Ирины, это уже много. Старшая медсестра отмечает, что в случае необходимости для приема пациентов здесь готовы обустроить реанимационный зал.

Мы заглядываем в палату, медсестры просят не подходить к больным близко и ничего не трогать. Зелено-голубые стены, как обычно в больницах, закрытые наглухо пластиковые окна, кровати на колесиках, а возле них — капельницы и кислородные аппараты.

Прикроватные тумбы завалены лекарствами, банками из-под еды, салфетками. Говорят только врачи, от больных — ни звука. Среди пациентов видим бабушку, которая неподвижно сидит на кровати, не обращая на нас внимания. Стоять в палате эмоционально тяжело — не хочется беспокоить пациентов ни шуршанием бахил, ни даже взглядом.

В отделении, по словам Ирины, работает около 36 медсестер, из них 12 младших. Двое уже уволились, потому что выдержать такую нагрузку очень сложно.

— Психологически нам трудно из-за того, что мы работаем в этих костюмах, это очень неудобно. Плюс из-за двух пар перчаток очень тяжело вену уколоть, больные истощены. Человек, здоровый, у него хорошие вены, а когда он здесь уже неделю, и его уже несколько раз кололи, то уже трудно попасть в вену, — рассказывают медсестры, которые работают с больными COVID-19.

Единственные, кого ежедневно видят больные — люди в резиновых костюмах, которые борются за их жизнь. Во время пандемии смена младшего и среднего персонала больницы продолжается до 24 часов.

— Как родные относятся к тому, что вы так тяжело работаете, поддерживают вас? — спрашиваем у медсестер.

— Не очень положительно, потому что они знают, с кем мы работаем… Они не очень хотят, чтобы мы шли на такую работу, потому что у нас очень низкие зарплаты. За 3200 грн ($118,5) никто не захочет идти в больницу работать. Но это наша обязанность, и мы это делаем. Мы же выбрали эту профессию — оказывать помощь людям. Ну точно не из-за денег.

«Те, кто лежал на гемодиализе — теперь большая часть лежит здесь»

Кроме реанимационного отделения, где находятся люди с осложнениями из-за болезни, в больнице работает и инфекционное отделение. Там лежат пациенты средней тяжести. Для обеспечения дополнительного количества мест больница перепрофилировала отоларингологическое, пульмонологическое и урологическое отделения. В больницу больных привозит скорая помощь на отдельный вход, который оборудовали для тех, у кого подозревают коронавирус.

Во дворе люди, соблюдая дистанцию, ждут, пока их позовет на осмотр дежурный врач. Он измеряет уровень кислорода в крови пациента, собирает анализы и принимает решение о госпитализации больного.

Возле инфекционного отделения встречаем мужчину, который также ходит на гемодиализ. Он одиноко сидит на лавочке, зовет нас. Его марлевая маска висит на одном ухе. Держим дистанцию и не подходим близко. Общаться приходится громко, почти перекрикиваясь.

— Девушки, вы бы пошли поснимать в неврологическое отделение, там кровати ужасные.

— А вы здесь лечитесь? — показываем на инфекционное отделение.

— Да, у меня было воспаление легких. Этот… как его?

— COVID?

— Да.

— А вообще я хожу на гемодиализ. А большая часть с гемодиализа, те, кто лежал там, — теперь большая часть здесь лежит.

— Есть подозрение, где вы могли заразиться?

— На гемодиализе.

Павел, так зовут мужчину, рассказывает, что на следующий день после гемодиализа у него повысилась температура, стало труднее дышать. Он решил пойти на флюорографию, в больнице у него также сразу взяли мазок для теста. Неделю он лечился дома, а потом коронавирус подтвердили.

— Потом появилась слабость и тогда забрали в больницу. На 12-й день стало лучше, а теперь уже вообще хожу-бегаю.

Информационная гигиена не менее важна, чем личная. Мы работаем даже в условиях карантина и заботимся о новостях, которые вы получаете! Поддержите нас на платформе Спiльнокошт ! Поддержите независимую журналистику.

«Мы всегда были брошены на произвол судьбы: пациент и врач»

В областной больнице Черновцов работает врач-анестезиолог Николай Рихлицкий. Он один из тех врачей, которые поехали на помощь в Италию. Мы встречаем его неподалеку от корпуса, в котором находится реанимационное отделение с больными COVID-19.

— Я вас сразу попрошу, не героизируйте нас. Мы просто выполняем свою работу, — просит он.

