Мое поколение выросло на другой планете. Там, на расстоянии обычных 50 лет от нынешней Земли, в степях паслись дрофы, по безлюдным шляхам изредка проезжали машины, в маленьких, но полноводных речушках плескались дети и рыба… Это был мир без пластика, цезия и угара автомобильных выхлопов, где природа и человек еще не подошли к роковой черте, за которой выживание одного предрекало гибель другой. Те, кому сейчас 20-30 лет, вряд ли разделят мои чувства, ведь разница между мирами существует только в их интеллектуальном зрении, глазное же фиксирует привычные вещи: необозримые поля подсолнечника, лесостепь, лишенную рощ, затянутые илом старые автопокрышки и новые консервные банки на дне умирающих рек… Так на их памяти было всегда. И всегда звучали лозунги «беречь природу», «экономить ресурсы» — весь «белый шум» цивилизации, заменивший суету дел суматохой слов. Не ищите здесь ностальгического подтекста о старом социальном строе. Наши взаимоотношения с природой мало зависят от «измов». Капитализм, социализм и коммунизм оказали на окружающую среду одинаково уничтожительное воздействие, пусть и с противоположными мотивациями.

Эта осень стала похожей на завязку сюжета из блокбастера «Independence Day». Только вместо приближающихся сигналов из космоса мы получили месседж земного происхождения от девочки Греты Тунберг. И «пришельцы» оказались неотличимыми от homo sapiens. Многие из них торжественно прошли в конференц-зал Генеральной ассамблеи ООН мимо ковра с вытканной цитатой персидского поэта Саади, гения XIII века. Люди в своем оригинальном творении имеют общую сущность единого тела, и если один из его членов страдает, то боль обязаны ощущать все, иначе их трудно назвать людьми. Таков ее смысл. На этот раз страдает не отдельно взятый орган — все тело. В сентябре ООН провела обсуждение первого за всю историю человечества коллективного непреднамеренного преступления людей против природы и собственной сущности. С этой даты неумышленные действия, совершенные в борьбе за выживание или по глупости, переходят в разряд осознанных, и с этой осени мир обретает новое состояние. Мы не знаем, какое именно, но контуры уже обозначились во мгле надвигающихся бурь. Грядет переоценка незыблемых правил.

Есть три сценария необратимых перемен на планете. Первый представлен Межправительственной группой экспертов по изменению климата (МГЭИК или IPCC), состоящей из 100 ученых из 40 стран. Его текст на английском языке стал «гвоздем» Генеральной Ассамблеи ООН. У человечества есть только 12 (!) лет, чтобы предотвратить климатическую катастрофу — резюме составленного по прошлогодним исследованиям доклада с явно недостаточным уровнем его популяризации.

Другой, более оптимистичный, недавно опубликовало Международное агентство по возобновляемым источникам энергии (IRENA), где охарактеризовано наше неспокойное будущее без угля, нефти и природного газа.

Но есть и третий сценарий, описанный многими интеллектуалами: учеными, философами, писателями, не зависимыми от государственных и частных бюджетов. Он рассматривает последствия человеческой деятельности. Но не способы удержания безопасной «средней температуры» на планете, а потребность в изменении сознания человека. Главного цивилизационного потенциала, который постепенно заменился технократическим. Такой взгляд, замыкающий природу и человеческий разум в единый круг мироздания, демонстрирует, например, Кэтрин Ингрем, знакомая украинскому читателю по искусствоведческим книгам, выпущенным издательством «Старого Лева». Ее большая статья «Перед лицом вымирания» — одна из самых цитируемых публикаций на заданную тему. Не столь оптимистичная для беспечного разума, зато необходимая в качестве триггера, запускающего положительные мировоззренческие процессы. Эпиграф к одной из глав ее печальной повести я бы сделал центральным. Это слова Гаутамы Будды: «Они, как дети, забавляются своими игрушками в пылающем доме». Наш дом, действительно, объят огнем, разгоревшимся из давно тлеющих углей худших свойств человека, раздуваемых нашим образом жизни.

