Уже в самом названии праздника звучит двойное рождение – РОЖД-РОД, а между ними – БОГ.
Протопресвитер Александр Шмеман пишет («Воскресные беседы») о том, что в этот день Церковь празднует
«…и с какой радостью и верой – рожденье маленькой девочки, в которой как бы сосредоточилось добро, нравственная красота, совершенство, которые составляют подлинную человеческую природу. Ею, этой рождающейся девочкой, и в Ней встречает мир идущего к нему Христа. Он наш дар – Ему, наша встреча с Богом. И вот мы уже на пути к Вифлеемской пещере, к радостной тайне Богоматеринства.»
Это день рождения в земную жизнь Той, Которой предстояло стать Богородительницей, послужить Воплощению Сына Божия, стать соработницей в деле спасения всего рода человеческого. Бог заранее, в существующих с момента творения человека логосах всех людей (не путать с предсуществованием душ – здесь Ориген, действительно, ошибся – на уровне терминов, во всяком случае) возлюбил эту Деву и избрал Ее Себе в земную Матерь.
Св. архиепископ Фаддей Успенский.
«Рождество Пресвятой Девы – начало домостроительства нашего спасения. Еще не Сам Господь Спаситель мира рождается, а Его Пречистая Матерь, не самое Солнце мира восходит уже, а только занимается предрассветная заря, как бы утренний ветер разносит во все концы мира благую весть о скором появлении Солнца». <…>
«Бог хотел бы всегда в изобилии давать Свою благодать людям, но воспринимать ее могут лишь избранники Божии и в малых мерах. Богоматерь должна была сделаться по преимуществу Благодатною (Лк. 1, 28), более всех прочих людей способною вмещать благодать, более всех готовою сказать: »Се, Раба Господня, буди Ми по глаголу Твоему », как и сказала Она Архангелу, принимая благую весть о воплощении от Нее Бога Слова (Лк. 1, 38). Вот в чем радость нынешнего праздника: нашел Бог после многовекового попечения в роде человеческом Ту, Которая явилась белоснежною лилией чистоты среди терния страстей человеческих. Обрел наконец Ту, Которая могла носить Его в Себе, обрел Себе Жилище в людях падших.»
П.Ю.Малков пишет об этом празднике как о событии, подведшем духовный итог всей ветхозаветной истории Израиля.
«В смутный и весьма неопределенный «сумрак» дохристианских отношений между Богом и человеком: в неполноту доступной тогда людям степени богооткровения, в наивность и «туманность» их представлений о своем Создателе — с чудесным Рождеством Пресвятой Девы начинает вдруг проникать свет грядущего новозаветного дня, того дня, что уже никогда не завершится. Ведь вместе с будущей Богоматерью в этом мире рождается и надежда на скорое избавление человека от рабства греху и смерти, а заодно с этой надеждой — и ликующая радость предчувствия скорой встречи с Самим Богом, что прежде лишь повелевал и наказывал, а ныне вот-вот смиренно войдет в мир, как обычный — слабый и беззащитный — ребенок.»
Так же, как об Успении, о Рождестве Марии мы узнаем не из Евангелий, а из Предания, а точнее – из апокрифического источника – так называемого «Протоевангелия Иакова».
Как известно, есть Евангелия канонические, признанные Церковью в качестве Священного Писания Нового Завета, и их всего четыре. Есть евангелия апокрифические, которые Церковь отвергла, усмотрев в их содержании учение неправославное, еретическое, хотя некоторые сведения о Христе и Его учении, не противоречащие ортодоксии, есть и в них (правда, нужно уметь их отфильтровать). Но есть также литературные произведения о Христе и земной Матери Его, которые Церковь не приняла в качестве Священного Писания, так как они появились несколько позднее Евангелий канонических – не ранее 2 века, и авторство их от апостолов вызывало сомнения. Однако, Церковь их не отвергла, а приняла как благочестивое чтение, так как еретического учения они не содержат, каноническим Евангелиям не противоречат и содержат сведения, не вошедшие в канонические Евангелия и удовлетворяющие желанию христиан знать о своем Боге как можно больше. Эти произведения также стали называться апокрифическими евангелиями. Однако, как мы увидим далее, далеко не всем сведениям о Христе и Матери Его, о которых говорится в этих евангелиях, можно верить, как говорится, безоглядно, и это также одна из причин того, что они не вошли в канон Священного Писания, но остались в Предании. И эти случаи мы будем оговаривать особо. Однако те сомнения, которые в самые ранние годы христианства могли вызывать эти эпизоды у знающих иудейский быт и верования людей, со временем стерлись из памяти народной, особенно после разрушения Иерусалима и рассеяния иудеев. А когда Церковь Христианская перестала быть гонимой и в нее хлынуло множество неофитов, жаждавших узнать о христианстве как можно больше, эти сомнительные эпизоды уже таковыми не казались и стали восприниматься как нечто само собою разумеющееся.
Тем не менее, ценность этих преданий неоспорима, и многие праздники были установлены Церковью именно на основании сведений, почерпнутых из апокрифических евангелий, в частности, из «Протоевангелия Иакова о Рождестве и детстве Марии». При этом считается, что автор этого Протоевангелия Иаков – брат Иисуса по плоти, т.е. младший сын плотника Иосифа от первого его брака, который узнал всё от отца и родственников, а также сам был участником и свидетелем некоторых эпизодов (в частности, путешествия Святого Семейства в Вифлеем и Рождества Христова, а также бегства в Египет), а затем стал одним из самых преданных служителей Христа и первым епископом Иерусалимской общины, заслужившим именования «Праведный» и в конце концов пострадавшим за Христа.
Итак, из «Протоевангелия Иакова о Рождестве и детстве Марии» узнаем мы, прежде всего, что Ребенок этот был не совсем обычный – вымоленный на протяжении долгих лет супружеской жизни благочестивой пары Иоакима и Анны, вымоленный со слезами, с болью сердечной, с отчаянием. Известно, что быть бездетным среди иудеев считалось знаком гнева Божия, позором таким, что первосвященник отказался даже принять у них дары на храм, как от великих грешников, «не давших потомства Израилю».
П.Ю.Малков:
«По представлениям древних евреев, после смерти человек оказывался в мрачном месте, в “шеоле”, чем-то напоминающем античный “аид”, — в безрадостном царстве мертвых. Здесь он должен был влачить беспросветное призрачное существование. Вся надежда в будущем могла возлагаться им лишь на его потомство, ибо только те, чьи прямые потомки доживут до пришествия мессии — предсказанного пророками могущественного царя и духовного вождя, призванного принести могущество и славу Израилю, — обретут вечную жизнь и войдут в его непреходящее царство. Таким образом, бессмертие человека, по представлениям древних евреев, напрямую зависело от того, имеют ли они детей; исходя из этого, важнейшей целью брака в древнем Израиле мыслилось деторождение. Именно поэтому отсутствие потомства оценивалось как Божие наказание и проклятие, лишающее человека всякой надежды на вечную жизнь.»
Напомним: каждая женщина Израиля мечтала (и до сих пор мечтает, т.к. Спасителя нашего Иисуса Христа евреи Мессией не признают) родить Мессию или хотя бы кого-то из Его предков. И, может быть, Анна более, чем кто-либо, мечтала о таком ребенке – ведь муж ее Иоаким был из рода Давидова, сама же она происходила из священнического рода, так что потомки этой пары по крови совмещали бы в себе оба эти призвания – царское и священническое – и, таким образом, Мессия, произошедший от этой пары, стал бы Царем по чину Мелхиседекову.
У иудеев считалось нормальным оставить бесплодную жену и взять себе другую, однако Иоаким, любивший Анну искренне и преданно, этого не сделал. И не только священнослужители-левиты упрекали Иоакима, но даже и рядовые его сограждане. И однажды, когда первосвященник не принял от него жертвы, не стерпев позора, Иоаким удалился со своими стадами подальше от людских глаз, Анна же осталась дома – плакать о своем горе.
* * *
Первые изображения на тему рассказов из «Протоевангелия Иакова» появились довольно рано, еще в 5-6 вв. Однако, со времен доиконоборческих осталась одна костяная пластинка , которая ныне хранится в Эрмитаже (2).
Возможно, пластинка входила в состав цикла, посвященного Рождеству и детству Богоматери. На ней изображен эпизод плача Анны в саду и явления ей Ангела. Интересен здесь фон изображения с множеством звездочек в виде восьмилучевых крестов и просто точек – может быть, одна из них и приняла вид вестника-юноши?
Мы еще вернемся к этому эпизоду «Протоевангелия» чуть позднее.
* * *
«Протоевангелие Иакова» пользовалось в церковном народе большой популярностью и в постиконоборческую эпоху.
3. Самой ранней иконой Рождества Богородицы в православном искусстве считается настенная роспись в Атенском Сиони в Грузии (10 в.).
* * *
Рассматривая далее произведения византийского сакрального искусства, в основном, монументального, я уже не буду строго следовать хронологическому принципу, т.к. все подробности и детали появляются в постиконоборческую эпоху практически сразу в готовом виде, и далее в течение веков они будут только дополняться и варьироваться.
Возможно, существовали иллюстрированные списки «Протоевангелия», из которых художники брали готовые образцы, но обычно не копировали их рабски, а творчески перерабатывали и развивали. Отсюда такое разнообразие вариантов изображений, несмотря на строгое соблюдение общепринятых канонов.
На стенах византийских храмов, особенно, посвященных Божией Матери или Ее святым родителям, часто изображались отдельные сцены из «Протоевангелия Иакова» или даже целые подробные циклы.
На них мы сейчас и остановимся.
* * *
4. Пожалуй, один из самых ранних и очень подробный цикл иллюстраций к «Протоевангелию Иакова о Рождестве и детстве Марии» дошел до наших дней на стенах Преображенского собора Мирожского монастыря под Псковом (12 в.), где ему отведен весь юго-западный компартимент.
