Пандемия коронавируса стала вызовом для планеты. И хотя некоторые страны выходят из карантина, все понимают, что вирус никуда не исчез. Впереди могут быть следующие волны заражений и смертей. А ждать вакцины придется долго — по самым оптимистичным прогнозам, она станет доступной лишь в 2021-м году.

Медики всех стран пытаются применять различные препараты для лечения больных Covid-19, но далеко не все из них оправдывают ожидания.

Одна из идей, которая имеет потенциал для лечения тяжелых случаев коронавируса — использование плазмы крови пациентов, которые перенесли эту болезнь. Ведь именно в плазме крови человека сохраняются антитела к вирусу.

Мы встретились с президентом компании «Биофарма», Константином Ефименко. «Биофарма» уже много лет занимается производством препаратов из плазмы крови человека, а в разгар пандемии коронавируса вошла в международный Альянс мировых фармацевтических компаний, работающих над разработкой препарата против коронавируса.

Если все удастся — это будет означать, что Украина оказалась среди лучших: стран, которые способны создать эффективные лекарства против болезни, которая остановила планету.

На каком этапе разработка лекарств, как коронавирус повлиял на фармацевтический бизнес и как работают украинские плазмоцентры — далее в разговоре.

Материал подготовлен в рамках проекта «Жизнь других» с Татьяной Огарковой, где мы рассказываем о людях с разными жизненными траекториями, выборами и ценностями.

Мы встречаемся с Константином Ефименко в офисе компании на улице Амосова — именно здесь расположены старые корпуса «Биофармы». Рядом — корпуса Института Амосова.

44-летний Ефименко принадлежит к тому поколению, чье взросление происходило в сложные 1990-е. Он рано начал работать и поставил себе целью достичь большого успеха в бизнесе. Константин читает «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд и работает по шестнадцать часов в сутки. Стартовый капитал Ефименко заработал, когда еще студентом пошел работать в страховую компанию. Далее — первые собственные бизнесы и компании. Не обошлось и без похода в политику — в 2010-м несколько месяцев работал министром транспорта в правительстве Николая Азарова, а в период с 2010 до 2014-го был первым заместителем министра инфраструктуры. В 2007-м году Ефименко стал совладельцем, а затем и президентом фармацевтической компании «Биофарма».

Сегодня компания экспортирует препараты в 30 стран мира: в Индию, Ливан, Чили, Узбекистан, Казахстан, Беларусь, Грузию, Молдову, Уганду, Колумбию.

Какой была компания «Биофарма» в 2007 году, когда вы стали совладельцем?

У меня есть замечательная история из детства. Мне было десять лет, на дворе 1985 год. Родители купили мне щенка немецкой овчарки. У него была собачья чумка, поэтому ветеринар прописал лечение: интерферон человеческий лейкоцитарный. Помню, как я побежал в аптеку его покупать. Производителем этого препарата была компания «Биофарма». Я собственноручно колол это лекарство собаке, она преодолела эту болезнь и выздоровела.

Когда-то это был бактериологический институт, построенный в 1896 году меценатом Исааком Бродским, и подаренный государству. Во времена Советского Союза он работал, в том числе и во время войны, как производитель сывороток и лекарств против инфекционных заболеваний. С 1960-х годов УСС начала экспериментировать и разрабатывать альбумин и иммуноглобулин.

Когда я стал совладельцем компании, здесь были старые здания, из которых три — это памятники архитектуры дореволюционной эпохи, а некоторые, откровенно говоря, выглядели как сараи. Этот завод был коллективным обществом. Одна его консолидированная часть принадлежала трудовому коллективу, а другая — Фонду государственного имущества. Поэтому мы сначала выкупили долю трудового коллектива, а затем приватизировали у государства на открытом конкурсе ее пакет. Чуть позже мы его выкупили приблизительно за 8 миллионов долларов.

Я прекрасно понимал, что препараты крови — это уникальное производство и технология. Но тогда был экономический кризис 2008-2009 годов, был первый скачок валюты, украинские кредиты были под 25% в гривне. Нет такого бизнеса, который может обслуживать кредит под 25%. Поэтому мы решили в 2010 году запустить к себе партнера — американский фонд Horizon Capital. Они зашли к нам в капитал на 40% и заплатили нам 20 миллионов долларов.

