Отделить ЕГЭ от школы!

Сергей Рушкин

Единый государственный экзамен, появившись на рубеже тысячелетий в порядке эксперимента, основательно укоренился в школе. Выпускные и вступительные экзамены стали далёким прошлым. Однако этот свершившийся факт радует далеко не всех — за прошедшие двадцать лет наглядно проявились многочисленные недостатки такого способа сдачи экзаменов. Отменить ЕГЭ призывали уже давно, но сейчас в Госдуму внесён законопроект с необычной формулировкой «отделения ЕГЭ от школы и школы от ЕГЭ».

Характерно, что спустя всего сутки после внесения противники этой идеи проявили свою неготовность к честному обсуждению проблем, показав, что не гнушаются откровенной ложью и подтасовками. Тяжёлая артиллерия в действии: председатель профильного комитета по образованию, науке и культуре Совета Федерации Лилия Гумерова вновь воплотила тезис: «не читала, не поняла, но против»! Не удосужившись даже внимательно ознакомиться с текстом и не уяснив, что на функцию ЕГЭ как вступительного экзамена в вузы никто не покушается, она выступила против законопроекта, так как, по ее словам, ЕГЭ позволяет поступать в вузы школьникам из всех регионов, создавая для них равные условия.

Что это? Неумение читать и анализировать или сознательное искажение сути документа? Хочется надеяться, что остальные законодатели читают достаточно хорошо, чтобы прочесть до конца и понять смысл обсуждаемых законов. Да и сама госпожа Гумерова — кандидат педагогических наук, имеет педагогический стаж – около шести лет работы школьного психолога и педагога. И тема её кандидатской диссертации посвящена важному и актуальному вопросу: «Формирование экономической культуры детей старшего дошкольного возраста».

Будем надеяться, что публикуемое нами интервью начнёт непредвзятое общественное обсуждение важнейшей для судеб отечественного образования проблемы, которую затронул внесённый законопроект. О том, как должно выглядеть отделение школы от ЕГЭ и почему именно сейчас самый подходящий момент для такого шага, Накануне.RU рассказал один из инициаторов этого отделения, который предложил президенту сделать это ещё в 2014 году, помощник руководителя фракции «Справедливая Россия» в Государственной думе, Народный учитель РФ Сергей Рукшин .

«Всё по Твардовскому»

— Разговоры об отмене ЕГЭ идут уже давно, но ведь он вводился после долгой дискуссии и сначала в порядке эксперимента. Неужели все спорные моменты не удалось выявить и устранить?

— Это не был чистый эксперимент, когда в части школ и вузов продолжается традиционная система экзаменов, а в части — вводится ЕГЭ, и мы сравниваем результаты одной группы и другой. А затем смотрим на итоги обучения студентов, принятых в вузы по результатам ЕГЭ, и студентов, принятых по итогам традиционных вступительных экзаменов. Так что настоящего эксперимента, способного оценить, как ЕГЭ повлияет на систему общего среднего и высшего образования, не было вообще. Это был эксперимент разве что по внедрению ЕГЭ, по технической стороне — как ЕГЭ проводить.

Подчеркну, что предлагавшие его люди одной рукой его предлагали, а другой рукой в Общественной палате Российской Федерации – сами же его и одобряли. Ярослав Кузьминов, один из отцов ЕГЭ, был ещё и председателем комиссии по образованию и воспитанию Общественной палаты РФ. Не напоминает ли Вам эта ситуация поэму Твардовского «Тёркин на том свете»:

«Это будто бы машина скорой помощи идёт, Сама режет, Сама давит, Сама помощь подаёт»?

ЕГЭ сопровождался недоговоренностями и ложью от самого начала и на долгие годы. С 1999 по 2003 год сначала заместителем председателя, а потом председателем профильного комитета Госдумы по образованию и науке был Александр Шишлов, а я имел честь быть его помощником. Поэтому я помню саму идею введения ЕГЭ и как она обсуждалась на тогдашнем РОСРО (Российский общественный совет развития образования).