Читаем текст «Протоевангелия Иакова»:
«I. В двенадцати коленах Израиля был некто Иоаким, очень богатый человек, который приносил двойные дары Богу, говоря: Пусть будет от богатства моего всему народу, а мне в отпущение в умилостивление Господу. Наступил великий день Господень [какой праздник конкретно – автор Протоевангелия не указывает – М.Г.], когда сыны Израиля приносили свои дары. И выступил против него (Иоакима) Рувим, сказав: Нельзя тебе приносить дары первому, ибо ты не создал потомства Израилю.»
5. Преображенский собор Мирожского монастыря, 12 в.
1) Первосвященник не принимает жертву Иоакима и Анны;
2) Иоаким и Анна отпускают агнцев (уникальное и очень интересное изображение – ведь Агнец у христиан с самых ранних времен ассоциируется со Христом; к тому же этот эпизод есть домысел самого художника – (или заказчика росписи?));
3) скорбь Иоакима и Анны.
*
«И огорчился очень Иоаким, и стал смотреть родословную двенадцати племен народа, говоря: поищу в двенадцати коленах Израиля, не я ли один не дал потомства Израилю. И исследовав, выяснил, что все праведники оставили потомство Израилю. Вспомнил он и об Аврааме, как в его последние дни Бог даровал ему сына Исаака. И столь горько стало Иоакиму, и не пошел он к жене своей, а ушел в пустыню, поставил там свою палатку и постился сорок дней и сорок ночей, говоря: не войду ни для еды, ни для питья, пока не снизойдет ко мне Господь, и будет мне едою и питьем молитва.
II. А жена его Анна плакала плачем и рыданием рыдала, говоря: оплáчу мое вдовство, оплачу мою бездетность. Но вот настал великий день Господень, и сказала ей Юдифь, служанка ее: До каких пор будешь ты терзать душу свою? Ведь настал великий день Господень, и нельзя тебе плакать. Возьми головную повязку, которую мне дала госпожа за работу: не подобает мне носить ее, ибо я слуга, а повязка несет знак царственности, Анна ответила: отойди от меня, не буду я этого делать: Господь унизил меня. Не соблазнитель ли внушил тебе прийти, чтобы и я совершила грех вместе с тобою? И ответила Юдифь: Зачем я буду тебя уговаривать? Господь закрыл твое лоно, чтобы у тебя не было потомства в Израиле. И огорчилась очень Анна, но сняла свои одежды, украсила свою голову, надела одежды брачные и пошла в сад, гуляя около девятого часа, и увидела лавр, и села под ним и начала молиться Господу, говоря: Бог моих отцов, благослови меня и внемли молитве моей, как благословил ты Сарру и дал ей сына Исаака.»
6. Эпизод с изучением родословных книг художник помещает между двумя сценами в саду – кажется, исключительно из эстетических соображений – для симметрии.
*
7. Очень интересно написано гнездо с птичками – в виде оливкового или лаврового венка, вернее, венца – царского, победного, мученического, наконец, супружеского.
«III. И, подняв глаза к небу, увидела на дереве гнездо воробья и стала плакать, говоря: Горе мне, кто породил меня? Какое лоно произвело меня на свет? Ибо я стала проклятием у сынов Израиля, и с осмеянием меня отторгли от храма. Горе мне, кому я подобна? Не подобна я птицам небесным, ибо и птицы небесные имеют потомство у тебя, Господи. Не подобна я и тварям бессловесным, ибо и твари бессловесные имеют потомство у тебя, Господи. Не подобна я и водам этим, ибо и воды приносят плоды у тебя, Господи. Горе мне, кому подобна я? Не подобна я и земле, ибо земля приносит по поре плоды и благословляет тебя, Господи.
IV. И тогда предстал пред ней ангел Господень и сказал: Анна, Анна, Господь внял молитве твоей, ты зачнешь и родишь, и о потомстве твоем будут говорить во всем мире. И Анна сказала: Жив Господь Бог мой! Если я рожу дитя мужского или женского пола, отдам его в дар Господу моему, и оно будет служить Ему всю свою жизнь.»
Здесь ангел Господень слетает с небес, как птичка (кажется, сейчас сядет на ветку дерева!). И, кажется, Анна совсем не удивлена явлению небожителя – так она рада тому, что он ей сказал.
Но слова ее ангелу очень знаменательны. Сама формула «Жив Господь Бог мой» – это не просто выражение радости. Это торжественная клятва-рота перед лицом Божиего посланника. Ибо она знает – вымоленное и обещанное ей Богом через ангела Дитя – любого пола! – Богу и принадлежит, т.к. с самого начала ясно, что родить она уже не может, и дарование ей чада, как когда-то Сарре, будет чудом, и чадо это посылается в мир с особой миссией. Но на этой фреске отсутствует одна очень важная деталь, поэтому нам придется вернуться к этому эпизоду, когда мы будем рассматривать росписи в других храмах.
*
«И пришли вестника два [теперь уже люди – М.Г.] и сказали ей: муж твой, Иоаким, идет со своими стадами: ибо ангел явился к нему и возвестил: Иоаким, Иоаким, Бог внял молитве твоей. Иди отсюда, ибо жена твоя Анна зачнет во чреве своем. И пошел Иоаким, и приказал пастухам своим, сказав: приведите десять чистых без пятен агниц, будут они для Господа Бога моего, и приведите мне двенадцать молодых телят, и будут они для жрецов и старейшин, и сто козлят для всего народа.
И вот Иоаким подошел со своими стадами, и Анна, стоявшая у ворот, увидела Иоакима идущего, и, подбежав, обняла его, и сказала: Знаю теперь, что Господь благословил меня: будучи вдовою, я теперь не вдова, будучи бесплодною, я теперь зачну! И Иоаким в тот день обрел покой в своем доме.»
8. Фрески нижнего регистра: 1) Иоаким в уединении и явление ему ангела с небес;
2) встреча Иоакима и Анны у Золотых ворот Иерусалима;
3) праздник в доме Иоакима и Анны по случаю зачатия Анною Младенца.
*
«Между тем прошли положенные ей месяцы, и Анна в девятый месяц родила и спросила повивальную бабку: кого я родила? Ответила та: дочь. И сказала Анна: возвысилась душа моя в этот день, и положила дочь. По прошествии дней Анна поправилась, и дала грудь ребенку, и назвала ее Мария.»
9. Мирожский монастырь. «Рождество Богородицы», композиция в люнете.
О Рождестве Богородицы говорится очень кратко, только сам факт. Но зато интересная деталь: любая мать интересуется, кого же она произвела на свет Божий, но в устах Анны этот вопрос звучит как-то особенно тревожно – ясно, что она ожидала сына. Но в ответ слышит: «Дочь». Понятно, что Анна разочарована, но одновременно и обрадована – судьба Мессии неопределенна, полна тягот, тревог и огромной ответственности. Дочь – ну и слава Богу! Может быть, судьба Ее будет полегче. Что она станет бабушкой Мессии, Анна, конечно, не догадывалась. И назвала Дочь Марией, что значит «Госпожа», а по некоторым толкованиям «Надежда» или – «Горькая».
Амбивалентность этого имени не должна нас удивлять. Ведь корень этот – древнейшего происхождения и если не Адамова еще языка, то ностратический точно. И изначально означал он – просто «Матерь», как и латинское слово, а затем имя собственное «Матрона». Но звучит в нем и «Мрия» (мечта), «Море», и «Мороз», и даже «Мрак» – время господства Луны, морока, неопределенности, «страха ночнаго»… А потому и страданий, и горечи Богородице Марии выпало с лихвой. Но также и господства, и славы всемирной.
*
«VI. Изо дня в день крепло дитя, и, когда ей исполнилось шесть месяцев, поставила ее мать на землю, чтобы попробовать, сможет ли она стоять, и она, пройдя семь шагов, вернулась к матери. Мать взяла ее на руки и сказала: Жив Господь Бог мой, ты не будешь ходить по этой земле, пока я не введу тебя в храм Господень. И устроили особое место в спальне дочери, и запрещено было туда вносить что-либо нечистое, и призвала (Анна) непорочных дочерей иудейских, чтобы они ухаживали за нею.»
10. Фрески над аркой: 1) Ласкание Младенца Марии родителями;
2) Семь первых шагов Марии;
3) Благословение Младенца Марии иудейскими священниками.
*
«Когда исполнился девочке год, Иоаким устроил большой пир и созвал жрецов, книжников и старейшин и весь народ Израильский. И принес свою дочь жрецам, и те благословили ее, сказав: Бог отцов наших, благослови это дитя и дай имя славное во всех родах. И сказал народ, Да будет так! И затем поднес ее к первосвященникам, и они благословили ее, сказав: Бог всевышний, снизойди к ребенку сему и дай высшее и непреходящее благословение.
И взяла ее мать в чистое (святое) место в спальне и дала ей грудь. И воспела Анна песнь Господу, говоря: Воспою песнь Господу, ибо он снизошел ко мне, и избавил меня от поношений моих врагов, и даровал мне плод справедливости своей, единственный и столь многим обладающий перед глазами его. Кто сообщит сынам Рувима, что Анна кормит грудью? Слушайте, слушайте, двенадцать колен Израиля, Анна кормит грудью! Когда пир кончился, гости разошлись, радуясь и вознося хвалу Богу Израиля.»
*
На этом рассказ о Рождестве Богородицы заканчивается. Далее идет повествование о Введении Ее во Храм. Но это – другая тема. Теперь же, по прочтении начального отрывка «Протоевангелия Иакова», в котором говорится о Рождестве Богородицы и Ее детстве, пройдемся еще раз по его событиям, рассматривая другие византийские иконы, посвященные этому замечательному празднику, каждый раз обращая внимание на какую-либо знаменательную деталь.
