В новой лекции о лауреатах Нобелевской премии по литературе Дмитрий Быков рассказывает о Габриэле Гарсиа Маркесе, основоположнике магического реализма и авторе знаменитых на весь мир латиноамериканских романов, таких как «Сто лет одиночества», «Осень патриарха» и «Любовь во время чумы». Как Гарсиа Маркес одним романом исчерпал всю латиноамериканскую матрицу, кем из русских писателей он вдохновлялся и с какого города, хорошо известного российскому читателю, был срисован его Макондо?

Здравствуйте, дорогие зрители! Это программа «Нобель». С нами Дмитрий Львович Быков, бессменный ее ведущий, и я, Александра Яковлева.

Бессменный ее редактор.

Мы продолжаем разговор о Латинской Америке, и у нас сегодня Габриэль Гарсиа Маркес, который своего Нобеля получил в 1982 году с формулировкой «за романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента». На вручении Нобелевской премии он произнес речь «Одиночество Латинской Америки».

Дмитрий Львович, вам слово.

Маркес, безусловно, самый модный прозаик семидесятых годов. Он оставил далеко позади всех американцев этого времени с Пинчоном во главе, всех россиян во главе со Стругацкими, Аксеновым и Трифоновым. Он сделался непременным чтением для интеллектуалов (и не только интеллектуалов) всего мира. Он ввел Латинскую Америку в активный читательский обиход, хотя до этого там были, в общем, писатели не последнего ряда, да: тот же Кортасар, тот же Борхес, тот же Фуэнтес.

Много кого он оттеснил, но оттеснил потому, что он лучший. Что там говорить, Маркес действительно номер один. Вот это тот случай, когда к решению Нобелевского комитета не может быть ни малейших претензий хотя бы уже потому, что за плечами у Маркеса три романа очень высокого класса, примерно одного уровня, хотя по степени славы и влияния они располагаются в порядке, так сказать, обратном их появлению: как всегда бывает, первое впечатление всегда самое сильное.

Первое ― это «Сто лет одиночества», который сразу вывел Маркеса в числе первых писателей мира, а не только Латинской Америки. Второе ― «Осень патриарха», на который он угробил пять лет, и это более ответственная вещь, потому что ему надо было перебить впечатление от первого романа, и он сумел это сделать. И третье, как мне представляется, «Хроника объявленной смерти», роман, не уступающий первым двум, роман, кстати, настолько мощный, что Михаил Мишин, первоклассный российский писатель, лично сделал второй перевод, перевел его на русский, настолько он был потрясен этим текстом в оригинале. Действительно, это очень здорово, да, хотя до этого Мишин переводил в основном с английского и в основном пьесы, а тут взял и с испанского сделал такой роскошный русский вариант.