— Да, в общественном сознании многие подробности уже забылись…

— Или нам помогали забыть… Введение ЕГЭ совершенно несправедливо приписывают Андрею Фурсенко, который, к его чести, никогда не оправдывается и принимает на себя тяжелый груз несправедливых обвинений. Но ЕГЭ был введён при министре образования Филиппове, а Фурсенко к этому отношения не имеет, это обременительное наследство, которое ему досталось…

Тогда предполагалось ввести ЕГЭ в паре с ГИФО (государственные именные финансовые обязательства), а вы такого слова, наверное, уже и не помните. Государство предполагало финансировать полностью или частично затраты абитуриентов на высшее образование в зависимости от того, как они сдадут этот самый Единый государственный экзамен. Понятно, что в этом деле доверять баллам, выставляемым школой, государство не могло; нужны были, как тогда казалось, объективные критерии того, заслуживает ли выпускник государственного финансирования на дальнейшем образовательном пути.

Но потом ГИФО ушли, а ЕГЭ остался — остался как насмешка над идеей участия государства в финансировании образования. Таким образом, идею ГИФО использовали как аргумент для необходимости введения ЕГЭ. «Мавр сделал свое дело – мавр может умереть» … А оставшийся ЕГЭ стал самодовлеющим инструментом и вершителем судеб не только выпускников, но и отечественного образования в целом.

Именно тогда впервые зазвучала применительно к высшей школе мысль, что «все животные равны, но некоторые равнее других». Я отлично помню, как на РОСРО предлагалось разделить все вузы на три категории — одни обязаны принимать только по результатам ЕГЭ, другие могут проводить собственные вступительные испытания по предметам, которых нет в ЕГЭ. И, наконец, третья группа вузов, которые имеют право проводить собственные вступительные экзамены даже по тем предметам, которые входят в ЕГЭ. Там, разумеется, оказывалась и ВШЭ — вотчина инициатора ЕГЭ Ярослава Кузьминова. Эта изначальная показательная сегрегация с разделением вузов на категории тоже сопровождала введение ЕГЭ, и этот вопрос тоже обсуждался. Увы, выделение вузов «третьего сорта» продолжается и сейчас — но уже под флагом цифровизации…

— Но тогда много говорилось, что ЕГЭ, наоборот, сделает высшее образование доступным для всех школьников…

— Последующая биография ЕГЭ превзошла наихудшие мои предположения. Не было конца историям, самым неприятным образом влиявшим на репутацию ЕГЭ. Это и многочисленные скандалы, связанные с мнимыми или реальными утечками вариантов накануне экзаменов. Это и так называемый ЕГЭ-туризм, когда школьники ездили поучиться несколько месяцев и сдать экзамен в другой регион, где им удавалось непостижимым образом получить высокие баллы. Это и липовые стобалльники, когда люди со ста баллами по русскому языку не могли грамотно написать заявление о приёме в вуз.

Многое из этого нам старательно предлагают забыть сторонники ЕГЭ. Но говорить в первую очередь нужно не об этом, а о сущностных вещах.

— Получается, что разница в уровне подготовке в школах и в условиях сдачи экзаменов сохранилась, но это не главное?

— Главное – что введение ЕГЭ, существенно переформатировав как среднее образование, так и высшее, стало катастрофой и для средней школы, и для вузов, и для всего общества, в котором рухнул социальный статус педагога и доверие общества к образовательным институтам. А проведенное параллельно «бъЕГЭриванию» нации и «оБОЛОНивание» (болонский процесс, — прим. ред.) высшего образования привело к упадку подготовки специалистов, и в первую очередь в инженерно-технической области, в области точных и естественных наук. Добило высшую школу и науку превращение аспирантуры из системы подготовки научных и преподавательских кадров высшей квалификации в очередной уровень образования, следующий за бакалавриатом и магистратурой.

Начнём с системы приёма в вузы по результатам ЕГЭ. Поскольку сами отцы-основатели ЕГЭ предпочли для своих вузов добрые-старые вступительные экзамены и устные собеседования, где можно поглядеть абитуриентам в глаза, этим уже ясно определена настоящая цена дистанционным, стандартным, общим для всей страны тестам. Это первое.