*
11. На своде церкви афонского монастыря Дионисиат (роспись сер. 16 в., художник Феофан Критский) в пределах одной вогнутой поверхности дано развернутое повествование событий: отвержение даров Иоакима и Анны первосвященником и то, что случилось далее: благочестивые супруги в отчаянии удалились друг от друга – плакать и молиться Господу, но каждому из них явился ангел Божий с благовестием о том, что молитвы их услышаны и у них родится чадо.
Здесь следует напомнить, что византийская сакральная живопись всегда имеет символический подтекст; художники-изографы следовали разработанной святыми отцами теории образа: сквозь изображение самой заурядной бытовой сцены всегда просвечивает глубинный символический пласт – так же, как при чтении Священного Писания, по учению св. отцов (прежде всего, Оригена), следует выделять три пласта – буквальный (исторический или телесный), назидательный (душевный) и богословско-символический, прообразовательный или же пророческий (духовный).
Итак, в первой сцене мы видим в руках Иоакима и Анны жертвы – Агнца как прообраз жертвы Сына Божия и золотую коробочку – ковчег или кивот: известно, что святые отцы усматривали в Ветхом Завете множество прообразов Божией Матери, в том числе ковчег завета – вместилище скрижалей с начертанным на них законом; Богородица же стала вместилищем Самого Законодателя.
Далее мы видим: Иоаким сидит, понурившись, у зеленого куста, в котором нетрудно усмотреть намек на иной куст – купину неопалимую, также прообраз Божией Матери, в которой явился Моисею Бог в виде Ангела – и здесь Иоакиму явился ангел с вестью от Самого Господа о рождении у него Той, прообразом Которой был куст горящий и несгораемый.
12. Видение Моисею Неопалимой Купины. Фреска в нартексе церкви Богородицы Перивлепты, Охрид, конец 13 в. в цикле ветхозаветных прообразов Богородицы.
* * *
Мы еще вернемся к прообразовательным символам Богородицы.
А сейчас следующая сцена – Благовестие Анне.
Обычно Анна изображается в саду, где она плачет и сетует о том, что Бог посылает потомство всем живым существам на земле, у нее же потомства нет. В тексте «Протоевангелия» говорится о том, что Анна смотрит на гнездо воробьев с птенцами. Здесь же художник предпочел изобразить белых голубей – опять в качестве символа – Голубицы, которую вскоре родит Анна. Интересно, что на фресковой композиции Феофана Критского ангела с Анной нет – она слышит как бы непосредственно глас Троичного Бога и ощущает ниспосылаемую на нее благодать, которая привела к исцелению от бесплодия (как известно, новопридуманный католический догмат о непорочном зачатии Марии Православная Церковь не принимает).
* * *
13. В церкви Богородицы Перивлепты в Охриде все события Протоевангелия изображены последовательно и без разделения на отдельные сцены.
*
14. Сцена отвержения даров, к сожалению, сохранилась плохо.
Так же едва виден и куст, в котором сидит Иоаким и слушает упреки сограждан и который очень сильно напоминает куст в нартексе – Купину Неопалимую, разве что без огненных языков.
Остановимся на сцене Благовестия Анне – на тех иконах, где это событие изображено наиболее подробно.
15. На фреске в храме Богородицы Перивлепты видна символическая деталь: два рядом стоящих засохших ствола, из которых прорастают тоненькие ветки с зелеными листочками. Всё понятно без слов. (О символике рождения чудесных детей у престарелых родителей мы уже говорили в теме «Сретения»; еще раз вспомним в самом конце нашего обзора).
Кроме того, на многих иконах «Благовестия Анне» бросается в глаза еще одна интересная деталь, а именно – некий водоем, похожий на ванну, или даже несколько водоемов, и вся сцена напоминает «Благовещение Марии у колодца» (тоже по «Протоевангелию Иакова», но далее по тексту).
Вспомним, что на Благовестие ангела Анна отвечает торжественной клятвой-ротой «Жив Бог!» и обещает посвятить будущего Младенца Богу. Такая священная клятва Богу у древних народов произносилась перед лицом четырех стихий – земли, огня (солнечного света), воздуха (ветра) и воды. Вода – стихия особая, связанная с женским естеством. Соответственно, клятва, произнесенная у воды, часто касается дел семейных – брака и рождения ребенка, т.е. продолжения рода.
Интересно, что на вечерне праздника Рождества Богородицы читается паримия (Быт., 28:1) с упоминанием студенца (колодца) клятвенного: Иаков идет от него в Харран, ночует по дороге, подложив под голову камень, и видит сон – видение лествицы до небес, по которой сходят и нисходят ангелы. И слышит Иаков глас Бога Отца, обещающего ему многочисленное потомство (т.е. опять клятва-рота, на сей раз из уст Самого Бога). Св. отцы толкуют это видение как прообраз Божией Матери, соединившей землю с небесами. Клятвенный (ротный) кладезь не раз упоминается в Ветхом Завете и, как правило, именно в связи с какою-либо клятвой или договором, скрепленным клятвою с призыванием Имени Божия.
Потому и на иконе с явлением вестника от Бога, несущего обетование потомства, изображение водоема очень уместно. Причем, на иконе «Благовестие Анне» показан не просто колодец, а конкретный водоем – купальня Вифезда – та самая, у которой Христос совершил исцеление расслабленного. Из Евангелия известно, что время от времени туда являлся ангел и возмущал воду, т.е. вода как бы вскипала и становилась целительной, ангел же, явившийся Анне (а дом Иоакима и Анны в Иерусалиме находился неподалеку от этой купальни), был, по преданию, Рафаил-целитель. И, кроме того, что Анна исцеляется от безплодия, здесь можно усмотреть и символ: Анна должна родить Ту, Сын Которой – Воплощенное Слово Божие – исцелит человеческую природу от греха и смерности.
16. Довоенная фотография фрески 14 в. в церкви Успения на Волотовом поле под Новгородом . Что это купальня Вифезда, догадаться довольно трудно – водоем, скорее, напоминает три корыта. Однако, такой вид ее не случаен: в средние века в качестве ёмкости для воды часто использовались древние мраморные саркофаги (до сих пор такие есть в Риме). Но такой же вид имеют также и каменные ясли – кормушки для скота, куда положит Своего новорожденного Младенца уже Мария.
* * *
17. Фреска в афонском монастыре Ватопед (14 в.).
Иоаким здесь показан дважды: первый раз он слышит из уст соотечественников хулу и насмешки, во второй раз – добрые слова от ангела Божия. Купальня в саду, где молится Анна, имеет крестообразную форму, подобную христианским купелям-баптистериям – символика очевидна и не требует разъяснений.
*
18. Рядом расположена композиция «Рождество Богородицы».
Счастливый отец наблюдает за омовением новорожденной Дочери.
Интересная деталь здесь – раскрытая завеса, очевидно, полог брачного ложа за спиною супругов Иоакима и Анны. Но раскрытую или полураскрытую завесу можно понимать также как намек на некую тайну, в данном случае – таинство будущего Рождества Христова.
* * *
19. Интересно, что преп. Андрей Рублев показал подобную полураскрытую завесу на частично сохранившейся фресковой композиции «Отвержение даров Иоакима и Анны» в Успенском соборе во Владимире (роспись 1408 г.).
Здесь это – алая завеса Иерусалимского Храма, которая уже «раздрася», не дожидаясь Распятия Того, Кого отвергли храмовые служители, – Агнца-Христа.
* * *
20. В храме Успения монастыря в Дафни близ Афин (мозаики 12 в.) две сцены Благовестия Иоакиму и Анне уместились на одной мозаичной композиции в люнете; купальня здесь имеет форму фонтанчика – вода изливается из сосновой шишечки – символа плодородия у древних народов. Запомним эту деталь, мы ее еще не раз увидим на византийских и русских иконах.
Пока же обратим внимание на выглядывающую из-за шторки в дверном проеме девичью фигурку.
*
21. Развернутая композиция в церкви Богоматери Одигитрии в Пече (Сербия, Косово, роспись 14 в.) размещена на южной стене вимы. Вообще композиции Богородичного цикла довольно часто размещались вблизи алтаря, в том числе в жертвеннике, где происходит проскомидия – приуготовление Святых Даров.
Кроме вестников-ангелов, здесь изображены юноши-вестники вполне земные. И также обратим внимание на женскую фигурку в дверном проеме, хотя и без полуоткрытой занавески, которая показана в другом арочном проеме: две башенки в виде базилик с натянутым между ними голубым велумом образуют Золотые ворота, у которых встретились обрадованные Божиим обетованием Иоаким и Анна.
* * *
Итак, девичья фигура в домике или дверном проеме, которая на многих иконах не просто стоит и смотрит на происходящее, но приоткрывает занавеску. Кто это? То ли служанка Юдифь, довольно дерзко говорившая со своей госпожой, то ли символическая фигура, намекающая на приоткрывшуюся тайну Божия Воплощения – пока еще, так сказать, в проекте.
Точно такие фигуры за занавеской мы часто видим на иконах и Благовещения, и встречи Марии и Елизаветы, – то есть, там, где речь идет о чудесном рождении, и начинается эта традиция в христианском искусстве довольно рано, с 6 века, с изображения Сарры в сцене Гостеприимства Авраама базилики Сан Витале в Равенне , где также Бог в образе Трех Ангелов благовествует о чудесном рождении сына у пожилой пары; и эта «символическая Сарра» и в Новом Завете напоминает нам о чудесном рождении потомства – сначала Матери Божией, а затем и Самого Спасителя рода человеческого.
22. Равенна, храм св. Виталия . Гостеприимство Авраамово. Сарра из-за полога палатки подслушивает разговор мужа с гостями и – смеется.
* * *
23. Еще один интересный пример такой загадочной фигуры за занавеской – теперь уже девочки – мы видим в соборе Сан Марко в Венеции. Встреча Марии и Елизаветы – и опять здесь речь о рождении чудесного Младенца (даже двух).