А с 2011 года начали строить завод в моем родном городе — Белой Церкви. Для такого завода потребовалось 5 гектаров. Я был тогда на сессии городского совета, нас поддерживало руководство города, но депутаты задали вопрос, сколько мы планируем заработать на «Биофарме». Мы откровенно сказали, что планируем много заработать, и если нам предложат 5 гектаров бесплатно, то город выиграет еще больше. В 2019 году группа компаний «Биофарма» заплатила 150 миллионов налогов, и в 2020-м планирует заплатить не меньше. В Белой Церкви до этого не было ни одного фармацевтического завода, поэтому возникла целая индустрия.

***

В конце концов, собственникам так и не удалось найти участок под завод в Белой Церкви, — рассказывает Константин. Тогда они выкупили ООО «Дорожно-эксплуатационное управление», впоследствии перенесли на участок автопарк «Трибо», а на освободившемся месте построили завод и начали производить генериковые препараты — противопростудный «Лаферобион», линейку гормональных препаратов и препаратов для лечения онкологических болезней. Также производили уникальные лекарства для больных рассеянным склерозом, глазные капли и пробиотики. В 2019 году компания произвела и продала продукции на 60 миллионов долларов.

Весь 2019 год разделяли производство на две части: одна должна заниматься препаратами на основе плазмы крови, а другая — остальными. Тогда же всю не плазменную часть бизнеса продали немецкой компании Stada. Теперь два завода — украинский и немецкий — работают рядом. Суммарно на них создали около 850 рабочих мест.

Почему вы решили сосредоточиться именно на плазме?

Мы понимали, что плазма — это уникальная отрасль. На постсоветском пространстве нет ни одного завода-фракционатора (технология, которая раскладывает плазму на фракции — ред) .

Донор сдает плазму методом аппаратного плазмафереза — специальный аппарат отделяет эритроциты, тромбоциты и другие белые и красные клетки крови и оставляет донору. В пакет идет только желтая жидкость-плазма. Научно доказано, что эта плазма содержит более 80 видов белков. Сейчас мы работаем с небольшим количеством белков: снимаем №8 для больных гемофилией, альбумин — это фактически заменитель крови, а также иммуноглобулин, то есть антитела.

Что такое иммуноглобулин? Мы живем в Киеве, наш организм помнит вирусные болезни, которыми мы переболели за последние 20 лет. Например, 4 млн киевлян имеют антитела к тем вирусным инфекциям, которые преодолели жители столицы. Если берем плазму и делаем из нее иммуноглобулин, то внутри мы имеем антитела к определенным болезням. Если была эпидемия кори, то есть антитела к кори.

Если не учитывать Китай и Японию, то в мире насчитывается около 15 крупных компаний, занимающихся фракционированием. Мировой рынок плазмы крови (по версии The Economist) человека и животных составляет около 220 млрд долларов в год. Номер один на этом рынке с большим отрывом — США, которые контролируют 75% рынка. Если планета собирает 50 миллионов литров плазмы, то США собирают 38 миллионов литров. В США плазму завезти нельзя, но они ее экспортируют. В Европе сегодня дефицит 60%, который покрывает Америка.

Объясните, как выглядит процесс изготовления лекарств из плазмы крови?

У нас на сегодня уже построено 4 плазмоцентра. Первый — в Сумах, он собирает четыре тысячи литров в месяц, это 48 тысяч литров в год. Также мы открыли плазмоцентры в Днепре, Харькове и Черкассах. В 2020 году мы планируем собрать 100 тысяч литров, а в 2021-м — около 200 тысяч литров плазмы. Кроме того, мы покупаем плазму в украинских плазмоцентрах, которые находятся в собственности общин. В Украине нет государственных плазмоцентров и никогда не было.

Поэтому все препараты, которые мы направляем на рынок, изготовлены исключительно из украинской плазмы. Теоретически мы можем закупить плазму из Вьетнама и сделать из нее иммуноглобулин, но в Украине никто не знает, что такое вирусная болезнь Зика. И нагружать иммунитет украинца теми болезнями, которых мы не знаем, не нужно, это запрещено.

В Сумах зарегистрировано 65 тысяч кадровых доноров, из которых активных ежемесячно около 15 тысяч. Фактически, сейчас в Сумах показатели близки к советским. Современная медицина не может обойтись без компонентов крови и препаратов на их основе. А сегодня Украина заготовляет в шесть раз меньше плазмы, чем в советские времена.

Как организован процесс сбора плазмы?

Изготовить препарат без донорской плазмы невозможно. В наших плазмоцентрах мы компенсируем донору расходы — это около 400 гривен (с налогами) за один раз. Человек получает талон на дополнительное питание, некоторые города дают льготы на бесплатный проезд. К тому же по закону донор отстранен от работы на два дня. Также мы скупаем остатки плазмы у наших станций переливания крови по всей Украине. Они собирают кровь, затем ее отделяют на центрифуге, тромбоциты и красные тельца они применяют для переливания, а остатки плазмы мы у них закупаем.