Второе.

Мы убрали из высшего образования целевых абитуриентов. Я беседовал когда-то с ректором нашего знаменитого Военно-механического университета в Санкт-Петербурге, он пожаловался на то, что ему интереснее человек, который всю жизнь мечтал строить ракеты, который вгрызётся в это и будет заниматься увлеченно всю жизнь, чем школьник, который по результатам ЕГЭ выбирает, в какой вуз в Петербурге ему баллов хватит и идёт абы куда, лишь бы вырваться из своей провинции. А специальность его не так уж и интересует. Мы вымыли целевой контингент для многих профессий, тех, кто стремился делать именно то, о чём мечтал с детства.

Я уж не говорю, что тем самым мы даём возможность абитуриентам сказать, что любая, самая завалящая специальность, любой диплом, полученный в Москве, Санкт-Петербурге и в крупных университетских центрах, гораздо важнее их востребованности у себя на родине.

«ЕГЭ пылесосом вытягивает кадры из регионов»

— С другой стороны, вузы теперь обязаны принимать всех, кто наберёт нужное количество баллов. Хорошо это или плохо?

— Для кого? Для абитуриента, для вуза, для страны? Это сложный вопрос с далеко не однозначным ответом! Выпускники, едущие без цели получить конкретную интересующую специальность, едущие просто для того, чтобы вырваться в крупные центры, скорее всего, захотят остаться там, где уровень жизни и культурного досуга выше. В конечном итоге ЕГЭ создал угрозу для распада страны и её разделения на регионы, где жить хорошо, и где жить плохо. И такая ситуация приведёт к деградации региональных вузов, развалу региональных экономик, а в конечном итоге таит и угрозу распада страны.

Вспомним слова Егора Трубникова, сыгранного великим актером Михаилом Ульяновым в фильме «Председатель» по поводу массового отъезда молодёжи в город: «Послушай меня серьёзно. Если я тебя отпущу, значит, я как бы признаю, что любая, самая шальная, случайная жизнь в городе будет лучше, чем наша жизнь. Я не могу с этим согласиться… я убежден, что ты можешь быть счастливой и будешь счастливой здесь!».

Посмотрите этот великий фильм – и вы поймете, что таит для сёл, малых городов, регионов процесс, вытягивающий в крупные центры лучших выпускников, из которых почти никто не возвращается с нужной специальностью домой…

— Зато ЕГЭ, как утверждается, дал всем равные возможности!

— Да ничего подобного! ЕГЭ якобы даёт школьникам из провинции равные со столичными абитуриентами возможности поступить в престижные вузы. И вот теперь задумайтесь — а даёт ли он семье талантливого абитуриента из глухой деревни возможность содержать его в дорогих для жизни столичных городах или нет? А даёт ли он родителям абитуриента денег на репетитора, потому что среднее образование далеко не одинаковое во всех школах? Даёт ли он возможность в маленьком провинциальном городке найти квалифицированных людей, которые подготовят школьника к экзаменам на том же уровне, что и московские репетиторы и учителя? К сожалению, на все эти вопросы ответ НЕТ! И тут ЕГЭ ничего толком не уравнял.

Для регионов же ЕГЭ оказался чумой. Он пылесосом высасывает из провинции лучших выпускников школ и почти никого не возвращает обратно. Например, в Кузбассе или Коми подготовка инженера в местном металлургическом или горно-металлургическом вузе была ориентирована на те кадры, которые нужны для региона — что он должен знать, в каких условиях он должен работать. Это гораздо лучше делали местные вузы, чем престижные столичные, Санкт-Петербургский Горный институт или Московская «Губка». Да и учителя и врачи в каждом регионе нужны свои. Но об этом уже не вспоминают. И ведь никакие программы «Сельский учитель», «Учитель для России» очевидно не решают проблемы того, что на селе не хватает учителей. Сейчас уже во многих регионах страны колоссальный дефицит учителей, врачей и даже младшего медицинского персонала! И эти кадры должны готовить, как и инженеров востребованных региональными экономиками специальностей, региональные педагогические, медицинские и технические вузы.