*
24. Интересно, что этой символической фигурой может быть и девочка, и мальчик, как на мозаике «Встреча Марии и Елизаветы в базилике Евфразия в Порече 6 в. – за шторкой в домике здесь мальчик.
Невольно вспоминается художественный прообраз этого таинственного ребенка – Гарпократ, так же точно прикладывающий указательный палец к устам, намекая на тайну, о которой не следует говорить, – сын Сераписа и Исиды, божество позднеримского пантеона, включившего в себя и Гора, и Диониса, и других умирающих и воскресающих богов (они, как известно, стали прообразами Христа, Которого ждали отнюдь не только иудеи, но и так называемые «язычники»); но главное – это таинственный младенец, который приносит свет, изобилие и радость.
25. Эллинистический бог Гор-Гарпократ, сын Сераписа и Исиды. Археологический музей в Салониках.
Именно эти мысли, очевидно, и вкладывали в эту деталь на иконе христианские художники с 6 по 14 в., когда «языческие» боги были давно забыты, и остались от них только символы…
* * *
В нартексе кафоликона константинопольского монастыря Хора таких символических образов целых два.
26. В самом торце под куполом с иконою Богоматери «Знамение» и пророками в люнете была, очевидно, композиция «Встреча Марии и Елизаветы», от которой осталась только фигура юноши, отодвигающего красную завесу в дверном проеме. (В парусе фигура первосвященника – единственная оставшаяся от композиции «Отвержение даров Иоакима и Анны»; а люнете слева – остатки композиции «Упреки Иосифа Марии»).
*
27. На композиции «Благовестие Анне» в дверном проеме на темном фоне сидит мальчик. Прямо над ним – еще один «мальчик» – ангел. Или Ангел Великого Совета?
*
28. Вообще на мозаиках 14 в. в нартексе храма константинопольского монастыря Хора Зоон («В полях» или «В круге Жизни Вечной») стоит остановиться подробнее.
Событиям Рождества и детства Божией Матери, а потом и Рождества и детства Богомладенца Иисуса здесь посвящен целый цикл мозаик, размещенных в люнетах или на разного рода криволинейных поверхностях – арках или сводах сложной конфигурации, так что получается разнообразная и насыщенная символикой картина. О качестве и выразительности изображений говорить не буду – они просто великолепны. Надо только смотреть, и рассматривать подробности, и созерцать, мысленно погружаясь в ту эпоху… Воистину, пребывая в этом удивительном храме, становишься свидетелем священных событий.
29. Вот Иоаким, подавленный горем, сбежав от хулителей, сидит прямо в зеленом кусте (похоже, на месте, где должен быть ангел, мозаика осыпалась).
*
Далее, как мы помним, в тексте апокрифа следует, что Анна после слов Ангела почувствовала великую радость и поспешила навстречу мужу. Иоаким также поспешил домой, к жене. Встретились они у Золотых ворот града Иерусалима.
30. Эта трогательная встреча двух измученных горем и, наконец, получивших весть о великой радости супругов, изображена на множестве икон и фресок.
31. В Хоре эта сцена размещена на широкой арке, в зените которой – священный круг с восьмилучевым крестом-звездой – символ царства Христова – Нового Иерусалима, по сравнению с которым Иерусалим ветхий и даже Золотые ворота, через которые должен пройти Мессия, выглядит довольно бледно.
К изображениям дальнейших событий в этом уникальном храме мы еще вернемся.
А пока остановимся на встрече святых супругов у Золотых ворот.
* * *
Иоаким и Анна в соборе Пантократора монастыря Дечаны (роспись середины 14 в.), изображены дважды.
32. «Встреча Иоакима и Анны у Золотых ворот» в наосе. Такая композиция именуется также «Зачатие Анною Пресвятой Богородицы».
*
33. Вторая композиция на этот сюжет находится в нартексе, на своде арки. Персонажи на ней чрезвычайно выразительны: вся гамма чувств на их лицах – и горе, и радость, и удивление, и слезы.
Золотые ворота здесь показаны в виде храма-базилики, что подчеркивает их священный статус – ведь через них должен пройти Мессия-Христос.
* * *
34. А вот интересная русская икона на этот сюжет. Иоаким и Анна – оба в красном. Такого же киноварного цвета ткань – велум – раскинута по небу над створками врат Иерусалимских – или же это некое символическое прообразовательное изображение Церкви – во всяком случае, у правого здания с краю очень четко прорисована апсида (намек на то, что Анна происходит из священнического рода Ааронова), и тогда здание слева, где изображен Иоаким – образ Царства Давидова (а Иоаким происходит из его рода), проход же между ними, накрытый богородичным алым покровом, – это и есть врата Святого Града Иерусалима – а также и Нового Иерусалима, объединяющего Священство и Царство в лице Христа. Может быть также, это намек на то, что эта супружеская пара рождает Деву, Которая дает плоть и кровь воплощенному Спасителю и основателю Церкви, который пока пребывает в вечности, на небесах, отделенных от нашего тварного неба этой красной тканью-завесой?
Интересно также, что супруги стоят не на земле, а на царском подножии – символической земле в виде квадрата, украшенного золотом и драгоценными камнями, который также можно понимать как образ Нового Иерусалима.
Такая иконография, как мы уже говорили, принята для праздника Зачатия Анною Пресвятой Богородицы, который отмечается 22 декабря – заметим: незадолго до Рождества Христова. Случайно ли? Получается, что начало нашего спасения – земное зачатие Небесной Девы – происходит, как и Рождество Спасителя, в самое темное время годового круга, незадолго до зимнего солнцестояния и солнцеворота – и тогда во тьме кромешной появляется надежда на появление света, Солнца тварного и Солнца Правды, и с ним – спасения человечества. Вспомним, что время до пришествия в наш земной мир Спасителя воспринималось христианами как ночь, а время после Его Рождества, время Церкви Нового Завета – как день.
35. В этом смысле показательна символическая фреска в нартексе храма Богородицы Левишки в Призрене (Сербия, 14 в. ): Ангел Ветхого Завета (время «тени») держит в руке опущенный вниз факел – так было принято изображать Ночь; а Ангел Нового Завета («персонификация» Дня, прямо-таки розовоперстая Эос, и – соответственно – времени Церкви Христовой) держит в руках солнечный круг (соответственно – синее небо вокруг), и рисунок мальчика – Спаса Эммануила в центре круга-рипиды, сделанный в технике «гризайль», тонированный розовато-алым цветом зари.
Рождество же Божией Матери отмечается 21 сентября – день, близкий к осеннему равноденствию, когда тварное великое светило клонится на убыль и, по древним поверьям, оживляется всяческая нечистая сила. И нам здесь дана надежда на избавление от нечисти – силою молитвы к родившейся ныне Пресвятой Богородице. Кроме того, по вычислениям святых отцов Василия Великого и Григория Богослова (не знаю, правда, на чем основанных), мир был сотворен в начале осени, примерно в период осеннего равноденствия, потому и церковное новолетие было назначено на 1 сентября. С одной стороны, люди радуются и отмечают праздник урожая, с другой – печалятся, прощаясь с Солнцем и ожидая долгую зиму. Опять амбивалентность имени «Мария» – или чисто христианская антиномия? Остается только удивляться – воистину «Вся Премудростию сотворил еси»!
* * *
Сразу после встречи Иоакима и Анны и как следствие обетования Божия на иконных композициях изображается уже и само Рождество Богородицы.
В церкви Иоакима и Анны («Кралевой», нач. 14 в., художники Михаил Астрапа и Евтихий) в Студенице события Протоевангелия проиллюстрированы очень подробно.
36, 37. Вот священники Иерусалимского храма отвергают дары Иоакима и Анны (восточная стена).
По традиции, первосвященник изображен под сенью кивория: Иерусалимский храм показан как символическое изображение алтаря христианского храма, где размещен престол под киворием, который, в свою очередь, есть икона Кувуклия – часовни в Храме Гроба Господня. Алтарные царские врата здесь также служат символом врат затворенных пророчества Иезекииля (44:2), которое св. отцы толковали как один из ветхозаветных прообразов Богородицы.
*
38. И далее «Рождество Богородицы» и некоторые эпизоды Ее детства – это развернутая во всю южную стену подробная панорама событий:
*
39. В центре композиции, как всегда, сама роженица на высоком ложе. Обычно она или уже разрешилась от бремени и отдыхает, или же еще в процессе. В данном случае – последнее.
На лице Анны написано страдание, левая рука на животе, с двух сторон ее держат повитухи… Но уже спешат к ней гостьи с дарами и едой, а другие женщины готовят воду для омовения уже родившейся Младеницы Марии – и все происходит одновременно, в условном иконном пространстве или райском литургическом времени.
* * *
Рассмотрим теперь следующую деталь: в сцене омовения Младенца Марии тазик с водой очень напоминает чашу на ножке. Что ж, возможно, такие тазики для купания младенцев, действительно, были в обиходе в те времена, хотя на иконах Рождества (как Богородицы, так и Богомладенца Христа) они явно напоминают купели для крещения.
36. Сиракузы, кафедральный собор. Античная каменная ваза до сих пор используется в качестве купели для крещения младенцев.
*
Тот же смысл – омовения новорожденной Марии как прообраз Крещения и Сына Ее, и всего будущего нового народа Божия, грядущего на смену ветхому Израилю, – находим на некоторых русских иконах 16-17 вв. Поскольку их немного (среди всего обилия сохранившихся до наших дней икон этого любимого в русском народе праздника подобных удивительных икон я нашла всего три!), поэтому покажу их все.
41. Первая – икона 17 в. из Коломенского дворца (прошу прощения за качество фотографии – во дворце трудно снимать, т.к. довольно темно).
