Константин Сергеевич, в тему затянувшейся пандемии сегодня вовлечены практически все. Пессимисты говорят, что вирус с нами навсегда и мир никогда не будет прежним. Оптимисты, как им и положено, веруют, что все утихнет, мы сбросим маски и будем жить как прежде. Как бы вы ответили на этот уже почти риторический вопрос?

Константин Лисецкий: Ни один экстрасенс, кстати, не предсказал нам эпидемию COVID-19, так что есть повод спокойнее относиться к любым их пророчествам. Истина, как всегда, лежит между крайностями. Действительно, за четыре волны пандемии изменилось очень многое. Во-первых, появился параллельный мир без запаха и вкуса. Обеспечивающие их рецепторы и доставлявшие человеку массу удовольствий утратили свое природное назначение.

Во-вторых, огромное число людей потеряли работу и веру в завтрашний день: их предприятия то закрывали, то открывали, и непонятно, что ждать дальше. Неопределенность вызывает страх и тревогу, которую непонятно куда девать.

Раздавать эти не чудесные эмоции ближним — не лучший выход. Но ведь часто из-за удаленки семья оказывается вместе 24 часа семь дней в неделю. И тут проблема не только в нехватке компьютеров для всех учащихся и работающих, но и элементарная усталость друг от друга. Как не подать на развод?

Константин Лисецкий: В начале пандемии число разводов действительно возросло, но потом люди одумались, как-то адаптировались. Чтобы сохранить мир в семье, нужно каждому выделить его территорию в квартире. Почаще общаться со своими друзьями в том же зуме, качество связи сегодня позволяет делать это комфортно. А еще где-нибудь на холодильнике я бы посоветовал повесить слова: «Не согласись со мной, нас будет двое». Это Сенека, но звучит по сей день свежо.

Кстати, вы заметили, какой всплеск черного юмора произошел в интернете? Люди обмениваются «видосиками» на ковидную тему в соцсетях, а ведь это не что иное как вариант разрядки психики — высмеять и перестать бояться. А под этими мемами — буря комментариев научных прививочников и антиваксеров, которые твердят про личные свободы — «каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу». Помните эти стихи Юрия Левитанского?

В реальной же жизни люди стали более хмурыми и отстраненными. У них резко упало доверие к телевизору и вообще к официальной информации.

Страх и тревога, которыми медицине пока заниматься некогда, они каким образом влияют на здоровье?

Константин Лисецкий: Сводки ежедневной заболеваемости и потерь в прямом смысле слова, как на поле боя, заставляют человеческий организм выбрасывать в кровь гормон кортизол, влияющий на повышение свертываемости крови. В процессе эволюции это было очень важно — раны быстрее затягивались, но в современных реалиях это способствует возникновению того самого тромбоза, который может приводить к инсульту и в худшем случае — к смерти. Так что хронический стресс реально может убить.

Но ведь «закон зебры» никто не отменял, положительное что-то с нами за эти годы произошло? Может быть, люди научились больше думать о безопасности окружающих, ценить своих близких или читать стали больше?

Константин Лисецкий: Конечно. Люди стали читать научные статьи, причем очень далекие от науки и медицины люди, скажем, владельцы ресторанного бизнеса, торговли, промышленники, пенсионеры. Такого увлечения прежде не было, а сегодня все осознали индивидуальную ответственность за происходящее, притом не локально в каком-то одном месте, а во всем мире.

Второй важный момент — стала по-настоящему востребована цифровизация. Раньше ведь многие как говорили: «Выучимся как-нибудь клавиши на компьютере нажимать, и ладно», а теперь все стали осваивать его независимо от возраста и социального статуса.

Цифровые технологии стали спасением или хотя бы неким компромиссом для бизнеса, культуры, образования. Вы как к ним относитесь?

Константин Лисецкий: Я ими тоже пользуюсь, конечно. Образование растекается по квартирам, и не только среднее, но и высшее. Вузовские преподаватели читают лекции со своей кухни в онлайне при галстуке, но в пижаме. А если серьезно, то здесь все неоднозначно. Скажем, для учеников начальной школы дистант очень труден, ведь у них еще нет механизма самоорганизации. Возникли какие-то помехи в трансляции урока, и внимание уже потеряно. К тому же дом для ребенка — это привычное место отдыха и игр, а тут ему надо сначала учиться, а потом в той же комнате есть суп и спать. Еще один явный минус дистанта для ребенка — дефицит движения. Он сидит весь день у компьютера — пальцы заняты, эмоции задействованы, голова соображает, а вот тело не работает, отсюда — поголовная сутулость. Я считаю, что в таких условиях, тем более когда позакрывали и все детские секции, надо вводить в уроки хотя бы элементарную гимнастику.