Как вы мотивируете людей сдавать кровь?

Самый первый плазмоцентр — в Сумах. Он начал развиваться с 1998 года, когда трудовой коллектив его приватизировал. Мы с 2010 года его развиваем. С гражданами проводится большая работа, и мэр, и губернатор являются донорами: они на собственном примере показывают важность донорства. На каждый профессиональный праздник люди сдают кровь: медики, учителя, полиция и т.д. В ответ мы создаем для предприятий так называемые «виртуальные банки крови» — когда кто-то из сотрудников нуждается в компонентах или препаратах крови, они имеют право получить их бесплатно.

Опыт Сумского плазмоцентра мы переносим на Днепр, Харьков и Черкассы. Мы делаем все то, что делало государство для популяризации донорства. За этим стоит большая ежедневная работа коллектива: эфиры на местном телевидении, публикации в местных изданиях, радио, социальных сетях. Нам много помогают крупные предприятия и учебные заведения.

Какие препараты из плазмы вы производили к пандемии коронавируса?

Альбумины, иммуноглобулины, факторы свертывания крови. Это препараты, которые применяют в реанимациях во время интенсивной терапии, при заболеваниях крови, сложных родах, для лечения иммунодефицитов, инфекционных и аутоиммунных заболеваний, а также ряда онкологических болезней.

Наши препараты нельзя самостоятельно купить в аптеке или принимать для профилактики. Мы работаем с достаточно сложными случаями, среди которых большой процент орфанных (редких) заболеваний.

Например, наши препараты нужны больным гемофилией (наследственное нарушение свертываемости крови — ред.) — это примерно 2500 людей в Украине. Кроме того, есть больные с рассеянным склерозом — тоже небольшое количество людей. Также наши препараты помогают людям с первичным иммунодефицитом (первичным иммунодефицитом называют ситуацию, когда ребенок с иммунодефицитом рождается в семье, где мама и папа здоровы — ред.) . Все наши лекарства покупаются только по рецептам и применяются только в стационаре. У нас есть три уровня продаж: аптеки, Минздрав, который проводит тендеры, и непосредственно больницы. Например, уже много лет «Охматдет» (Национальная детская специализированная больница Минздрава — ред.) закупает наш иммуноглобулин.

Кроме того, мы производим специфический иммуноглобулин — антирезусный. В Украине ежегодно происходит 350 тысяч родов. При этом, по данным ВОЗ, почти у 10% женщин возникает резус-конфликт плода, когда организм матери воспринимает беременность как антиген, и начинает вырабатывать на него антитела. Фактически, он атакует его, ведь воспринимает как нечто враждебное. Чтобы такая женщина родила здорового ребенка, она должна по назначению врача принимать антирезусный иммуноглобулин.

Как на ваш бизнес повлиял коронавирус?

Я с самого начала понял, что если вирус передается воздушно-капельным путем, то это означает, что вся популяция должна переболеть. Не факт, что вакцина вообще будет, ведь если бы против каждого вируса была вакцина, то мы бы все жили долго и счастливо, а Земля называлась бы Раем. Но так не бывает.

В случае с коронавирусом, если вакцина и будет, то не скоро. К тому же, вспомним, что такое вакцина. Это ослабленный антиген, который вводится в организм. Поэтому вопрос — а можно ли будет вводить вакцину людям, которые старше 60 лет, онкобольным, больным сахарным диабетом, людям с бронхиальной астмой? Мы не знаем, будет ли это разрешено. Во время изучения вакцины ученые исследуют две основные вещи: эффективна ли она и безопасна ли она. Может так случится, что коронавирус с нами надолго или даже на всю жизнь, как ВИЧ, гепатит С, или обычный грипп.

Люди, находящиеся в зоне риска, всегда будут оставаться в зоне риска. Что должно сделать человечество? Мы можем эту проблему не решить, если у нас не будет крепкой экономики — нам нужны ресурсы. Кроме того, должна эффективно работать система здравоохранения.

Вы не закрылись на карантин?

В марте мы полноценно работали. Мы — стратегическое предприятие, поэтому не могли закрыться на карантин. Но все производство работало с введенными мерами безопасности: измерение температуры, обработка антисептиками, обязательная маска даже для посетителей, в цехах люди были одеты в специальные костюмы. В офисе мы отправили домой всех, кто старше 55 лет, и беременных женщин. Часть людей работала удаленно, мы оплачивали им 75% заработка, и обеспечили трансфер сотрудникам, которые продолжили работать на предприятии.