Такое впечатление, что воду для омовения Младеницы Марии почерпнули из священного источника или реки. Или, может быть, из «ротного кладезя» как знака исполнения Божьего обетования? Во всяком случае, фонтан в центре с водоплавающими птицами очень напоминает так называемую геральдическую композицию – две птицы по сторонам Древа Жизни или пьющие из общего источника четырех райских рек, – которая с раннехристианских времен стала пониматься как образ Рая. Интересно, что форма фонтанчика с шишечкой как будто списана с древних мозаик или с мозаичной композиции 12 в. «Благовестие Иоакиму и Анне» в Дафнии (20).
42) Мозаика баптистерия в римском городе Стоби, Македония, 6 в.
43) Мозаика баптистерия в Пицунде (Бичвинта), 5 в.
В самом низу на русской иконе изображены водоплавающие птицы – цапли и лебеди – которые вызывают в памяти образ белой Голубицы – птицы творения Книги Бытия, носившейся над темной бездною – то ли вод, то ли смешанных в первозданном хаосе стихий.
*
44. Русская икона 16 в.
На этой иконе среди белых лебедей с птенцами неведомый, но очень смелый иконописец поместил и одну темную птицу – и сразу средневековый русский человек вспоминал древнюю славянскую легенду о двух птицах творения – белой и черной. Кстати, у славян это были птицы именно водоплавающие – лебеди или гоголи. Случайна ли здесь эта деталь? Едва ли.
*
45. На Псковской иконе у белой лебеди-матери птенцы разноцветные, но все яркие. Может быть, намек на разнообразие даров Святого Духа в рождающейся на наших глазах Церкви? И снова фонтанчик – образ щедро изливающейся воды живой – энергий Св. Духа.
*
46. На шитой пелене 1510 года в Третьяковской галерее фонтанчиков целых три штуки. Сама река с многочисленными птицами сильно напоминает античные нильские пейзажи или изображение священной реки Иордан на раннехристианских мозаиках, в частности, в апсиде римского храма Санта Мария Маджоре (исследователи считают, что эта деталь сохранилась от композиции 5 в.).
Просто удивительно, как перекликаются некоторые детали на иконах разного времени, к тому же отделенных друг от друга значительным расстоянием. Неужели кому-то из русских художников довелось побывать в Риме? Во всяком случае, на византийских иконах «Рождества Богородицы» этой детали нет. Нечто подобное есть только на одной иконе «Благовещения» 12 в. в собрании Синайского монастыря, о которой мы поговорим во благовремении.
* * *
47. На фреске «Рождество Богородицы» в церкви Богородицы Левишки в Призрене также приковывает к себе внимание чаша омовения на переднем плане. Но есть на ней еще одна чаша – в самом центре композиции.
Уставшей от родов Анне служанки подносят еду и питье. Иногда, как, например, на мозаике в Дафни, в чаше что-то есть. Но обычно содержимого чаши не видно. Да это и не так важно – важна здесь сама эта золотая чаша, т.к. по форме она напоминает потир – вместилище евхаристических даров, т.е. Тела и Крови Христовых. Но чаша является также и символом судьбы, и женского естества, а в данном случае и самой Богородицы – вместилища Тела Христова. Образ купели Крещения перекликается с символом Евхаристии.
* * *
48. Особенно ярко этот смысл подчеркнут в композиции Дионисия над порталом церкви Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря (роспись 1502 г.).
*
49. Здесь присутствует не только золотая чаша (не важно, что без ножки) в центре композиции.
У другой гостьи в руках – кувшинчик, напоминающий по форме так называемую стамну – сосуд для хранения манны – тоже ветхозаветный прообраз Богородицы.
50. Моисей и Аарон в скинии. Фреска в нартексе церкви Богородицы Перивлепты в Охриде – ветхозаветные прообразы Богородицы: сама скиния, ковчег Завета с хранящимися в нем скрижалями Закона, золотая стамна с манною, светильник-семисвечник – на каждом священном предмете икона Богородицы в технике «гризайль», в данном случае тонированная золотисто-охристым цветом – символом нетварного света.
Вообще фреска Дионисия – одна из самых выразительных и лиричных, может быть, благодаря особенно нежному колориту. Обычная в общем-то бытовая сцена здесь (как, впрочем, и на всех иконах Рождества Богородицы) приобретает характер священнодействия. Здесь все исполнено какой-то необыкновенной плавности, тишины и радости – ведь перед нашими глазами не просто человек рождается в мир, что само по себе уже есть чудо, но начинается история спасения рода человеческого. Рождением Девы, которой суждено стать Матерью не только Сына Божия, но всего человечества, Новой Евой, освящается весь домашний обиход, семейный очаг и семейная жизнь вообще, забота о матерях и детях, приготовление пищи, все бытовые мелочи и домашние дела – если они совершаются с молитвой и любовью.
Замечательные слова по этом поводу сказал прот. Александр Шмеман:
«Да и что особенного можно сказать о рождении ребенка, рождении, подобном всякому рожденью. И если Церковь стала в особом празднике вспоминать и праздновать это событие, то не потому, что оно было чем-то исключительным, чудесным, из ряда вон выходящим, нет, а как раз потому, что сама обыденность его раскрывает новый и лучезарный смысл во всем том, что мы называем «обыденным», придает новую глубину тем подробностям человеческой жизни, о которых мы так часто говорим, что они «ничем не замечательны».
Но посмотрим на икону этого праздника, вглядимся в нее духовным нашим взором. Вот на постели – только что родившая дочь женщина. Церковное предание утверждает, что звали ее Анна. Рядом с нею – отец, имя которого, по тому же преданию,– Иоаким. Рядом с постелью женщины совершают первое омовение новорожденной. Самое обыденное, ничем не замечательное событие. Но так ли это? Не хочет ли иконой этой сказать нам Церковь, прежде всего, что рожденье в мир, в жизнь нового человеческого существа – это чудо всех чудес, чудо именно разрывающее обыденность, ибо тут начало, у которого уже нет и не будет конца. Начало единственной, неповторимой человеческой жизни, возникновение новой личности, в появлении которой как бы заново творится мир, и вот – дарится, дается этому новому человеку как его жизнь, как его путь, как его творчество.
Итак, первое, что мы празднуем в этом празднике, это пришествие в мир самого Человека, пришествие, о котором в Евангелии сказано, что когда совершается оно, мы не помним уже скорби из-за радости, что родился человек в мир (Ин.16:21). Второе: мы знаем теперь, чье рожденье, чье пришествие мы празднуем. Мы знаем единственность, красоту, благодатность именно этого ребенка, его судьбы, его значения для нас и для всего мира. И третье – мы празднуем и все то и всех тех, которые как бы подготовили Марию, наполнили Ее этой благодатью и красотой. <…> Сколько веры, сколько добра, сколько поколений людей, живших высшим и небесным, нужно было, чтобы на древе человечества вырос этот изумительный и благоуханный цветок – пречистая Дева и всесвятая Мать! И потому это также и праздник самого человечества, веры в него, радости о нем».
*
Удивительным умением обладали средневековые иконописцы – в самой обыденности показать высокое, выявить глубинные смыслы события, вызвать ассоциации с другими священными событиями, тем самым углубив смысл данной конкретной иконы.
51. Вот еще одна интересная деталь на фреске Дионисия: новорожденную Марию уложили в колыбель, очень сильно напоминающую ясли – каменную кормушку, именно такую, в которую скоро – уже совсем скоро! – Она же положит новорожденного Сына Своего.
* * *
52. Удивительная деталь на фреске в церкви св. Димитрия в Пече (Печка Патриаршая, Сербия, Косово, роспись нач. 14 в.) – стилизованный крест в качестве предмета интерьера.
Почему он здесь появился? То ли это намек на будущую судьбу внука Анны, которая здесь только еще рождает свою Дочь – будущую Богородицу, то ли символ жертвенной любви как основы жизни любой семьи, особенно семьи с детьми. Я, конечно же, не скажу ничего нового, если напомню, как нелегко даются дети, их рождение и воспитание – нелегкий труд, но и без них семья не семья, и счастье семьи не может быть полным.
*
53. На фреске Мануила Панселина из собора Протата – редкая деталь! – Анна еще только ожидает появления на свет Младенца, а повитухи и служанки помогают ей, как могут.
Давайте повнимательнее рассмотрим этих служанок. Честно говоря, такое их обилие на небольшом пространстве иконы мне всегда казалось странным – до тех пор, пока я не поняла: ведь это не совсем служанки, во всяком случае, не все из этих женщин – служанки. Часть из них – пришелицы из мира иного, ангелы, пусть даже у них нет здесь нимбов и крыльев.
* * *
54. На фреске 12 в. в храме св. Пантелеймона в Нерези (Македония) , например, группы женщин распределены очень четко: с левой стороны служанки и повитухи, с правой – высокие гостьи с дарами.
* * *
55. Вернемся еще раз к фреске Мирожского монастыря.
К постели роженицы здесь подходят три девы, наряженные в платья византийских придворных дам – с золотыми оплечьями, вышитыми узорами «засеянной поле» и «райский сад». У одной в руках опахало из павлиньих перьев, напоминающее также кипарисовое дерево (и то, и другое в высшей степени символично), у двух других – чаши с раздробленными (!) кусочками, причем, последняя изображена на фоне то ли двери-портала, что можно рассматривать и как символ Богородицы, отверзающей всем земнородным вход в Райские обители, то ли храма, что можно понять как намек на Премудрость, создавшую Себе Храм (и платье на ней – зеленого цвета); там же рядом в сцене благословения Младеницы Марии точно такой же портал-храм просматривается за последней из трех фигур священников, что образует зеркальный образ и создает определенный контекст (10).
* * *
56. На более поздней фреске в церкви св. Димитрия в Мистре (монастырь Митрополи) в руке одной из гостий – также опахало из павлиньих перьев.