Николай рассказывает об опыте в Италии. Говорит, что больше всего его поразило то, как люди там сознательно придерживаются карантина. И, конечно, организационные моменты в самой больнице. «Четко все разграничено, везде есть информация: куда ты имеешь право идти, куда — нет, где пациенты с COVID-19, где подтвержденные случаи, где не подтверждены, где «чистые» пациенты. У нас же в Украине нет протоколов обращения для самих себя друг с другом, с пациентом, и в помещении, где мы работаем с этими пациентами», — говорит Рихлицкий.

«У нас, например, отделение гемодиализа находится в другой стороне этого длинного корпуса. Оно проходит через другое отделение, через приемное отделение, к сожалению, у нас нет прикроватного диализатора, который позволял бы нам проводить эту процедуру искусственной почки именно в реанимационном отделении без транспортировки пациента. Вот в таких условиях существуем, нам государство не предоставило такого оборудования, поэтому, чтобы пациент выжил, мы вынуждены подвергать риску других, но спасая его жизнь», — рассказывает нам Николай.

По словам врача, медики могут подхватить вирус на рабочем месте, но не в красной зоне, где они работают в защитных костюмах, а когда они выходят в относительно «чистую» зону, которой, по факту, не существует.

«Мы всегда были брошены на произвол судьбы: пациент и врач. Мы зависим от пациента, пациент — от нас, и так мы все время выживали. Сейчас надо государству чуть больше включаться, органам местной власти, потому что без них никак, для того, чтобы выйти хотя бы на какой-то уровень качественной помощи», — говорит врач.

Главный врач Черновицкой областной больницы Сергей Цинтар говорит, что в клинику приезжал губернатор области Андрей Прокопенко, была комиссия. Они отмечали, что отделения больницы нуждаются в ремонте. «Нам сказали, что когда это закончится, однозначно будет решен вопрос ремонта инфекционного отделения, электросетей, канализации… Когда начинался коронавирус, у нас в инфекционном отделении не было даже кислорода, но за неделю нам удалось его провести и сделать так называемую палату интенсивной терапии…», — рассказал Цинтар.

«Так мы и зашли в коронавирус: с общими палатами без кислорода и одним туалетом для всех пациентов»

Ольга Кобевко — врач-инфекционист с 13-летним опытом работы. Мы встречаемся в восемь утра возле ее дома, чтобы пообщаться по дороге в больницу.

— Как вам Черновцы, вы хоть что-то увидели?

— Немного прогулялись по центру.

— Я вообще провожу экскурсии своим знакомым, которые приезжают, но сейчас нет времени.

Вместе с Ольгой мы спешим на утреннюю развозку — во время карантина, когда транспорт в Черновцах перестал ходить, обладминистрация выделила врачам мини-бус, чтобы они имели возможность доехать до работы и обратно, домой.

«Рабочий день длится где-то 12 часов, все время на ногах. Хотя после 12 часов работы обязательно должны давать 24 часа отдыха, а я на следующий день снова на работе. Не получается отдыхать», — рассказывает Ольга.

Однако несмотря на такой график работы и новые риски, которые она за собой несет, зарплаты врачей остаются низкими. По словам Ольги, врач-инфекционист высшей категории со стажем 13 лет получает 4772 грн ($176,7). «Эти единичные доплаты — это хорошо, но если они единичные, то это унижение. Труд врача не оценивают как труд человека, который постоянно спасает жизнь другим. Эта пандемия показала, что медицину нужно поднимать на ноги и повернуться лицом к врачам. Мы остаемся одни в этой пандемии с этими пациентами, забывая о своих семьях», — говорит Оля.

Врач считает, что в дальнейшем у многих медиков, которые сдают тесты, результаты будут отрицательными, чтобы не было ажиотажа по поводу заражения врачей. Мы останавливаемся возле остановки. К нам в бусик подсаживается еще одна коллега Оли.

— Наташа, слышишь, запомни мои слова, что с сегодняшнего дня «уменьшится» заболеваемость, — обращается Оля к ней. — И будет меньше медиков [официально признанных больными COVID-19], все негативные будут результаты.

— Посмотрим, я вчера сдала, — отвечает та.

За два месяца работы в условиях пандемии у Ольги было только два выходных — как врач-инфекционист она работает в двух больницах Черновцов: областной и городской. После смены в областной спешит на вторую смену в другую больницу, где начала работать с 23 марта, с тех пор там открылась база для больных COVID-19.

