В новой лекции Дмитрий Быков обращается к Нобелевскому лауреату 1929 года — немцу Томасу Манну и его роману «Волшебная гора». Почему Манн — один из лучших произаиков XX века и какую идеологическую мысль он передает в своих тяжеловесных, но стоящих прочтения романах — смотрите в этой лекции. 

Здравствуйте, дорогие зрители Дождя! С вами снова программа «Нобель», ее бессменный ведущий Дмитрий Львович Быков.

И Александра Яковлева, помогающий ему редактор.

Ура!

Мы говорим о Томасе Манне, который получил своего Нобеля, дай бог памяти, в 1923, кажется, году.

В 1929 году.

В 1929-м.

Формально Нобель был ему присужден за «Будденброков», что и упомянуто в формулировке. Но на самом деле, конечно, ближайшим к тому времени и самым недавним триумфом Манна была «Волшебная гора», которая в двухтомном варианте, огромный роман, задуманный как стостраничная новелла, но страшно разросшийся, принесла ему мировую славу.

Вообще путь Манна очень любопытен. Я думаю, что из всех европейских прозаиков XX века, если не считать Джойса с «Улиссом», Манн, конечно, номер один. Номер один прежде всего по невероятной глубине постижения реальности и по удивительной совершенно проницательности, с которой он все главные явления XX века ущучил, выделил и описал.

Конечно, в смысле художественной выразительности он и старомоднее Джойса, и многословен он слишком. Я думаю, очень прав был Пастернак, говоря о том, что там, где надо выбрать из десяти слов одно, Манн пишет все десять. Чтение его довольно утомительно, конечно, и тем не менее мысль, острая и не стеснительная, честная, не боящаяся собственных прозрений мысль Манна ― это, конечно, лучшее, что в XX веке дала Германия уж точно.

Манн начинал очень рано, в 22 года он закончил «Будденброков». Начинал он с классического романа семейного упадка. Надо сказать, что таких романов очень много в XX веке, на рубеже веков. Да и названия их однотипны ― это фамилия: либо это «Сага о Форсайтах», либо это «Семья Тибо», «Братья Лаутензак», «Семья Оппенгейм». И как вариант, кстати говоря, «Семья Ульяновых», потому что это тоже роман семейного упадка, хотя, может быть, Мариэтта Шагинян и удивилась бы.