Но это не только дорогая вещь, которая могла принадлежать богатой, даже, скорее, царской семье. Это еще и намек на грядущее спасение человеческого рода; ведь павлин у ранних христиан символизировал бессмертие. Кроме того, с крыльями из павлиньих перьев, «исполненных очей», изображали ангелов, причем, самых высоких чинов: архистратиги Михаил и Гавриил охраняют Пресвятую Деву с Богомладенцем в апсиде храма в селе Кити на Кипре (мозаика 7 века , (57) ).
*
У некоторых дам в руках не просто опахала, а звезды или солнышки на палке, с которыми по русским деревням ходили христославы в ночь на Рождество Христово.
58. Фреска собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря под Псковом.
Такие же радужные символические круги – образы Рая или же всего мироздания (причем, некоторые из них вращаются, как колеса, а другие пребывают в покое) – принято изображать в христианских храмах в самых священных местах – например, в зените арки в храме Пантократора в Высоких Дечанах (59) или среди святых отцов, над окнами, в центре алтарной апсиды парэкклесия монастыря Хора Зоон (60).
Но если вспомнить, что такой «зубчатый» узор в виде кольца часто окружает икону Христа Пантократора в куполах православных храмов и символизирует замкнутое в кольцо или циклическое время, то наличие такого «опахала» на иконе Рождества Богородицы есть намек на рождение в мир Девы, которой предстоит стать Царицей Небесной, Матерью Сына Божия, Владыки времени и вечности (классический пример такого опахала-рипиды – на фреске Мануила Панселина, (53) ).
Опахала или диски на палках в руках дев напоминают также рипиды в руках ангелов на иконах Небесной Литургии. Такие же до сих пор употребляются в богослужебном обиходе.
61. Небесная литургия. Ангелы-диаконы с рипидами и со Святыми Дарами. Фреска центрального купола Успенской церкви монастыря Грачаница, 14 в.
*
Прически этих дев – почти на всех иконах – тоже точно такие, как принято изображать у ангелов, т.е. кудри ниже плеч с развевающимися в разные стороны лентами, как будто ветер дует прямо от головы в разные стороны, а не с какой-то одной стороны (из окна или двери, например), т.е. откровенно «нарушают естества чин».
Алый плащ одной из «служанок» почти в центре композиции Мануила Панселина (53) развевается так, как будто сильный ветер в комнате дует снизу – или же законы всемирного тяготения над этой пришелицей из мира иного не властны.
62. Так же «природе вопреки» развевается плащ и у одной из «нянек», купающих Младенца Марию на фреске в церкви свт. Ахиллия в Арилье.
*
Кроме того, похоже, что некоторые из этих дев несут не еду и опахала, а… дары, как волхвы несли дары новорожденному Младенцу Иисусу. Помните сказку о спящей красавице – тоже необыкновенной младеницы, олицетворении засыпающей на зиму природы? При ее рождении явились три феи – или три Мойры? – и вместе с предсказанием судьбы принесли ей дары: красоту, любовь и… веретено – оно принесет ей смерть, за которой, однако, последует пробуждение. С красотой (физической и духовной, т.е. всеми добродетелями) и любовью, кажется, все понятно – ими новорожденная Младеница Мария была наделена в полной мере. А вот веретено? – и оно на многих иконах Рождества Богородицы присутствует. И дело, конечно, не только в том, что пряха с веретеном у колыбельки Марии символизирует то, что Она будет умелой рукодельницей; это, прежде всего, намек на будущее Благовещение: как известно, Архангел застал Марию именно за этим занятием – Она пряла нитки для новой храмовой завесы, причем, пурпурно-красные, что в свою очередь явилось символом того, что ей предстояло исткать тело Христово из Своей человеческой крови и плоти.
Но и это еще не все. Вспомним: все премудрые богини древности – Великие Матери и подательницы жизни, также определявшие судьбу каждого человека (Мойры, Норны, Парки и даже Баба Яга, а их в некоторых сказках тоже три сестры) – прообразы Богородицы в языческом мире до Христова Воплощения – включая Афину Палладу, Макошь и т.д. – были не просто искусными пряхами, но это занятие именно женскую мудрость и подразумевало, т.к. они пряли нити жизни из облачной кудели, а также солнечные лучи и животворные энергии. И в Ветхом Завете читаем:
«И все женщины, мудрые сердцем, пряли своими руками и приносили пряжу голубого, пурпурового и червленого цвета…» (Исх. 35:25).
63. Чем занялась Ева тотчас после изгнания из Рая? Это очень красноречиво показывает нам мозаика 12 в. в храме Рождества Богородицы в Монреале близ Палермо:
Адам – возделыванием земли, как ему и было заповедано Богом, а Ева? – правильно, прядением – не век же в звериных шкурах ходить!
Не случайно ткань вообще присутствует в византийской иконографии (и вообще в храмах) в большом количестве – как некая основа, носитель логосов, – например, вышитые полотенца по низу церковных стен или покровы ложа Богоматери, покровы и спинка Ее трона, когда Она изображена в конхе апсиды как Всецарица, покровы на алтарном престоле, наконец, и, конечно же – практически на каждом сакральном изображении – протянутая через все небо алая ткань, подобно алтарной завесе, отделяющая наш мир от мира иного, не говоря уже о Богоматери с платом в руках, который увидел св. Андрей на воздусех. Может быть, и здесь, на иконах Рождества Богородицы, имеется в виду будущая судьба Марии и Ее великая миссия – соединить землю и небо незримыми нитями-лучами божественных энергий, стать лествицей, мостом между ними.
Вот и прядет таинственная дева-«нянька» у колыбели Богородицы и Ее судьбу, и судьбы всего рода человеческого.
64. Охрид, церковь Богородицы Перивлепты.
* * *
65. Богородичный цикл в церкви Богородицы в селе Долна Каменица, Сербия (в 1313-20 гг., когда расписывалась церковь, это была территория Болгарии).
Одна из служанок подает Анне полотенце.
*
66. Композиция в торце храма: веретено с куделью в руке «няньки», укладывающей Младеницу спать.
* * *
На иконах Рождества Богородицы также много различных тканей. Помимо часто присутствующего в верхней чести иконы велума и завесы в дверном проеме, это и складчатые античные хитоны и туники на служанках и гостьях Анны, и сама она укрыта с головой в просторный палестинский мафорий. Но особо обращает на себя внимание украшенное узором покрывало, на котором она возлежит. Обычно эти покрывала, как и завесы, – красного цвета или белого, или же совмещают в себе оба этих сакральных цвета; иногда появляются и золотые украшения.
67. На покрывале постели Анны на мозаике в Дафни листья плюща (золотые на красном фоне) – известный с глубокой древности символ возрождения и бессмертия.
* * *
68, 69 . В нартексе церкви Успения в Грачанице в календарном цикле мы можем заметить очень выразительную деталь: святая Анна рождает Дочь Марию и умирает на одном и том же покрывале с символическими изображениями годового круга, плодородия, жизни вечной, унаследованных от времен «языческих» и прекрасно вписавшихся в христианскую иконографию.
Очень трогательная деталь, которая встречается очень редко: Анне подают новорожденную Дочь, уже запеленутую с ног до головы.
*
* * *
70. Такое же покрывало мы видим и на фреске тех же художников Михаила Астрапы и Евтихия в церкви Иоакима и Анны (там даже круг с точкой в центре – древнейший, еще с так называемых первобытных времен, символ Солнца).
* * *
71. Разные варианты этих же символов мы видим на покрывале роженицы Анны в церкви свт. Николая афонского монастыря Ставроникита кисти Феофана Критского , хотя это уже 16 век!
* * *
72. И на русской иконе, довольно поздней.
* * *
73. В кипрской церкви Панагии Форбиотиссы (Асину) «Рождество Богородицы» написано в люнете на северной стене вимы. Справа впритык – благовествующий Архангел Гавриил: это событие открывает путь следующим событиям, «предусмотренным» Богом для домостроительства спасения рода человеческого от греха и смерти.
На темно-красном покрывале Анны точками-«семенами» выведены ромбы с точками древнейшего символического узора «засеянное поле», о котором мы уже говорили в теме «Успения». Символика очень красноречивая и, главное, уместная.
* * *
74. На мозаике Пьетро Кавалини в римской базилике Св. Марии за Тибром (13 в.) – не покрывало, но занавес за спиной роженицы – в знакомых нам ромбах, внутри которых еще и косые крестики – также вариант «засеянного поля».
На этой мозаике гостьи с чашей и сосудом появляются из-за белого занавеса – на сей раз белого с крестами. Воду из кувшина для омовения Новорожденной льет некая дева в золотом – царском! – одеянии, при том, что даже Анна такого «наряда» не имеет – золотом светятся только нимбы – Анны и Младенца Марии, а также сосуд и чаша для омовения. Запомним эту деталь.
* * *
Что же касается символического узора «засеянное поле», которому я уделяю столько внимания, то в сакральном искусстве, в том числе на православных иконах, он может появляться в совершенно неожиданных местах.
75. Например, на подушке Анны, на платье служанки, льющей воду в купель, на опахале в руках служанки, укладывающей спать Новорожденную в композиции, посвященной Рождеству и Младенчеству Богородицы Марии в церкви Иоакима и Анны («Кралевой») в Студенице.
С нею беседует и любуется новорожденной Дочерью счастливый отец – Иоаким.
И – некая дева в стоит поодаль, сложив руки, и наблюдает как бы со стороны. На ней царское пурпурное платье и белая ангельская лента в кудрявых волосах…
* * *
Впрочем, на некоторых других иконах этого праздника Иоаким стоит в «домике», вернее, в дверях комнаты, где совершается священнодействие рождения Девы в земной мир; стоит – волнуется, как всегда волнуются отцы в этот ответственный момент.
76. Таков, например, Иоаким на фреске храма афонского монастыря Дионисиат кисти Феофана Критского (сер. 16 в.).