Термин «экология» появился 150 лет назад. Впервые его применил немецкий исследователь и философ Эрнст Геккель для описания взаимоотношений с природой. А в книге «Человек и природа», опубликованной в 1864 году, американский ученый и дипломат Джордж Перкинс Марш сформулировал тогда еще парадоксальную идею, которую только недавно обосновали исследователи древних цивилизаций. Многие народы исчезли из-за легкомысленного отношения к окружающей среде. Вырубая леса на склонах холмов, разрушая почвенный покров, жители Средиземноморья, Египта, острова Пасхи уничтожили естественное плодородие, поддерживавшее их благополучие. Молодая американская республика может повторить ошибки древнего мира, если ей не удастся положить конец собственной тяге к уничтожению природных ресурсов, предупреждал тогда Д.Марш.

Экология — одно из самых расхожих словечек нашего века. Им активно пользуются в бизнесе, политике и общественных дискуссиях. Чем плачевнее экологические параметры, тем чаще употребляется популярный термин. В устах вышедшей на трибуну ООН Греты Тунберг он приобрел особое звучание. Ведь о будущем планеты заговорил человек, поколению которого суждено пожинать горькие плоды цивилизации. Ровесникам Трампа, Путина, Си Цзиньпина не придется наблюдать шипение метана, вырывающегося из недр уже не вечной мерзлоты. Зубры индустриальной эпохи озабочены лишь захватом углеводородных «сезамов», открывшихся из-подо льдов в потеплевшей Арктике.

Вот почему появление Греты на высших орбитах международной политики вызвало ярость нефтегазовых королей, традиционалистов-прагматиков, уверенных, что бифштексов с кровью на их век хватит, и верующих в технологии «простых» людей, дорожащих привычками предков. В Париже и Берлине девушку поносили нехорошими словами вполне приличные люди, сосредоточенные на особенностях личности юной шведки, а не на мотивах ее поведения. Хотя нам абсолютно не важна механика возникновения образа. Вспомним Саманту Смит, трагически погибшую американскую девочку, славшую письма советскому генсеку Андропову, чтобы предотвратить ядерную войну. Не Саманта принудила Андропова к миру, и не Грета заставит Трампа ограничить углеродный бизнес. Это должны сделать взрослые люди, допущенные к рычагам государственной и финансовой власти своих стран. Единственный упрек, которого заслуживает Грета, — смещение в эмоциональную сторону практических задач. В то же время, голоса детей не должны звучать тише голосов взрослых, испорченных многовековой потребительской философией.

В мировой литературе XIX века мы найдем немало писательских предостережений о губительном воздействии человеческой деятельности на природу, еще раз убеждаясь, что предчувствие болезни появилось задолго до появления ощутимых симптомов. Ведь накануне европейский континент потерял две трети площади лесов, сгоревших в печах дворцов и хижин. Однако на межправительственном уровне проблему осознали только в 1972 году, после угольного века, закоптившего все крупные города. Я учился журналистике, когда в Стокгольме прошел первый Саммит Земли, научная конференция под эгидой ООН. В ССС саммит оценили, как еще одно доказательство хищнической природы империализма, хотя коммунисты распахивали целину, вырубали леса и поворачивали реки вспять. Мы гордились «людьми той страны, где, (по выражению К.Паустовского) — переделка природы шла глубоко и смело». С того времени каждое десятилетие характеризуется повышением экологических ставок.

Нельзя сказать, что люди только проигрывают сражение за сохранение планеты. Благодаря программе «Дозор Земли» (Earth Watch) удалось быстро заметить и заделать пробоину в озоновом слое. Глобальный проект 80-х годов по ограничению использования хлорфторуглеродов сохранил нас от облучения. Позже многие инициативы ООН, включая Киотский протокол, сработали не так эффективно. Прогнозы ученых 1992 года о неминуемом перегреве планеты, сегодня подтвердились в худшем варианте. Хотя, будь они восприняты правительствами крупнейших стран-загрязнителей в конце XX века, нас бы не терзали нынешние беспокойства. Время упущено. Навсегда или есть еще возможность избежать катастрофы?