ЕГЭ игнорирует дискуссию не только о качестве, но и о целях образования. У нас нет никакой официальной доктрины, которая соотносит высшее образование с национальными интересами. Мы за счёт этой возможности принимать кого попало куда попало утратили национальные приоритеты в нашем образовании. Мода на дипломы, специальности и т. д. оказалась выше национальных интересов.

Я уже не говорю о том, что закончив бакалавриат по одной специальности, студент может пойти в магистратуру совершенно по другой. И зачем мы тратили деньги четыре года на тех, кто не будет работать по специальности? Это колоссальные финансовые затраты, идущие вразрез с национальными интересами. Множество юристов, экономистов, менеджеров и политологов — и полное отсутствие талантливых молодых инженеров и технологов во многих отраслях… Знаменитый спутник «Фобос-грунт» , который должен лежать на грунте Фобоса, спутника Марса и посылать данные, лежит на дне Тихого океана, потому что технологическая дисциплина в стране рухнула, и не без участия плохих инженеров и неграмотных конструкторов, которые выращены уже в эпоху ЕГЭ.

Где отечественное автомобилестроение? Где отечественное самолётостроение? Даже то, чем мы гордились — ракеты, мы толком разучились строить.

Была ситуация, когда запуск наших спутников ни одна страховая компания не бралась застраховать. Рассказать об этом в шестидесятые годы, когда были свои неудачи, свои проблемы — не поверили бы нам конструкторы и инженеры тех лет…

Безусловно, понизился и статус высшего образования, потому что в итоге карьера определяется тем, с кем ты знаком, кто у тебя друзья, чьим ты являешься родственником и т. д. А вовсе не твоими академическими успехами и увлеченностью профессией. Но сильнее всего, ещё раз подчеркну, ЕГЭ ударил по регионам.

— А как быть с тем утверждением, что ЕГЭ помог победить коррупцию при зачислении?

— ЕГЭ вовсе не уменьшил коррупцию. Да, он убрал её из вузов, хотя сейчас я слышал об историях, когда секретарь комиссии, который знал о реальной конкурсной ситуации в первую волну, зачислении во вторую и т. д., мог повлиять на результаты зачисления.

ЕГЭ просто перенёс затраты родителей, многократно их умножив, в другие сферы. Во-первых, это удорожание и колоссальное расширение репетиторского рынка. Это люди, которые зарабатывают на ЕГЭ: различные издательства, цифровизаторы, которые создают платные сайты для подготовки, авторы пособий. Понятное дело, что они заинтересованы в своих деньгах, а вовсе не в повышении уровня образования.

А в качестве пострадавших — ВПК, оборонные и технические вузы, региональные вузы, которые от лоббирования интересов ЕГЭ только пострадали.

ЕГЭ повлиял на святую для меня сферу олимпиад. Если раньше Всероссийские, а до этого Всесоюзные олимпиады школьников были чистым и честным местом для того, чтобы особо одаренные школьники могли получить право на поступление в любой вуз страны по специальности — то теперь вместо этого в олимпиады вкрались коррупция и грязь.

Так, якобы в течение более чем пяти лет руководитель департамента общего среднего образования Минбрнауки Елена Низиенко выдавала дипломы победителей финалов всероссийских олимпиад (на номерных бланках строгой отчетности!) людям, которые в этих финалах даже не участвовали! А ведь её никак не наказали: она продолжает сеять разумное, доброе, вечное в издательстве «Просвещение». В престижных вузовских олимпиадах стали отмечаться случаи, когда люди, имеющие отношение к составлению и проведению этих олимпиад (результаты которых тоже признаются как стобалльный ЕГЭ или дают право поступление без экзамена во многие вузы), занимаются репетиторством и готовят к этим олимпиадам. Что это такое, если не взятка за поступление в рассрочку?