* * *
77. А какой замечательный Иоаким на мозаике Хоры!
*
78. Еще раз – покрупнее, чтобы видно было лицо. Такого выразительного отца нет, пожалуй, больше нигде. С какой надеждой Иоаким подглядывает из-за двери, не верит своему счастью… Но не смеет войти – пока что здесь делами занимаются женщины и – ангелы.
*
79. И вот, наконец, Малютка на руках у отца и матери (мозаика там же, в монастыре Хора):
Удивительно нежные, человечные и трогательные сцены семейного счастья на стенах православных храмов.
* * *
80. Печ (Печка Патриаршая, Сербия – Косово и Метохия), церковь Богородицы Одигитрии, роспись ок. 1336 г.
И снова полуоткрытая пурпурная завеса – на этот раз в окне.
И снова – безымянная дева в сторонке, за спинкой кресла счастливых родителей, которые не видят ничего вокруг себя. На этот раз она – в небесно-голубом.
* * *
81. Маленькая Мария на руках у родителей. Фреска в диаконнике церкви Троицы монастыря Сопочаны . Жаль, что изображение Иоакима не сохранилось.
Мелкие клеточки в данном случае – не кирпичная кладка стены, а имитация золотого мозаичного фона.
Вообще роспись в диаконнике, по художественному качеству уступает росписям наоса этого замечательного храма, но подкупает своей непосредственностью и искренностью чувств.
*
82. Новорожденная Мария не лежит в колыбельке, а сразу сидит.
* * *
83, 84. Роспись в кафоликоне монастыря Ватопед на Афоне. Младенчество Богородицы Марии.
Иоаким и Анна держат на руках долгожданную Дочь. И вот несут Ее на благословение священников Иерусалимского Храма.
* * *
85. Иоаким и Анна в монастыре Дионисиат как будто не могут поделить ребенка – тянут каждый к себе.
И опять сзади, за спиной Анны стоит то ли служанка, то ли ангел – хранит Младенца Марию, так же, как и при первых шагах Ее (86).
* * *
87. Я не часто обращаюсь к европейскому искусству после отпадения Римской Церкви от полноты Православия. Но вот эту вышивку 1415-30 гг. из Национальной галереи Праги не могу не показать.
Белокурая Малютка в длинном – взрослом – платье пользуется специальным приспособлением для ходьбы, которое дали Ей заботливые родители. Анна и Мария – с нимбами. Седовласый Иоаким – просто в шапке. Почему Мать и Дочь почтены как святые, а Иоаким – нет? Возможно, мы найдем ответ на это недоумение в самом конце, где я покажу несколько очень интересных западноевропейских изображений.
* * *
А пока вернемся на православный Восток.
88. Македония, церковь Введения Богородицы во Храм (Спаса) в Кучевиште близ Скопье, роспись 1330 г. Первые шаги Марии.
Богородица здесь показана, скорее, Отроковицей, чем Младеницей. Кроме того, взрослости ей добавляет Ее традиционное одеяние взрослой палестинской женщины – характерный мафорий, закрывающий верхнюю часть фигуры с головою.
* * *
89. Охрид, церковь Богородицы Перивлепты . Первые шаги Марии.
Здесь Мария поменьше, но в том же взрослом одеянии.
90. Художники Михаил Астрапа и Евтихий намеренно нарушили хронологический порядок событий, чтобы разместить первые шаги Богородицы и последние Ее шаги на этой земле – на композиции «Успение» на западной стене, под углом.
Апокрифическое Протоевангелие этим первым шагам Марии уделяет особое внимание.
Еще раз текст «Протоевангелия»:
«И укреплялся Младенец ее с каждым днем. Когда исполнилось Ей шесть месяцев, мать поставила Ее на землю, чтобы видеть, может ли стоять. И сделала она семь шагов, и возвратилась в объятия матери своей. И сказала Анна: “Жив Господь Бог мой, ты не будешь ходить по земле, доколе я не принесу Тебя в храм Господень”. И она освятила ложе свое, и все скверное она отдаляла от себя ради Ее. И она призвала непорочных девиц иудейских, и они ходили за ребенком».
91. Вот одна из таких непорочных девиц-ангелов как бы поддерживает Марию сзади, не давая упасть. Эта мозаика 14 в. в кафоликоне монастыря Хора , пожалуй, самое изумительное изображение «первых шагов Марии».
На ангельскую природу этой девы указывает не только прическа, но и розово-алая шаль-покрывало, раздутая, как парус на ветру, подобно покрывалам античных богинь. Но ведь и эта розово-алая ткань знаменует собою ткань небесную – заметим, кстати, что сама дева – в небесно-голубом хитоне с золотым ободком. (Но точно так же, в те же цвета, одета и Анна! – очень примечательная деталь).
*
И если у богини (или «персонификации», если угодно) Ночи она синяя со звездами, то у Ангела Зари, служительницы восходящей Звезды Утренней, естественно – розово-красная.
92. «Парижская псалтырь», 10 в .; миниатюра «Молитва Исайи»: на смену Ночи идет Утро в виде младенца.
*
Мы уже видели странную «повитуху» в золотом платье на римской мозаике, а также пурпурные развевающиеся плащи «служанок» в Арилье и на фреске Мануила Панселина. В церкви Иоакима и Анны в Студенице дева в пурпурном платье стоит в сторонке, наблюдая за событиями.
93. «Служанка» в царском пурпуре пеленает Младеницу и укладывает спать в соборе Мирожского монастыря под Псковом.
Но подумаем в связи с этим: кто эта незаметная, но царственная дама, незримо охраняющая Младеницу Марию с самого Ее рождения? Не сама ли София-Премудрость Божия – или, по крайней мере, Ее служительницы – приносят Новорожденной дары, омывают Ее в купели, направляют первые шаги по земле? Ведь именно так, в пурпурном платье и с белой лентой-диадемой в ангельских кудрях изображают Ее художники Михаил Астрапа и Евтихий на алтарной стене храма Успения в Грачанице (1325 г.) (94).
И еще одна паримия читается на вечерне праздника Рождества Богородицы – именно о Премудрости, создавшей Себе дом (или храм) о семи столпах.
Мы еще вернемся к образу этой таинственной Покровительницы Марии – в самом конце.
А пока…
… Младенец Мария не ступит на землю, пока не получит благословения Божия – через служителей Иерусалимского храма.
И вот счастливый отец несет Дочку на благословение старцам.
95. Кафоликон монастыря Хора, Константинополь , мозаика в глухом своде нартекса.
Причем, три ветхих старца, сидящие в рядок, очень напоминают праотцев Авраама, Исаака и Иакова в райских кущах на композициях Страшного Суда – вспомним хотя бы композицию преп. Андрея Рублева и Даниила Черного.
96 . Праотцы Авррам, Исаак, Иаков в Раю. Лоно Авраамово. «Страшный Суд», Успенский собор во Владимире, роспись 1408 г.
(или в той же Хоре – фрески в парэкклесии, где служились заупокойные службы). Похожие композиции сразу создают соответствующий контекст: отец несет годовалую Марию праотцам в райские кущи, где Ей самое и место – и Она изображается там же, на композициях Страшного Суда, на престоле, в окружении ангелов в Раю (97).
События смыкаются, как замыкается в круг линейное время падшей земли после Второго Пришествия и установления Царства Божия, когда будет новая земля и новое небо.
Символическое указание на это, как в сцене встречи у Золотых ворот, – символ Царства Божия; здесь он сине-красный, со всех сторон окруженный первозданными водами и зубчатым кольцом замкнутого циклического времени небесный круг-шатер с крестом-ромбом посредине –– огонь и вода, земля и воздух, символ мужского и женского – не только на падшей земле, но во всем мироздании. Небесная сфера необычного, оригинального дизайна – символ вторжения в наш мир Царства небесного с его особым пространством и особым, циклическим временем, начало которому полагается ныне. С рождением в земной мир Богородицы Марии начинают приоткрываться небесные врата, и скоро, очень скоро уже весь народ церковный запоет «Христос рождается, славите, Христос с небес, срящите…» – в праздник Введения Богородицы во храм.
Но это уже другая тема.
* * *
А пока – еще одно интересное сопоставление. Иногда на стенах православных храмов изображают святое семейство – Иоакима и Анну с Младенцем Марией.
Вот две великолепные балканские фрески:
98. Первая – в церкви св. Георгия в с. Курбиново (12 в., Македония):
Здесь художник подчеркивает чудо рождения Младенца у престарелых родителей – Анна даже кормит Марию грудью – точно по тексту «Протоевангелия».
И, тем не менее, в богородичном цикле на стенах восточно-христианских храмов Иоаким старым изображается очень редко.
99. Исключение в этом смысле – фреска конца 13 века в монастыре Радожда, Македония.
* * *
Но обычно Иоаким изображается не как старец, но как средовек.
100. Общий вид южной стены в церкви Иоакима и Анны («Кралевой») в Студенице. Краль Милутин выглядит намного старше Иоакима и Анны, которым он приносит дар – посвященный им и их Дочери храм.
*
101, 102. Фреска в нижнем регистре – Иоаким и Анна.
Здесь Анна молода и прекрасна, как принято писать ее юную Дочь Марию с Богомладенцем. Иоаким тоже отнюдь не стар, скорее – средовек.
*
Если автор фрески в Курбиново изображает родителей Богородицы такими, как их описывает «Протоевангелие», то есть, каковыми они были в земной жизни на момент рождения Дочери, то автор фрески в «Кралевой» церкви (Михаил Астрапа и Евтихий) – такими, каковы они в вечности, в Царстве Божием. Оба варианта равноценны.
