В Приморье хозяйкой морей считалась Тэму, прообразом которой является зубатый кит косатка, одно упоминание о котором наводит ужас на отдыхающих и сегодня.

«Два вида косаток обитают в наших водах: большая (Orcinus orca) и малая, или черная (Pseudoorca crassidens), — рассказал корр. «К» профессор-океанолог ДВФУ Владимир Раков. — Малая чаще встречается у берегов. С ними связано много легенд, их почитали с неолита, на них не охотились и даже использовали при совместной рыбалке, когда стая косаток загоняла стаю рыб в сети рыбакам (часть улова оставляли им). На усатых китов они наводили ужас, так как отбивали от самок маленьких китят, которых и съедали. У взрослых китов косатки умудрялись откусывать язык, от чего те и погибали.

Большие косатки способны проглотить человека. И для захвата добычи готовы «выскакивать» на пляжи. По свидетельству русского путешественника С. П. Крашенинникова 1750 г., «киты в случае нападения от косаток ревут столь громко, что рев можно слышать за несколько миль расстояния».

Внутри некоторых изображений из наиболее известных рисунков-петроглифов косаток на Корейском полуострове, в местечке Бангу-Де, нарисованы их жертвы, а на других — части небольших китов, поедаемых ими. В Посьете во время археологических раскопок на полуострове Назимова в раковинной куче памятника раннего железного века был найден зуб большой косатки. А в наши дни их стаи довольно часто можно видеть в открытых районах залива Петра Великого, хотя и реже, чем ранее — крупной рыбы, которой они питаются, стало меньше…»

«Это было жертвоприношение»

Летом 2012 г. на мысе Маячном в Хасанском районе геологом В. Ф. Васильченко была найдена прекрасно выполненная из обсидиана ранненеолитическая фигурка большой косатки. Ее обнаружили на месте древнего рыбацкого поселка Ханси. Спинной плавник, выступающий из фигурки, в реальности достигает двух метров. Считается, что находка в Маячном — самая древняя скульптура косатки из найденных до сих пор. Она доказывает, что косаткам поклонялись очень давно.

Тэму — это священное животное береговых жителей Приморского края, дух хозяина воды, главенствующий на просторах и глубинах океана и загоняющий в их сети рыбу. К этому духу относились с особым почтением.

«Шагах в полутораста от камней, на прибрежной гальке, у самого края воды лежала какая-то большая темная масса. От ударов волн она вздрагивала и колыхалась. Иногда она подымалась немного кверху, но каждый раз, как только волны отходили назад, она снова сползала к морю. Это было что-то грузное, рыхлое, мягкое. Как только мы спустились из оврага, с нее снялось несколько птиц, в числе которых были и вороны. Несомненно, это был морской зверь, выброшенный волнами на берег. Мы тотчас направились к нему, — писал Владимир Арсеньев в 1908 г. — Оба туземца шли впереди, а я несколько отстал. Вдруг они остановились, стали всматриваться в темную массу и затем бросились назад. На лицах их был написан испуг. Не зная, в чем дело, я тоже остановился и приготовил ружье, но убедившись, что животное мертво, подошел к нему вплотную. Это оказалась косатка — самое свирепое из морских чудовищ, наводящее ужас на всех зверей и рыб. Даже акула от нее убегает и в страхе выбрасывается на отмель.

Я обошел мертвое животное кругом. Большое веретенообразное тело ее было покрыто темной кожей, к которой во многих местах прикрепились раковины усоногих. Оно имело в длину около шести метров и оканчивалось хвостовыми плавниками, как у всякого китообразного. Брюхо ее было грязно-белого цвета; два небольших боковых плавника находились недалеко от головы, а на спине, кроме того, выдавался еще огромный треугольный плавник. Небольшая голова, но громадная пасть, вооруженная многочисленными острыми зубами, маленькие глаза со светлыми пятнами позади их, в которых застыло выражение жестокости и злобы, придавали ей действительно страшный и отталкивающий вид.

В это время я услышал крики. Я оглянулся и у входа в овраг увидел туземцев, делающих мне какие-то знаки. Когда я подошел к ним, они тревожно стали говорить о том, что мертвый зверь есть Тэму — грозный хозяин морей, и потому надо как можно скорее уходить отсюда. Человека, который позволит себе подойти к Тэму, да еще тронуть его, непременно постигнет страшное несчастье…

Я стал говорить, что косатка мертва и потому совершенно неопасна, но они ответили мне, что Тэму может прикидываться мертвым, оставлять на берегу свою внешнюю оболочку, превращаться в наземных зверей и даже в неодушевленные предметы. Они ни за что не хотели дальше идти берегом моря и предпочитали вновь карабкаться в горы. Напрасно я приводил им всякие резоны; они оставались непреклонны.