«Если здесь нет работы в выходные, то мы в той больнице, или наоборот. У нас просто другого выхода нет, надо немножко потерпеть», — говорит Ольга.

Работа в таком режиме не оставляет времени на личную жизнь, однако Оля шутит, что здесь все стабильно. «Родителей я не видела уже больше месяца, наверное. У них есть сопутствующие заболевания. Когда начался такой жесткий карантин, я им запретила выходить», — рассказывает врач. 14-летний сын Оли учится в спортивном лицее в Киеве, сейчас он живет отдельно от матери: «Я его не видела с Нового года, он уехал на учебу, а когда начался карантин — вернулся. Но должен жить отдельно от меня». Она говорит, что ей пришлось бы отказаться от одной работы, чтобы проводить время с сыном. Но на время пандемии вынуждена была выбирать. Впрочем, она говорит, что сын ее поддерживает.

Нынешняя ситуация с работой в таком графике для Ольги не нова. С началом Майдана и войны на Востоке Кобевко помогала как волонтер, потом начала ездить в зону АТО как врач. Все отпуска и отгулы она тратила на те поездки.

А теперь приходится много работать из-за пандемии. Оля говорит, что даже если бы выбрала другую специализацию, то все равно была бы была рядом с этими пациентами, пусть и волонтером. «Нас настигла такая беда, которую вместе надо побороть», — говорит женщина.

Врач говорит, что еще с января начала читать и интересоваться этим вирусом. «Каждый день на пятиминутках я говорила, что нам надо будет ввести и изменить в структуре отделения, а у нас ничего не изменилось. Тогда еще коронавируса здесь не было, но была постоянная агрессия в мой адрес [со стороны некоторых врачей и руководства]. Когда пришел вирус, уже было поздно что-то делать, потому что пациенты там уже лежали. Так мы и зашли в коронавирус: с общими палатами без кислорода и общим туалетом для всех пациентов», — объясняет Оля.

Пока мы разговариваем по дороге, в бусике нас становится уже больше восьми. Подъезжаем к больнице.

— Рукавичка, — шутят врачи, выходя из транспорта. — Так мы еще точно не ехали на работу.

Кто-то предлагает сделать селфи на память. Лица на этом селфи наполовину закрывают маски, на фото видно только наши глаза.

«Спешила на помощь и забыла даже щиток надеть»

Новая смена спешит в больницу. Через несколько минут все они будут в резиновых костюмах, масках и перчатках, которые затрудняют движения. И на несколько часов будут вынуждены забыть о собственных нуждах, даже о самых простых физиологических потребностях. В защитных костюмах тело не дышит и теряет много жидкости.

«Ни воды попить, ни сходить в туалет 4 часа, и это очень изматывает. Бывают случаи, когда больному становится плохо, и врачу срочно надо к нему зайти и оказать помощь. Врач быстро собирается, может что-то неправильно надеть или одно средство защиты забыть. Был такой случай, когда наша врач очень взволнованная спешила на помощь, говорит: я забыла даже щиток надеть. Но, слава Богу, все обошлось», — рассказывает старшая медсестра Ирина.

Она объясняет, что один из самых больших рисков, как врач может заразиться — это коснуться своей одежды, когда снимает средства защиты. «Надо очень осторожно, не трясти эту одежду, снимая, скручивать ее назад. После снятия каждого слоя защиты, например, шапочки, бахил, костюма, надо дезинфицировать руки. У нас есть две пары перчаток, мы верхнюю пару снимаем, нижней парой снимаем другую защиту и после каждого снятия обрабатываем нижние перчатки антисептиком», — говорит Ирина.

В коридоре реанимационного отделения медсестры оживленно что-то обсуждают. Они признаются, что работать в этих костюмах — труднее всего, потому что они неудобные. Говорят, что проводят в такой спецзащите до 6 часов, затем меняются.

— Вода течет с нас по телу. Мы потеем, очки потеют.

— У нас девушки все — бойцы, — добавляет старшая медсестра. — Все отважные, все работают. Конечно, печально, что государство не ценит такую работу.

— Хотим, чтобы все это закончилось, и мы наконец-то надевали свои обычные рабочие костюмы. Без этих перчаток. И просто делали свое дело.

Кто-то зовет их и говорит, что надо взять анализы. Просим их дать совет нашим читателям.

— Еще немного надо потерпеть, придерживайтесь карантина, берегите себя, — улыбаются медсестры и возвращаются к работе. Впереди у них — новая смена в реанимации возле больных.