Почему столь вяла и медлительна реакция цивилизации на общечеловеческую угрозу, вызревавшую в течение многих веков? Казалось бы, вот он фактор единения перед лицом общей беды, как описанное Р.Киплингом водное перемирие в джунглях, когда тигры с антилопами мирно пьют воду из высыхающих луж. Но, увы, жизнь в лесах и городах диктуется общими законами выживания особей, а не видов. Каждый будет пользоваться ситуацией для сохранения себя и потомства, не более. Такова наша сущность, которую культура и религия всегда пытались изобразить в приукрашенном виде, заменяя идеалами реальные вещи. Вот почему мы только в кино и литературе способны организованно бороться с общей бедой инопланетного нашествия. В реальности же одни будут прятаться, другие воевать, третьи — сотрудничать с пришельцами.

Так же пестра панорама битвы за чистую планету, где каждый человек, группа, клан или страна добивается собственных выгод. В США не торопятся признавать потепление и загрязнение. Информационные монстры, вроде Google, успешно успокаивают население. В Германии, как и в большинстве европейских стран, напротив, будоражится общественное мнение, и правительство принимает программу полного отказа от угля. Хотя не во всем Старом Свете демонстрируется экологическое единство. Польша с удовольствием поставляет уголь из Африки и будет забирать кислород из воздуха континента. Во Франции собираются строить еще больше атомных станций, во вреде которых не сомневается ЕС.

Симпатичный во всех отношениях Илон Маск реализует замечательные идеи накопления солнечной энергии, но кобальт для его батарей в нечеловеческих условиях земляных нор добывают за гроши конголезские дети. Бедность обрекает их на рабский труд и охоту за исчезающими видами. Так устроен наш мир, единый под Солнцем, но абсолютно разный в положении мест под ним. Новации XXI века и зеленые технологии процветающих государств часто строятся на фундаменте дармовых природных ресурсов неразвитых стран, где в лесах Амазонки, Конго, тайге Сибири, на пальмовых плантациях Индонезии и полях Украины крупный капитал вступает в противоречие с окружающей средой и укладом жизни местного населения. Вот почему разговоры на частные экологические темы неминуемо приводят к общим и неприятным выводам: о преодолении неравенства между людьми и странами, об условности международных законов, о причинах войн… Такие темы не слишком удобны для realpolitik. Мы предпочитаем обсуждать сегодняшние расклады в парламентах вместо завтрашних бед на Земле.

В Украине пять-шесть агрохолдингов убивают монокультурами землю без всякой ответственности за экологию миллионов гектаров.

Жители сел, окруженных подсолнечником, рапсом и пшеницей, вырубают деревья в исчезающих лесополосах ради обогрева хат. По идее, нашим полям давно пора выглядеть, так же, как и по другую сторону Карпат: вроде лоскутных одеял, сшитых из маленьких, в несколько гектаров, кусочков. Но украинские ландшафты продолжают радовать инвесторов колхозной широтой полей, пагубной для флоры и фауны, зато удобной для комбайнов крупных землепользователей.

Во всех публичных дискуссиях о новом земельном законодательстве Украины я не услышал ни единого слова об экологических обязанностях собственников. Охрана природы не связана с бизнесом. Мы гордимся объемами продаж подсолнечного масла за рубежом, не представляя конечной цены этого продукта для каждого из нас. Мы не заметили, как исчезли малые реки, о которых напоминают лишь камышовые заросли в распадках с кое-где сохранившимися вербами. Водные ресурсы — наиболее проблематичная сфера нашей окружающей среды. Постоянно понижаются уровни всех водных артерий. Днепр в районе Киева во многих местах можно переходить вброд. Объем воды в Днестре сокращается и в ближайшее время достигнет 60% от средне ежегодного. По высохшим водорослям на гранитных глыбах берегов Южного Буга визуально легко определить размеры понижения уровня реки. Заболачивается и зарастает некогда самая чистая Десна…