* * *
103. В Царстве Божием – вне нашего пространства и линейного времени – пребывают три святых Матери на фреске 8 века в церкви Санта Мария Антиква в Риме : св. Анна с Младенцем Марией, здесь же, в центре – Сама Богородица Мария с Богомладенцем Иисусом, и справа – Елизавета с младенцем Иоанном на руках. Образ священного материнства как образец для всех земных матерей…
* * *
Интересно, что св. Анна появляется на некоторых ранних иконах Рождества Христова.
104. Рим, храм Санта Мария Маджоре, мозаика триумфальной арки, 5 в. «Рождество Христово» и «Поклонение волхвов».
Новорожденный Христос восседает на престоле, который Ему явно не по росту. По правую руку от Него – Богородица Мария в золотом платье и дорогих уборах императрицы. По левую – женская фигура в синем мафории и красных туфельках (тоже атрибут империтрицы). Кто это? Некоторые исследователи считают, что Богородица здесь выступает как персонификация Новозаветной Церкви, а другая женская фигура – Синагога. Другие считают, что это Анна – несмотря на то, ее уже не должны быть в живых. Впрочем, одно другому не мешает – Анна может также являть собою персонификацию Древней Церкви, вообще веры в Единого Бога у древних народов.
*
На некоторых иконах Рождества Христова может присутствовать женская фигура, которую идентифицировать так же трудно, как загадочную «служанку» на иконах Рождества Богородицы.
105. Каппадокия, пещерная церковь с условным названием «Эгри таш» («Падающий камень»), роспись 10 в.
«Омовение Младенца» в композиции «Рождество Христово».
Две «повитухи» купают Новорожденного Богомладенца. Одна из них одета в синий со звездами мафорий – явно не по чину. Вторая в розово-бордовом наряде зари. Тоже «Синагога» и «Церковь»? Одна из них – та, что звездном покрывале – если не Анна, то точно пришелица с Небес, принимающая Богомладенца из купели.
* * *
И вот, под конец, интереснейшая композиция, которая на Востоке встречается очень редко (но все же встречается!), зато на католическом Западе – довольно в большом количестве. И все же стоит ее рассмотреть.
106. Удивительная романская фреска (13 в.) в церкви Санта Мария Маджоре в Бергамо. Богородица Мария указывает на звезду на Своем мафории – такое впечатление, что Она держит звезду в руке, и именно ее, эту звезду, благословляет Богомладенец Иисус.
Богородица Мария с Богомладенцем на коленях сидит на коленях Своей матери Анны (которую здесь можно воспринять и как Великую Небесную Матерь на троне, так как Анны уже давно не было в живых, когда Мария родила Иисуса). Как матрешки – одна в другой.
* * *
107 . Не менее удивительна испанская скульптура 14 в. в музее Наварры.
Здесь поражает колоссальная разница в размерах Анны и Марии с Младенцем. Что держит в деснице Анна? Райский плод – гранат или яблоко? Или державу, т.е., на самом деле – весь мир?
Похоже, подобная иконография стала на католическом Западе традиционной, т.к. изображается и позднее, в период так наз. «ренессанса».
108. На рисунке-наброске к так и не законченной картине Леонардо да Винчи двух святых Матерей с двумя Младенцами рядом с Марией логично было бы видеть Елизавету. Но нет! Это Анна с Марией на коленях, Которая также держит на коленях Сына, благословляющего младенца Иоанна, будущего Крестителя.
* * *
И вот редкие (еще раз повторю) иконы православного Востока.
109. Русская икона из собрания Н.П.Лихачева.
* * *
110. Современные художники также не гнушаются такой иконографией.
Можно было бы связать эту иконографию с западным влиянием, если бы…
Если бы не было подобных икон и в средневековой Греции.
111. Вот совсем уж удивительная фреска в конхе апсиды церкви Панагии Керы в селе Хромонастри на Крите . Надпись «Ана» над «старшей» Матерью видна очень отчетливо.
В такого рода иконах не только всплывает древний архетип Матери и Дочери (Деметра-Персефона, Лада-Леля, Лето-Артемида и т.д.). Здесь также очень ясно показана вторая, подчиненная роль земной Матери Христа по сравнению с Его Матерью Небесной, символически показанной через образ Его бабушки Анны.
Ведь Имя «Анна» означает «благодать». И очень напоминает имена древних восточных богинь: это и месопотамская Инана, и персидская Анахита, и армянская Анаит. И даже египетский крест Анх – символ жизни вечной. И просто «няня». Или еще проще – Она. Вечная Женственность. Великая Матерь.
112. Фреска в церкви Сан Фиделе в Комо (Италия, 12 в.).
Символический смысл этого изображения мы здесь обсуждать не будем – он такой же, как на предыдущих иконах. И необычную «Троицу» справа отрезать у меня рука не поднялась – композиция целостная и по частям не смотрится. И хотя эта фреска выходит за рамки собственно византийского искусства и создана уже после официального отпадения Римской церкви от вселенского Православия, все же я решила ее показать – она того стоит.
И вот теперь, имея в виду эти «тройные» иконы двух Матерей Божиих, можно по-новому объяснить и понять и те необычные образы «служанок» или «гостий» у родильного ложа Анны, а также и «непорочную Девицу», которая часто стоит за спиной Малютки-Марии или прядет у Ее колыбели. Выходит, Сама Небесная Матерь помогает Марии появиться на свет Божий и хранит, оберегает Ее детство, черпает воду из райского источника для омовения Младеницы в купели-потире, и Она же незримо стоит за спиной Богородицы на каждой Ее иконе в виде божественного света, показанного золотым фоном иконы. И Ее же, наконец, являет нам Богородица Мария в апсидах православных храмов – Ширшая небес – после Своего Успения, когда Она становится Царицей не только Земной, но и Небесной. При этом роль Богородицы Марии как земной Матери Спасителя, послужившей Его воплощению, родившей и воспитавшей Его, а затем стоявшей у Его Креста, плакавшей над Его бездыханным телом и хоронившей в пещере, нисколько не умаляется, а, наоборот, возрастает безмерно – ведь она Сама стала земным ликом, явленной, живой иконою Небесной Матери Сына Божия, близкой и родной для нас, как Его земная Мать.
Именно Ее, ставшую нашей небесной молитвенницей и заступницей, День Рождения мы и празднуем сегодня. И воистину можем, как в праздник Благовещения, петь вместе с Церковью:
ДНЕСЬ СПАСЕНИЯ НАШЕГО ГЛАВИЗНА…
Так как, по слову свт. Андрея Критского, (Слово на Рождество Пресвятой Богородицы),
«Настоящий праздник есть для нас начало праздников. Служа пределом закону и прообразованиям, он вместе служит дверию в благодати и истине. Он может еще назваться средним и последним. Его начало — окончание закона; средина — соединение крайних точек, конец — откровение истины. Кончина бо закона Христос (Рим. 10, 4), который, освобождая нас от письмени, возводит к духу…»
<…>
«Да веселится же ныне вся тварь; да торжествует природа. Да возрадуется небо свыше, и облацы да кропят правду (Исаия45, 8), да искапают горы сладость (Ам. 9, 13), да отрыгнут холми веселие, яко помилова Бог люди Своя (Исаия49, 13) и воздвиже рог спасения нам в дому Давида отрока Своего (Лук. 1, 69), эту пренепорочную и непричастную мужу Деву, от которой родился Христос, чаяние и спасение языков. Да ликует ныне всякая благодарная душа и природа да созовет тварь на свое обновление и возсоздание. Неплодные, скоро стекайтесь: потому что бездетная и неплодная родила божественного младенца — Деву. Матери, радуйтесь: матерь не родившая родила нетленную Матерь и Деву. Девы, веселитесь: ненасеянная земля неизреченно произрастила Того, кто раждается от Отца. Жены, торжествуйте: жена подала древле повод ко греху и она же восприяла начатки спасения; жена, древле осужденная, явилась оправданною Богом, Матерь безмужная, избранная Создателем, и обновление (человеческого) рода. Всякое творение да славословит и ликует и приносить дар, достойный этого дня. Да будет ныне единое, общее торжество и на небе, и на земле. Пусть вместе празднует все, что в мире и что вне мира. Ныне Создателю всего устроился созданный храм; и творение уготовляется в новое божественное жилище Творцу. Ныне изгнанная из страны блаженства природа наша принимает начало обожения и персть стремится вознестись к высочайшей славе. Ныне Адам приносит от нас и за нас начатки Богу, достойнейший плод человечества — Марию, в которой (новый Адам) делается хлебом для восстановления (человеческого) рода. Ныне отверзается великое недро девства, и Церковь, по образу брачной, налагает на себя чистую жемчужину истинной непорочности. Ныне достоинство человеческое принимает дар первого творения и возвращается в прежнее состояние: помраченное безобразием греха благолепия красоты, чрез соединение природы человеческой с рожденною Материю красного добротою (Пс. 44, 3), человек получает в превосходнейшем и Богоприличнейшем виде. И это творение делается поистине созданием, и воссоздание — обожением, и обожение —возвращением первого совершенства! Ныне неплодная становится, сверх ожидания, Материю, и, родив родившую без мужа, освящает естественное рождение. Ныне приготовлен благолепный цвет для божественной багряницы и бедная природа человеческая облеклась в царское достоинство. Ныне — по пророчеству — произросла отрасль Давидова, которая, став вечно зеленеющим жезлом Аарона, процвела нам жезл силы Христа. Ныне от Иуды и Давида происходит Дева Отроковица, изображая собою царское и священническое достоинство Принявшего (священство) Аарона по чину Мелхиседекову (Евр. 7, 15). Ныне благодать, убелив таинственный ефуд божественного священства, соделала его из левитского семени, и Бог украсил царскую порфиру кровью Давида. Кратко сказать, ныне начинается восстановление природы нашей, и обветшавший мир, принимая Богоприличное образование, получает начало второго божественного творения (выделено мною – М.Г.).»
ПРЕСВЯТАЯ БОГОРОДИЦЕ, ПОМОГАЙ НАМ !