Когда на западе угасли отблески вечерней зари и ночная тьма окутала землю, удэхейцы камланили. Они притушили огонь. Один из них накрыл себе голову полотенцем и, держа в руках древесные стружки, произносил заклинания, а другой взял листочек табаку, несколько спичек, кусочек сахару и сухарь и все побросал в море. Это было жертвоприношение».

Плотоядные дельфины, или зубатые киты

Существует и ряд легенд о том, что косатки могли превращаться в людей. Однажды один человек из рода Аэнка по имени Тагдана пошел на соседнюю реку занять кузнечный мех. На обратном пути он встретил трех человек. У одного в руках был шаманский посох — «хоогда», у другого — охотничье копье «гида», у третьего — посох в виде черной большой змеи-полоза — «цзабда».

Люди пригласили Тагдана присесть и покурить табак. Они стали спрашивать его, какого он рода. Тагдана назвал свой род и, в свою очередь, спросил, какого они рода. Три человека сказали, что они Тэму-нани — Люди-косатки и вышли на охоту, и что живут они в море, а на берегу сбрасывают свою оболочку и в виде людей ходят по сопкам. «Мы показываемся только тем людям, кому хотим. Мы можем пройти мимо, и нас никто не заметит».

Они дали Тагдана «хоогда» и предсказали ему, что он будет шаманом. Потом с ним сделалось дурно. Когда он очнулся, то увидел рядом с собой «хоогда», а следы трех человек направлялись к морю и обрывались у самой воды. Дома он стал болеть и сделался как бы сумасшедшим, а впоследствии — большим шаманом.

Ороч Федор Мулинка рассказал, что в 1927 г. видел Тэму в виде трех человек на плавучем льду в расстоянии одной версты от лодки, на которой они плыли вдоль берега. Орочи испугались и ушли поскорее от опасного места.

В поселке Тимофеевка Ольгинского района располагалась морская часть. Здесь в начале 1990-х годов военные воочию увидели Тэму-нани. Охранная группа во время обхода периметра приморской части наткнулась на три высокие серебристые фигуры, двигавшиеся со стороны моря в сторону военного склада. Моряки сделали несколько предупредительных выстрелов в воздух. Чужаки развернулись и ушли в море. После этого визита на территории части около склада остались следы 50-го размера. В подразделение даже приезжала специальная группа, в состав которой вошли и контрразведчики. Со следов сняли гипсовые отпечатки.

Вообще, по сообщениям местного населения, Тэму-нани довольно многочисленны, как и сами косатки, в обилии населяющие море и являющиеся его хозяевами. Последнее время косатки (а значит, и их превращения) все чаще и чаще стали появляться у берегов Приморья и даже в центре Владивостока — в бухте Золотой Рог и в бухте Щитовой. Как сообщил пресс-секретарь ТИНРО-Центра Константин Осипов, «ничего удивительного в этом явлении нет. Несмотря на то, что косатки не часто заплывают в бухту Золотой Рог, случаи такие бывают. Ареал обитания этих млекопитающих очень широкий, включая Курилы и Японию. В местные воды хищник заплывает, скорее всего, в поисках еды».

Косатки являются плотоядными дельфинами, или зубатыми китами. Англосаксы величают косатку «кит-убийца» (немного исказив его первоначальное испанское название — «убийца китов»). Ни один кит в мире не может справиться со стаей 10-метровых 8-тонных животных с 13-сантиметровыми зубами. Косатки отбивают одного кашалота от стаи и затем утягивают его на глубину…

В сутки косатке нужно употребить 150 кг мяса, поэтому под ее зубы попадает все: косатки подныривают под льдину и бьют по ней, скидывая в воду десятки пингвинов, стаей выбрасываются на лежбища котиков или утаскивают с берега идущих оленей, лосей и охотников. Так, в Ольгинском районе однажды охотники, убившие изюбря, оставили тушу на берегу моря, в укромной бухточке под отвесными скалами. Когда на следующее утро они вернулись туда на лодке, от туши не осталось ничего, кроме вмятины на гальке, — ни следов волочения, ни признаков разделки. Как будто кто-то ночью вышел из моря и проглотил изюбря целиком.

Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»