Вообще, экологический «колокол» гудит у нас постоянно. Люди привыкли к его набату по карпатским лесам, ровненскому янтарю, мусорному проклятию… Плавность перемен к худшему — лишь одно из пояснений причин трагедии. Да, если удав беды медленно заглатывает кроличье сознание, то можно продолжать щипать травку, находясь в его пасти. Однако, кроме причин ментальной астении, есть и практическое пояснение. Так же, как бразильцы жгут леса для расширения посевов сои, мы уничтожаем свою среду обитания ради пропитания. И так же, как в третьем мире, главным источником экологических бед у нас являются государственные структуры, неотделимые от бизнеса. В моей новостной ленте Facebook постоянно появляется информация из национального природного парка Тузловские лиманы. Его директор Иван Русев вместе с немногочисленным отрядом коллег и активистов ведет борьбу за сохранение биоразнообразия парка. Кем же являются главные враги крошечного заповедника уникальной природы? Чиновники районных и областной администраций, милиционеры, пограничники — все, кто по закону должен быть опорой Ивана Русева в войне с браконьерами, на самом деле, яростные защитники разбойного лова рыбы, отстрела птиц, волюнтаристских изменений ландшафта. Вот «правда жизни» в национальном и глобальном масштабе. Зеленый курс, на который с огромными усилиями ложится корабль цивилизации, вызывает отчаянное сопротивление стражей старого порядка, где мерило всех успехов, достоинств и счастья — выгода, сосредоточенная в одном поколении.

Экология — интегральный показатель нашего самочувствия. Люди не бывают счастливыми на загрязненной территории с умирающий флорой и фауной. И не случайно в Первом мире, то есть, в сообществе развитых стран, природа охраняется лучше, чем во Втором и Третьем, где мы пребываем. Хотя право на жизнь не должно зависит от местонахождения человека и реализуется благодаря чистому воздуху, воде, безопасной среде. Потом уже политикой.

Жить в стране с невероятным природным карт-бланшем и редким дружелюбием к человеку — фатальное счастье. Благословенны места, где нет суровых зим, песчаных бурь, разрушительных торнадо, катастрофических наводнений, опасных для жизни представителей фауны и флоры, вынуждающих человека быть начеку в любом приглянувшемся месте. В природном смысле Украина — Эдемский сад, где можно наслаждаться погружением в подводные, степные, лесные, речные, снежные миры без опасений столкновения с непреодолимой силой стихии. Но к раю давно подобрался ад… Загрязнение влияет на наше сознание, искажая его и заставляя иначе смотреть на мир за пределами наших тел в утилитарном и философском смыслах. С утилитаризмом все более или менее ясно.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПРИРОДНЫЙ ПАРК «БУЖСКИЙ ГАРД» / ФОТО АРТЕМА СЛИПАЧУКА

Мы не сможем поставлять пресную воду в Крым, независимо от того, в чьей государственной оболочке он будет существовать. У нас просто не хватит воды. Ведь по запасам водных ресурсов мы находимся на последнем месте в Европе — всего 1000 кубометров на одного жителя (к примеру, в далеко не влажной Франции — 3500).

В этом столетии не понадобятся угольные ресурсы Донбасса. Шахты придется закрыть. Давняя экологическая беда Донбасса соединилась с новым горем. Край оказался зоной экологического коллапса еще до войны, которая лишь усугубила катастрофу, доведя ее до системного гуманитарного и экологического кризиса. Независимо от того, какие политические решения будут приняты по «формуле Штайнмайера», Донбасс на десятилетия останется зоной бедствия, вторым Чернобылем. 

Орошаемая дождями плодородная земля на порядки увеличит свою стоимость в ближайшие годы, породив множество спекуляций вокруг земельного законодательства, как это происходит в Германии и других развитых странах. Таковы реалии глобальных изменений, которые пока не учитывает наша политика, но будет вынуждена считаться с ними завтра.

Экология обостряет и более сложные проблемы. Независимо от гуманитарных достижений многих веков, девальвируется ценность человеческой жизни. В прошлом году на Земле умер последний белый носорог, которого оплакивали миллиарды разумных существ. Смерть одного животного взволновала людей больше, чем гибель в войнах и катастрофах сотен и тысяч себе подобных. Рост популяции нашего вида происходит с одновременным сокращением других высших организмов. Скорость вымирания, зафиксированная ООН — 150 видов фауны и флоры в год! Если раньше мы сосуществовали с численно превосходящим нас живым миром, то сейчас наоборот: тигров, львов, носорогов, слонов, орангутангов и многих других, спасавшихся от потопа вместе с Ноем, меньшинство. В нашей иерархии ценностей, где количество обратно пропорционально стоимости, такие перемены влекут за собой изменение философии. Потери людей восполняются, утраты видов — нет. Непростая альтернатива возможного будущего…

