На немецком языке книга «Екатерина II, Германия и немцы» вышла уже 20 лет назад и своим появлением обязана, как рассказывает ее автор Клаус Шарф (Claus Scharf) германисту, писателю и эмигранту поневоле Льву Копелеву. Участник правозащитного движения, защищавший Солженицына и лишенный советского гражданства во время пребывания в Германии, Копелев, среди многих других плодотворных начинаний, стал инициатором так называемого «Вуппертальского проекта». В его рамках писались и публиковались статьи об исторических, культурных и ментальных связях России и Германии.
Автором одного из таких исследований — о Екатерине Второй — и стал Клаус Шарф. Позже исследование разрослось в монографию, и вот теперь вышла книга на русском языке. Автор изучил множество официальных документов, написанных Екатериной или по ее указаниям, ее пьесы и исторические труды, письма и записки. Он позволяет нам ближе узнать самую просвещенную русскую царицу, получившую имя «Великой».
Мелкая княгина, великая царица
Будущая императрица родилась в гарнизонном городе Штеттине и выросла в семье князя и будущего фельдмаршала Христиана Августа Ангальт-Цербст-Дорнбургского (Christian August von Anhalt-Zerbst-Dornburg) . Клаус Шарф много и подробно пишет в своей книге о языковых привычках Екатерины и особенностях ее речи. Пишет, чтобы показать, какое влияние оказал на характер, образ мышления и особенности правления императрицы ее личный жизненный опыт, образование, полученное ею в Германии, и время, проведенное там.
Интересно, что большинство писем, а также свои литературные произведения императрица писала по-французски. Русский выучила довольно быстро и говорила на нем хотя и с заметным немецким акцентом, но вполне прилично. Сама писала по-русски черновики указов и распоряжений, которые, правда, потом отдавала на проверку для исправления орфографии и грамматики.
Утверждение, что она изъяснялась по-русски «в совершенстве», — всего лишь легенда. Вместе с тем, из многоязычия, из знания языков «трех крупных культурных пространств Европы того времени» (Шарф) складывалась ее повседневная жизнь, и она умело использовала выразительные возможности и русского языка, и французского, и, разумеется, родного немецкого.
Первая страница Манифеста 1763 года «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим…»
Образование принцесса Ангальт-Цербст-Домбургская, происходившая, несмотря на громкое имя, из мелкокняжеского германского рода, получила не слишком глубокое, но она много читала и серьезно занималась историей, философией, юриспруденцией. Свергнув своего царственного супруга Петра III, Екатерина решила стать разумной и просвещенной государыней, пекущейся о благе подданных. В своем знаменитом «Наказе» Уложенной комиссии, которая должна была систематизировать законы в духе просвещенного абсолютизма, императрица подчеркивала, что «предлогом» ее правления является получение «самого большого ото всех добра».
«…Времен очаковских и покоренья Крыма»
Цитируя эти строки «Наказа», автор книги, похоже, заметно сожалеет, что Екатерина отступила от тех идеалов, которым хотела следовать в начале своего правления. Внешняя политика России выходит за рамки его повествования, тем не менее, Клаус Шарф не мог не подвести некоторые неутешительные итоги правления Екатерины и не сказать о разделе Польши, аннексии Курляндии и «безудержной экспансии России за счет Оттоманской империи» (в частности, присоединении Крыма). В результате этого Россия начала «стремительно терять» завоеванный ею с воцарением Екатерины авторитет державы — гаранта мира и стабильности в Европе.
По понятным причинам Шарф обстоятельно рассказывает о том, как императрица приглашала в Россию иностранцев — прежде всего, немцев. Реформирование Российской империи было ее главной целью, поэтому она занималась, в частности, реформами просвещения и образования. Но процесс этот обещал быть долгим, к тому же сама Екатерина была здесь непоследовательна. В результате она пошла по пути, уже проторенному Петром Первым, и стала привлекать готовых специалистов из Европы.
Застроить империю
Одна из сильных сторон книги Шарфа — разоблачение сложившихся стереотипов о царствовании и политике Екатерины Второй, в том числе — мифов о мгновенных успехах ее переселенческой политики. Автор указывает на то, что экономические итоги первых лет колонизации, несмотря на большое количество иностранных поселенцев, были в России «безотрадными». Многие немцы не имели опыта работы в сельском хозяйстве, да и условия, в которые они попали, оказались непривычно суровыми. Затраты были очень высокими, а отдача — гораздо меньше, чем ожидалось.
Екатерина Вторая. Неизвестный художник, ок. 1760
Намного существеннее, чем успехи колонистов, осваивавших необжитые земли, был вклад немцев в развитие ремесел, торговли, науки и просвещения в России. Этим Екатерина серьезно занималась лично. «Ах! Сколько достойных людей есть сейчас в Германии! Как было бы хорошо их оттуда выловить!» — писала она в одном из писем за границу. Чуть ли не вся Петербургская Академия Наук состояла из немцев, а императрица продолжала искать врачей, географов, математиков, книготорговцев, юристов, металлургов, статистиков, библиотекарей, солеваров, инженеров…
К одному из своих корреспондентов она обратилась с просьбой найти специалистов по уходу за ботаническими садами в Крыму, писала о том, что ищет сыроваров: «Нигде в России почти не выделывают сыров…» Другому жаловалась, как пишет Клаус Шарф, на более существенные проблемы: «Нужда состоит мне в архитекторах и строителях, потому что мне нужно застроить <…> целую империю».
Отчасти это Екатерине Второй удалось.
