Правообладатель иллюстрации
Vyacheslav Prokofyev/TASS
Литературный критик и литературовед Лев Аннинский скончался на 86-м году жизни. Русская служба Би-би-си попросила писателей и критиков, знавших Аннинского, поделиться своими воспоминаниями о нем.
О кончине Аннинского первым сообщил журналист Александр Архангельский в «Фейсбуке».
«Если кого из советских критиков и знали широкие читающие массы, то его, — написал он. — И он едва ли не первым в своем поколении научился ставить правильные слова в правильном порядке, то есть писать легко и вольно, что потом станет нормой, но эту норму задал он — вместе с двумя-тремя сверстниками».
Аннинский работал в журналах «Советский Союз», «Знамя», «Дружба народов», «Литературное обозрение» и «Литературной газете». Он автор книг о Льве Толстом, Николае Лескове и Николае Островском.
«Поражал наслаждением от интерпретации текста»
«Аннинский был лучший литературный критик своего поколения, блестящий филолог. Он был в каком-то смысле в критическом цехе симметричен Евтушенко — так же харизматичен, так же популярен, — сказал Би-би-си писатель и поэт Дмитрий Быков. — И вечера, посвященные их 80-летию, происходили одновременно: Аннинского — в малом зале, Евтушенко — в большом, и публика перетекала туда-сюда, и одинаково интересно было в обоих местах».
«Аннинский поражал тем наслаждением, которое он получал от интерпретации текста. Его восхищала полемика, ему очень нравилось спорить и выступать затравщиком газетных дискуссий. Он как рыба в воде плавал в литературной среде, но и в фундаментальную филологию вклад его огромен», — считает Быков.
Из наследия Аннинского он выделил три книги. «Охота на льва» — «лучшее исследование кинематографических подходов ко Льву Толстому», «колоссально интересная книга». «Лесковское ожерелье» — «опыт открытия абсолютно заново творчества Лескова». «И потрясающая книга «Как закалялась сталь» Николая Островского», когда он поставил себе цель прочесть ее как бы впервые без критического, филологического и общественного флера и обнаружил массу ценнейших вещей», — перечислил Быков.
«За 85 лет он написал библиотеку, осваивать которую придется нескольким поколениям, — резюмировал он. — Я счастлив, что называл себя его духовным сыном. Неслучайно я Львович — нам обоим это казалось очень забавным».
«Льва Александровича узнавали в лицо продавщицы»
«Думаю, главное, что сделал Лев Аннинский для широкого читателя, — открыл читающей России Лескова, — сказала Би-би-си писательница и литературовед Майя Кучерская. — Его книга «Лесковское ожерелье» стала окошком в творчество Лескова. Его мало знали и исследовали в России, и Аннинский восполнял эту пустоту».
«Его работы до сих не устарели и активно цитируются всеми исследователями творчества Лескова. Конечно, он был также замечательным критиком и просветителем широкого профиля, но мне дороже всего из сделанного им именно это», — добавила Кучерская.
«Эпоха потеряла еще одного своего представителя, одного из последних, одного из умнейших и образованнейших», — написал в «Фейсбуке» поэт, прозаик и журналист Ефим Бершин.
Поэтесса и переводчик Галина Климова назвала Аннинского блистательным литературоведом, «одним из последних титанов эпохи, которого знали литераторы всех поколений, ценившие его мнение и рецензии, для многих открывавшие дорогу в литературу».
«Льва Александровича узнавали в лицо продавщицы и, отдавая честь, улыбались гаишники. Мощная харизма, блистательный талант, острый ум, неотразимое обаяние», — написала Климова.
«Он принес в русскую критику другой язык и стиль»
Писатель и литературовед Павел Басинский назвал Льва Аннинского классиком русской литературной критики.
«С одной стороны, он продолжал традиции русской критики XIX века — Добролюбова, Чернышевского, Писарева. В своих статьях он поднимал общественные вопросы. Его интересовала не столько эстетика, сколько современная жизнь и как она отражается в литературе, даже в классике», — сказал Би-би-си Басинский.
«С другой стороны, он во второй половине XX века принес в русскую критику какой-то совершенно другой язык, другой стиль: блистательный, афористичный. Он мог одной фразой сказать больше, чем скажет большая статья. Например, я на всю жизнь запомнил его высказывание о фильме «Летят журавли»: «Этот фильм отворил нам слезы», — вспоминает писатель.
Критик и редактор Александр Гаврилов отмечает, что Аннинский был одним из немногих общеизвестных литературных критиков.
«Литературная критика все-таки живет в очень маленьком «загоне»: от того незначительного процента народа, который интересуется современной литературой, еще меньшее количество людей интересуется критикой. Но то, что писал Аннинский, было интересно всем», — отметил Гаврилов в беседе с Би-би-си.
«Его статьи о Льве Толстом и кинематографе распространялись в списках, передавались из рук в руки. Конечно, это было свойство его удивительного писательского таланта. Он делал критику не каким-то служебным событием, а собственно литературным произведением, которое часто не требовало знакомства с тем, о чем он пишет», — продолжает Гаврилов.
По его словам, Аннинский был необыкновенно свободен в выборе площадок для публикаций, чем раздражал многих своих коллег.
«Его часто критиковали за то, что он печатался сначала у каких-нибудь «почвенников», а потом у каких-нибудь либералов, но при этом он ни с кем не объединялся. Его изумительное мастерство игры позволяло ему оставаться самим собой и не смешиваться со средой, которая была вокруг него, как капля жира не смешивается с водой. Он оставался абсолютно свободным во всех формах своей работы», — говорит Гаврилов.
Гражданская панихида и прощание с Аннинским состоятся 8 ноября в Центральном доме литераторов, его кремируют на Хованском кладбище, сообщила пресс-секретарь ЦДЛ Марина Замская.
