5 марта 1940 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение расстрелять 25 700 поляков — офицеров, полицейских и прочих «социально чуждых» элементов, находящихся в лагерях в Старобельске (Ворошиловградская облать), Козельске (Смоленская область) и в Осташкове (Калининская область), а также в тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии. Причина такого решения заключалась в том, что в мае ожидалось большое германское наступление во Франции, и Сталин, рассчитывая, что вермахт завязнет на линии Мажино, собирался летом 1940 года ударить в спину «другу» Гитлеру. Тогда Англия и Франция, равно как польское правительство в изгнании, стали бы советскими союзниками. Сталину пришлось бы освободить всех пленных поляков и направить их на формирование новой польской армии, подчиняющейся правительству Владислава Сикорского. Однако почти все польские офицеры не питали симпатий к ССС и к коммунистической идеологии. Сталину же нужна была коммунистическая и полностью зависимая от него Польша. Поэтому поляков поторопились расстрелять в апреле и в первой половине мая, до возможного начала боевых действий между Красной Армией и вермахтом. Правда, война между ними в 1940 году так и не началась. Гитлер очень быстро расправился с Францией, и Сталин предпочел отложить нападение на Германию на 1941 год. Но расстрелянных поляков все равно было не воскресить.

Казненные весной 1940 года польские офицеры и гражданские лица были захоронены в Катынском лесу Смоленской области, где находилась так называемая «дача НКВД»; в поселке Медном Калининской области и в окрестностях Харькова. В отчете о расстреле, направленном Никите Хрущеву председателем КГБ ССС Александром Шелепиным 3 марта 1959 года, фигурируют 21 857 расстрелянных поляков. Это на 3843 человека меньше, чем было в записке Лаврентия Берии, на основе которой и было принято «расстрельное» решение Политбюро. В июне 1969 года трое школьников случайно обнаружили захоронения расстрелянных польских офицеров в Пятихатке, лесопарке на окраине Харькова. Как и в случае с Катынью, харьковские чекисты распространили среди населения версию, что расстрелы были произведены немцами. Хотя бывший шофер НКВД Николай Галицын показал тогда же на допросе в харьковском КГБ, что «в апреле-мае 1940 года при его участии было исполнено решение о расстреле примерно 13 тысяч польских офицеров и генералов, которые и захоронены в ямах, в лесу около поселка Пятихатки», причем «в месте захоронения поляков в 1941 году при эвакуации УНКВД были зарыты различные предметы личного обихода, конфискованные при арестах в 1937—1938 гг.».

Ныне широко известно, что в лесопарковой зоне Харькова были расстреляны польские военнопленные из лагеря в Старобельске в количестве 3820 человек. Если же верить Галицыну, поляков в 1940 году в Харькове расстреляли примерно на 9000 больше, чем их было доставлено из Старобельска. Откуда же могли взяться остальные? Расстреливать поляков непосредственно в Западной Белоруссии и в Западной Украине, т. е. в восточных землях Польши, оккупированных и аннексированных ССС в сентябре 1939 года, было неудобно по многим причинам. К марту 1940 года, когда началась подготовка ликвидации польских пленных, эти территории находились под советским контролем всего лишь 5 месяцев. Здесь еще находилось многочисленное польское население, в том числе и родственники тех, кто уже был арестован и должен был быть расстрелян. Была опасность, что будет утечка информации о расстрелах, в том числе и к тем польским родственникам, которые оказались в оккупированной Германией территории Польши. Чекистские кадры, присланные в Западную Украину и в Западную Белоруссию с тех территорий, которые входили в состав ССС еще до сентября 1939 года, не знали местных условий. На землях Восточной Польши в тот момент не было известных чекистам подходящих мест для проведения массовых расстрелов и захоронения трупов расстрелянных.

Нельзя исключить, что часть или даже все польские заключенные с территории Западной Белоруссии были в действительности расстреляны в районе Харькова вместе с заключенными Старобельского лагеря и с поляками из Западной Украины. Возможно, этим и объясняется появление более 9 тыс. поляков, кроме узников Старобельского лагеря, расстрелянных в районе Пятихатки, по показаниям Н.А. Галицына. Если эта гипотеза верна, то общее число поляков, расстрелянных в апреле — мае 1940 года, должно составлять не 21 857 человек, как официально признано, а около 25 700. Необходимо дальнейшее исследование захоронений расстрелянных поляков в лесопарковой зоне Харькова. Там также могут оказаться могилы поляков, расстрелянных в 1937—1938 годах при проведении «польской» операции НКВД.

О том же, как расстреливали поляков в Харькове, рассказал 20 июня 1990 года на допросе следователям Главной военной прокуратуры Митрофан Сыромятников, бывший сотрудник внутренней тюрьмы УНКВД по Харьковской области: «Примерно в мае 1940 года во внутреннюю тюрьму НКВД начали прибывать большие группы польских военнослужащих. Как правило, это были офицеры польской армии и жандармы. Как нам тогда объяснили, эти поляки попали в плен Красной Армии при освобождении в 1939 году западных областей Украины и Белоруссии. Откуда они прибывали в Харьков, мне об этом неизвестно. В Харьков их доставляли по железной дороге в специальных вагонах. С УНКВД выезжали машины, на которых поляков доставляли в здание УНКВД. Я в то время был старшим по корпусу внутренней тюрьмы, и мне приходилось принимать поляков и водворять их в камеры. Как правило, в тюрьме они находились недолгое время: день-два, а иногда и несколько часов, после чего их отправляли в подвал НКВД и расстреливали. Расстреливали ли их по приговорам или другим судебным решениям, мне об этом неизвестно. Мне приходилось несколько раз сопровождать их в подвал, и я видел, что в подвальные помещения их заводили группами. В подвале находились прокурор, кто именно, я уже не помню, и комендант Куприй… и несколько человек из комендатуры. Кто именно расстреливал поляков, мне об этом неизвестно. После расстрелов трупы поляков грузились в грузовые автомобили и отвозились в лесопарк… Расстрелы поляков производились по мере их поступления в УНКВД. Сколько их было доставлено в УНКВД по Харьковской области я не знаю, и примерно сказать не могу… Трупы поляков складывали в большие ямы, которых было две или три. Трупы пересыпали порошком белого цвета. Для чего был нужен этот порошок, я не знаю, в то время среди нас ходили разные разговоры, якобы этот порошок способствовал разложению трупов. Надо сказать, что все действия по расстрелу поляков и их захоронению контролировались представителями НКВД из Москвы».

Стоит добавить, что ни один из организаторов и исполнителей расстрелов, проводившихся во исполнение решения Политбюро от 5 марта 1940 года, так и не был наказан.