Вы уже подсчитали убытки за время карантина?

Так, за апрель мы упали в продажах в Украине на 70%. Это связано с тем, что было принято решение закрыть все стационары, люди остались дома. Больницы, где были аптеки, опустели, рынок просел.

Например, в моей родной Белой Церкви есть третья инфекционная больница — опорная для всей Киевской области. В ней 180 коек. В среднем в предыдущие годы было заполнение 120 коек. С момента эпидемии коронавируса заполняемость не превышала 40, из них людей с коронавирусом — не более 14 человек. Люди перестали ходить в больницы и стали бояться ходить даже в поликлинику. По данным «Мориона» (статистическая база, которая занимается систематизацией информации по лекарственным препаратам — ред) , падение за апрель составило 52%. Если в среднем в марте аптеки зарабатывали 2,3 млрд грн, то в апреле это 1,1 млрд грн. В мае будет такая же ситуация. Я уверен, что украинская фарма на конец мая упадет на 45%.

Может ли «Биофарма», поскольку работает с плазмой крови и иммуноглобулинами, изготавливать лекарства, которые могут быть эффективными для лечения коронавируса?

Когда мы поняли, что вакцины от коронавируса в ближайшее время не будет, а вирус с нами надолго, решили, что надо найти механизм лечения. Мы понимали, что иммуноглобулин может решить этот вопрос.

Сегодня никто в мире не знает, как будет меняться коронавирус. Пока нет доказательств того, что он мутирует. Гипериммунный глобулин из плазмы крови будет работать, и мы начали сбор плазмы для изготовления такого иммуноглобулина.

Но сначала мы взяли наш 10-процентный «Биовен» и начали клинические исследования с ним. Нам разрешили взять в исследование 60 человек: 30 человек, получающих лечение, которое предусмотрено протоколом Минздрава, и 30 человек, получающих такое же лечение плюс «Биовен». Бывают сложные случаи, которые связаны с искусственной подачей воздуха. Мы уже имеем промежуточные результаты 12 пациентов, и они обнадеживающие, хотя подытоживать рано.

Вы запускали «Биовен» для лечения других болезней. Что это за препарат?

Это комплексный иммуноглобулин. Есть те, кто переносит коронавирус бессимптомно, есть те, кто переносит как обычную простуду. В то же время, есть люди, которые в зоне риска, у которых есть определенные нарушения в иммунной системе, — они болеют тяжелее. Иммунную систему можно поддерживать только препаратами на основе иммуноглобулина, ничего другого в мире еще не придумали. Можно ли онкобольным, людям с ВИЧ, с сахарным диабетом применять вакцины — это вопрос, но использовать иммуноглобулин им будет гораздо безопасней.

В некоторых областях Украины уже включили в протокол лечения наш «Биовен». Государство сделало классический протокол лечения, но, поскольку практики мало, то она позволила областям включать то, что дает результат. Сегодня в протоколе у нас есть первый сложный пациент во Львове, который получал два дня большую дозу нашего препарата. Ему стало легче, и мы надеемся, что его переведут на самостоятельное дыхание.

Затем мы получили информацию, что мировые лидеры в производстве препаратов из плазмы крови, среди которых компания CSL (Австралия), а также компания Takeda (Япония), создали международный Альянс, целью которого было разработать гиперимунный иммуноглобулин с высокими титрами антител к Covid-19, а также разработать программы лечения с применением этого иммуноглобулина. К Альянсу присоединились другие глобальные компании — Octapharma (Швейцария), Biotest (Германия), BPL, LFB, Sanquin, GreenCros, АДМА Biologics.

Мы написали письмо в Альянс, где сообщили, что хотим приобщиться. Сегодня наши специалисты работают в ряде комитетов Альянса. Первый — это информационный пиар-комитет, который работает над популяризацией идеи среди пациентов, которые переболели коронавирусом и могут стать донорами плазмы для других. Второй комитет занимается сбором плазмы. Есть также Комитет по производству, по доклиническим и клиническим испытаниям. «Биофарма» привлечена ко всей этой работе.

Мы работаем в трех направлениях: Во-первых, испытаем препарат «Биовен». Во-вторых, сотрудничаем с Альянсом, и в-третьих, мы продолжаем собственные исследования по созданию гипериммунного иммуноглобулина из плазмы крови пациентов, перенесших коронавирус.