В среднем или в высшем звене удаленное образование не имеет изъянов? Я вот побаиваюсь врачей, которые получат диплом через онлайн, да и психологов тоже…

Константин Лисецкий: Для взрослого человека, который понимает, зачем ему нужен тот или иной предмет, удаленное образование даже имеет свои плюсы: возможность учиться по гибкому графику, черпать знания из любых источников и научных центров мира и так далее. Но практические занятия в реале, конечно, должны остаться. Я думаю, что идеальное соотношение в будущем — это 80 процентов аудиторных занятий и 20 — онлайн.

Мне как человеку, привыкшему исследовать мир на вкус и шероховатость, «социальная дистанция» в широком смысле слова не нравится. Но в моем окружении много тех, кто прекрасно адаптировался к жизни на удалении: доставка еды, фильмы — в интернете, общение — в зуме. Человек при этом не превращается в социопата?

Константин Лисецкий: Надеюсь, что нет. В культуре формат онлайн не прижился, хотя в первую волну каких только бесплатных спектаклей и концертов нам не предлагали — лучшие театры и оркестры мира. Но очень быстро количество просмотров сошло на доковидный уровень. Искусство — это тоже своего рода любовь, глаза в глаза, душа в душу.

А если говорить о том, чего лишил нас вирус в обыденной жизни, то — да, утрачены объятия при встречах, мы потеряли поцелуи и даже рукопожатия. Для меня самая чудесная формула любви это по Станиславскому — «хотеть касаться», а теперь мы должны быть с этим осторожны. И даже дома — тревога: что будет с близкими, если заболею, ведь я главный добытчик денег. И те, кто ухаживают за больным, тоже опасаются, как бы самим не полечь.

Острый вопрос

Многие переболевшие жалуются не только на плохой сон, частую усталость, но и на снижение памяти, буквально — «шел в комнату, чтобы взять вещь, когда пришел — забыл какую». Это навсегда?

Константин Лисецкий: Психологические последствия действительно серьезные, и в первую очередь это снижение IQ и рост депрессивных расстройств. Страдают когнитивные функции — память, внимание, мышление. Медицина пока сосредоточена на борьбе с эпидемией, «списывает» это то на деменцию (а если человеку 30 лет!), то на предынсультные проявления (при этом нет парализации). Когда мы стали в своей лаборатории заниматься проблемой, то увидели нечто другое: у людей, перенесших тяжелый ковид, а это около 30 процентов переболевших, наблюдается возрастная регрессия, упрощение поведения, выученная беспомощность. Человек забывает слова, названия предметов, фамилии знакомых и понятия, не может их вспомнить и машет на себя рукой: «ну и ладно». Но эта явно отрицательная эмоция подкрепляет его забывчивость. Часто и близкие его в этом поддерживают. А надо, наоборот, любыми способами вернуть себе забытый образ — через рисунок, лепку, детские загадки, переключение на другой вид деятельности — образ потянет за собой искомое слово. И вот в этот момент близкие должны реально кричать «Браво!», чтобы за механизмом вспоминания закрепилась положительная эмоция.

Ведь что такое язык? Это конвенция с собой и с миром. Ковид судя по всему повлиял отрицательно на нейронные связи между представлениями и словами. Еще интересное наблюдение — люди в уме легче складывают, умножают и даже делят двузначные числа, а вот вычитание чаще производят с трудом. Тут в дело могут пойти обычные счетные палочки или ручки, карандаши — все что под рукой, чтобы через прикосновение человек вспоминал счет. Почти как первоклассник. Это существенно ускоряет восстановление памяти и устного счета. Еще любопытное наблюдение — большинство переболевших женщин пересаливают пищу.

В ближайший месяц мы закончим разработку нескольких программ постковидной психологической реабилитации: попроще — для домашнего использования и посложнее — для психологов. Эти материалы обязательно выложим и на всех возможных интернет-ресурсах. Многим ведь реально придется «перезаписывать» в своем сознании этот изменившийся мир, и наши методички, надеюсь, кому-то помогут.