На сайтах откровенно предлагают гарантированные победы в олимпиадах — с указанием цен. Как правило, жалобы коллег, о которых мне сообщали, не расследуются.

Какие ещё нужны примеры для описания проблем, которые ЕГЭ создал регионам и вузам?

Что предлагает законопроект

— Вы призываете вернуть школе статус самостоятельного общественного института. Но как получилось, что школа утратила этот статус?

— ЕГЭ безобразным образом переформатировал обучение в средней школе и подорвал доверие к ней. Прежде всего, он внёс свободу не учить и не учиться. Потому что в старших классах учителя вынуждены терпеть учеников, которые заявляют — «мне ваш предмет не нужен, я не буду ходить на ваш урок, потому что я буду ходить к репетитору, который меня подготовит к ЕГЭ, требующемуся для поступления».

И что должен чувствовать учитель, которому при всех заявляют, что его предмет не нужен? Это вносит в школу элемент добросовестного труда? Это способствует воспитанию добросовестности, трудолюбия, честности? Ну конечно же, нет! Это разлагает учеников и учебный процесс. Так что, повторяю, это свобода не учить и не учиться.

Это принесённая в школу грязная ложь, которой не было раньше. Она состоит в том, что мы публично признаём, что есть вещи, которые мы обязаны, но можем и не делать. Вдумайтесь. То, что положено осваивать программу средней школы по всем предметам, оказывается можно не делать и быть успешным, сдав хорошо, например, базовый ЕГЭ по математике, для чего достаточно знаний 4-5 класса и заниматься по «нужным» предметам на деньги родителей у хороших репетиторов – а будет ещё лучше, если сэкономить время прогулами уроков… Это, по сути, убивает всяческое воспитание. Потому что воспитание в школе проводится не путём отдельных мероприятий, не путём проведения для галочки нравственных проповедей и чтения моралей. Прежде всего воспитание осуществляется в процессе общей трудовой деятельности. А общая трудовая деятельность педагогов и учеников в школе — это изучение школьных программ.

Логика предложения проста: поддержание этого «экзамена строгого режима» связано ещё и с колоссальными затратами на проверку работ, обеспечение строгих правил проведения — нужна ли эта огромная трата бюджетных средств? Зачем сдавать его для получения аттестата тем, кто не собирается использовать его для поступления в вуз? Аналогична ситуация и с ОГЭ за 9 класс. Как сказала бывшая министр Васильева, у нас более 50% выпускников девятого класса сейчас предпочитают идти в колледжи, училища и т. д. И получать профессию, а не идти учиться и заканчивать два старших класса. Почему не доверить выдачу аттестатов после 9 класса самой школе, сэкономив значительные бюджетные средства?

Вторая попытка была предпринята несколько лет назад Законодательным собранием Карелии. Тогда они внесли в Государственную думу законопроект об отделении ЕГЭ от школы, суть которого была примерно такая же. Но карельский парламент путем беспрецедентного давления заставили отозвать свой законопроект.

Так что вопрос, почему законопроект назрел сейчас — неправильный. Он назрел очень давно. Сейчас этот законопроект внесла фракция «Справедливой России» — может быть, не самая влиятельная, но возглавляемая бывшим председателем Совета Федерации, тогда — третьим человеком в государстве и старым товарищем Владимира Путина ещё по работе в Санкт-Петербурге. Наверное, это неспроста. И это очень хорошо, что закон, который был нужен давно, внесён именно сейчас, потому что для этого созрело и общественное мнение, и для этого созрела обстановка.

Тут, как ни странно, нам помог злосчастный коронавирус. Он помог просто потому, что аттестаты школьникам будут выданы без учёта ЕГЭ, он будет только для тех, кто собирается поступать в вузы — и при этом никакой катастрофы не произошло и не произойдёт! Коронавирус помог посмотреть в лицо правде. И дает нам шанс и возможность ликвидировать нецелевые траты бюджетных средств на всеобщее объЕГЭривание не только без ущерба для образования, но и с огромной пользой для важнейшего социального института, системообразующего института нации — средней школы.