То есть, речь идет о новом препарате, созданном на основе плазмы крови людей, которые болели именно коронавирусом?

Именно так. Когда человек заболел коронавирусной инфекцией, у него вырабатываются антитела. Нам нужны антитела типа G, они начинают производиться через две недели после начала болезни, но самый высокий их уровень может быть в промежутке от месяца и до двух.

На базе станций переливания крови мы отрабатываем схемы тестирования доноров на наличие специфических к коронавирусной инфекции антител. Есть тесты ПЦР, которые работают на слюне, — они определяют, болен ли человек сейчас или нет. А есть иммуноферментный анализ (тесты ИФА — ред.), который проверяет наличие антител к вирусу в организме.

Как это работает? Берется плазма потенциального донора и проверяется на наличие таких антител методом ИФА. Когда ИФА показывает, что такие антитела есть в плазме донора, то эта плазма разбавляется специальным раствором — концентрация изменяется, например, в 160 раз, затем делается повторный тест ИФА, который опять же может показать, есть ли эти антитела в плазме после такого разведения. Если тест ИФА снова положительный, то плазма этого донора может использоваться для производства препарата. Чем больше можно развести плазму, одновременно получив положительный результат наличия антител — тем лучше.

Наша задача — выявить доноров с высоким уровнем антител, ведь чем больше их будет в плазме доноров, которую в будущем используют для производства препарата, тем более эффективным будет препарат.

«Биофарма» будет собирать плазму крови украинских пациентов, чтобы передать ее в Альянс?

Украина не сможет приобщиться к процессу производства. Мы — участники, но на весь Альянс выберут только один завод, который будет это производить. Но все остальные заводы-фракционаторы идут своим путем. Например, Испания и Италия не вошли в Альянс, они самостоятельно делают свой препарат.

К тому же, сегодня согласно законодательству Украины мы не можем вывозить готовую плазму из Украины без разрешения правительства. Мы обмениваемся информацией и заготавливаем плазму. Конечно, наша важнейшая задача — обеспечить в первую очередь потребности Украины.

Сколько плазмы вы уже собрали?

Около 10 литров, процесс сложный. В Украине официальная статистика показывает, что более 6 тысяч человек переболели коронавирусом, из них более 40% — это люди старшего возраста, которые не могут быть донорами плазмы. Законом разрешено с 18 лет, а граждане 50+ очень часто по состоянию здоровья уже не могут быть донорами. Также нельзя брать плазму у людей с сахарным диабетом, ВИЧ-инфекцией, тех кто имел хирургическое вмешательство или даже татуировки в течение последнего года.

К тому же, есть защита частных данных и больницы держат в тайне имена тех, кто переболел коронавирусной болезнью. Соответственно, мы не можем обратиться к ним напрямую.

Мы обсуждали выход из этой ситуации с Министерством здравоохранения и главным санитарным врачом страны. Предложили на базе мощностей «Биофармы» сделать массовое тестирование населения на наличие антител. «Биофарма» уже закупила 12 тысяч ИХЛА тест-систем (систем иммунохемилюминисцентного анализа — ред.). Они будут бесплатными для доноров во всех наших центрах.

Начнем с того, что в плазмоцентрах в Харькове, Днепре, Сумах и Черкассах будем тестировать доноров плазмы. Очень быстро будем знать, сколько людей имеют антитела. Если мы увидим, что таких более 5%, тогда есть смысл с помощью государства создать фонд, собрать средства на проведение миллионного тестирования, и сделать его добровольным. Если будет по крайней мере 5% людей, уже перенесших коронавирус, то получим 50 тысяч потенциальных доноров. Их плазмы хватит, чтобы создать препарат и помочь с лечением сложных случаев заболевания COVID-19 в Украине. Но это только мои предположения. На сегодня нет реальной статистики в отношении людей, которые действительно переболели COVID-19.

То есть условием бесплатного тестирования будет дальнейшее донорство?

Мы тестируем доноров бесплатно. Однако понимаем, что прежде всего необходимо протестировать людей из группы риска: медиков, полицейских, пограничников. Поэтому мы обратились в больницы, региональные управления полиции, пограничные службы с предложением бесплатно протестировать их сотрудников. Определенное количество граждан из этой категории (сколько сможем) мы протестируем бесплатно без донаций.

Если все пойдет по плану, мы сможем сделать первый продукт в июле, и начать испытания в августе. Если первые 12 тысяч тестов покажут положительный результат хотя бы у 5% людей, и нам удастся протестировать миллион людей и собрать доноров, то в октябре-ноябре мы сможем выпустить первую серию препарата.