О ГЛАВНОЙ ГЕРОИНЕ ФИЛЬМА «ЧИНОВНИЦА»

— Мы с Викой Толстогановой шутили на съемках, что наша главная героиня в начале фильма — просто «курица». В чем-то инфантильная, в чем-то примитивная, зацикленная на материальных ценностях мещанка. Ей чуть-чуть за сорок, она в разводе, у нее есть взрослый сын и любовник Павел (Максим Виторган) — коллега по министерству, который через нее решает свои вопросы. Сказать, что ею движет только любовь, нельзя. Да, любовь — важный фактор. Ослепленная чувствами, она подмахивает все эти документы, не глядя и не вникая, потому что доверяет Павлу, хочет быть ему приятной и полезной. Но никуда не уходят ее эгоистические мотивы: Арина не может жить без поездок в московский ЦУМ, где она скупает дорогие сумки и бриллианты, без дорогой машины, квартиры, постоянных подарков. К алчности примешивается и специфическая материнская мотивация — как и многие такие люди, она оправдывает себя тем, что хочет для своего сына всего самого лучшего. Тут и любовь, и жажда наживы, и страх выпасть из системы и остаться не у дел. В общем, довольно сложный драматургический рисунок. Но вы правы, любовь к коллеге — один из важных мотивов.

О ЧИНОВНИКАХ

— Хочется понять, кто эти люди. Нельзя на всех навешивать один ярлык — «циники и взяточники». В фильме мы исследуем феномен злоупотребления служебным положением и неслучайно выбрали сферу здравоохранения, где цена злоупотребления — человеческая жизнь. Интерес к миру чиновничества не нов, это было и в советском кинематографе. Фильмов много: «Забытая мелодия для флейты» с Леонидом Филатовым, «Слезы капали» Георгия Данелии с Евгением Леоновым, «Прохиндиада, или Бег на месте» с Александром Калягиным. Да и потом, у этой темы есть большой литературный бэкграунд — Гоголь, Салтыков-Щедрин, Чехов. Образ чиновника постоянно мутирует, и это отражает перемены, происходящие в нашем обществе и государстве. Мне меньше всего хотелось бы навешивать ярлыки и демонизировать людей, оказавшихся в этих обстоятельствах, на высоких чиновничьих креслах. Скорее хотелось показать, насколько это опасно и страшно, какие чудовищные последствия могут иметь эти инфантильные, эгоистичные поступки.

О ДРАМАХ ВЗРОСЛЕНИЯ

— Мне нравится жанр драмы взросления, потому что я верю, что пока мы живы, Бог ждет от нас перемен. Мы должны расти, развиваться, меняться. Я верю в человека, в то, что у нас всегда есть шанс стать лучшей версией себя.

О ЖИЗНЕННОМ ОПЫТЕ

— Можно родиться уже старичком и вообще не пройти стадию детства. Жизненный опыт на то и дается, чтобы мы смирились, стали мудрее. Многие люди упираются до гробовой доски, а есть дети, которые изначально приходят в этот мир очень взрослыми, такие осознанные души с высоким уровнем ответственности. Такие дети часто бывают в многодетных семьях. Например, старший ребенок в семье заботится о малышах. Или дети, которые рано уходили во время войны в партизанские отряды или даже прорывались в действующую армию. Они не ждали, что их спасут, не считали, что во всем виноваты старшие, не ждали любви. Они сами любили, сами действовали, сами прокладывали себе «дорогу жизни».

ОБ ИНФАНТИЛЬНОСТИ

— Границы молодости объективно сдвинулись. Это следствие научно-технического прогресса и того, что продолжительность жизни человека увеличилась, но основные периоды не сократились, а пропорционально растянулись во времени. Если ты живешь 30 лет, как Александр Македонский, ты должен в десять стать взрослым человеком. Если 90 или 120, к чему человечество стремится, то можно согласиться с ВОЗ, которая уже сегодня признает, что до 65 — это средний возраст, а пожилой начинается гораздо позже. Вся Европа, Корея, Япония — примеры того, что можно вести активный образ жизни и действительно быть, а не только называться человеком среднего возраста. Но современному миру, который тотально исповедует культуру потребления, как будто невыгодно, чтобы человек взрослел. Чем дольше ты находишься в неосознанном состоянии вечно алчущего каких-то новых гаджетов потребителя, тем лучше. Чем дольше ты консьюмерист и просто человек, ждущий, что тебя полюбят, дадут тебе новую игрушку и дальше весь этот вечный веселый карнавал продолжится, тем лучше. Но взросление неизбежно. Всё, что происходит сейчас с нами в мировых масштабах, например та же пандемия, — это тоже про взросление. Нас как будто призывают к ответственности, к ограничениям, к порядку, дисциплине во всем.

О ЕЛИЗАВЕТЕ ГЛИНКЕ

— Лиза Глинка не положительная, а очень сложная героиня, мимо которой вообще нельзя пройти. Вот кто, кстати, не боялся брать на себя ответственность. Любой человек, обратившийся к ней за помощью, всегда ее получал, потому что это был ее принцип. Она считала, что если у нее есть силы и возможности помочь, нужно это сделать. Она рисковала жизнью, что-то недодавала своей семье, своим детям, подвергалась чудовищной публичной травле и хейту в соцсетях. Она занималась уличной медициной, которая сравнима разве что с военной. К таким бездомным даже не приезжает скорая помощь — там страх и ужас. А для нее это была ежедневная работа. Она, кстати, никогда не называла своих подопечных бомжами, она говорила «пациенты», занималась паллиативной медициной и в этом стала первопроходцем в нашей стране.

У нас считалось, что паллиативная медицина и не медицина вовсе. Если ты уже проиграл в борьбе за жизнь пациента, если пациент обречен, то медицина в этом месте заканчивается. И никто не думал о том, что уход из жизни тоже должен быть достойным и безболезненным. Это вообще не считалось задачей медицины. Одним словом, чтобы рассказать о Елизавете Петровне Глинке, не хватило бы и 15 фильмов — она сложный и противоречивый герой, личность огромного масштаба, доктор с бездонным сердцем. Мы не хотели делать «житие святой Елизаветы», мы хотели показать живого человека. И именно то, что она живая, противоречивая, — это намного круче, чем если бы она была какая-то правильная во всем. Она курила, могла выпить, ругалась матом, очень весело и очень смешно шутила, была в чем-то авантюрна, непредсказуема, но она была потрясающей. Она уникальная, и на ее примере можно сказать, что незаменимые все-таки есть.

(Дарья Ефремова, «Известия», 21.11.21)