Нарушение баланса во взаимоотношениях человека с природой — следствие наших устаревших моделей организации обществ. Столкнувшись с климатическим кризисом, мы на самом деле столкнулись сами с собой. Оказалось: все существующие формы государственного устройства не способны организовать людей в единую команду, противостоящую вызову планетарного масштаба. Капитализм, основанный на постоянном увеличении потребления; социализм, заменяющий власть денег властью бюрократии; феодальные системы третьего мира — все одинаково враждебны «зеленому» курсу. Прокладывать его придется в конфликтной среде при невероятном ментальном и физическом сопротивлении людей. Ведь затрагиваются архетипы.

Предстоит ограничить рождаемость. Нет альтернативы. Каждый живой вид требует своей территории, и мы обязаны ее предоставить. Когда я родился, на Земле было около 2,5 миллиарда человек. Сейчас 7,5 миллиарда. Обуздать этот рост может не столько «китайский опыт», сколько положение женщины в обществе, иные подходы к образованию девочек. Чем больше включаются они в социальную жизнь, науку, политику, бизнес, тем меньше рожают. Так утверждает опыт и статистика, хотя религиозные и культурные паттерны, особенно в слаборазвитых странах, не признают равноправия женщин. Каждая нация стремится поднять рождаемость, несмотря на перенаселенность планеты, и любыми способами встроить женскую долю в формулу «Kinder, Kuche, Kirche». Значит, гендерная политика государств и зеленый курс неотделимы.

Веганство, воспринимаемое сейчас прихотью отдельных чудаков, обречено стать нормой культуры питания. Ведь животноводство увеличивает объемы углекислоты в атмосфере больше, чем все автомобили и самолеты вместе взятые. Что мы выберем: отказ от говядины или перелетов?

Туризм развлекает людей, но уничтожает природу и памятники культуры. Многие города и заповедники по всему миру ограничивают потоки туристов, не столько пополняющих их бюджеты, сколько уничтожающих среду коренных жителей. Мы знаем это по UEFA Euro-2012, печальному зрелищу господства пива и разнузданных нравов в наших городах, на котором бюджет потерял 2 миллиарда евро.

Все перечисленное — часть больших и сложных проблем современности, поставленных перед всем человечеством, но отвергаемых сознанием каждого из нас. Ведь культ большой семьи очень древний, как и культ стимуляции материнских инстинктов в женщине. Не многие решаются на жизнь без колбас, гамбургеров и мяса на вертеле. Каждого тянет сесть в самолет, чтобы вырваться из рутины будней… Правда, кажущиеся нам лишения быстро превратятся в достоинства, если изменится сознание. Ведь бросившие курить не горюют об утраченном удовольствии сигаретки под кофе.

Но как изменить сознание, если все действующие критерии жизненного благополучия не учитывают экологические параметры? Уровни производства и потребления, ВВП страны, его доля на душу населения — вот искусственные ориентиры, по которым сверяют курс наши правительства разных лет. У нас нет программ устойчивого развития, включающих в себя защиту окружающей среды, которые появились во многих странах мира за последние десятилетия. Мы не можем добираться на работу велосипедах, бороться с горами мусора, устанавливать солнечные батареи в своих домах, высаживать лесополосы на землях своих громад, закрывать предприятия, загрязняющие реки… Мы многого не можем, прикрываясь универсальной отговоркой о бедности в случаях, когда речь идет об отсутствии желания и воли. Ведь все хотят жить лучше сегодня, а не завтра.

Окружающей средой мы называем сеть жизненных форм, не всегда вписывая в нее политику и культуру. Природа представляется человеку лишь фоном к собственной жизни, хотя нити его судьбы туго вплетены в общий гобелен бытия. Нельзя вытащить одну, не нарушив целостности всего полотна. Но пока в душе каждого из нас нет страха о будущем своего дома, красочный гобелен постепенно превратится в серое рядно. Страх — основной инстинкт человека, заставлявший его искать пещеры для укрытия, строить крепости и системы безопасности нового времени. То ли нам пока не хватает ощущения его леденящего холода, то ли мы уже оцепенели от ужаса?