Ферму, где разводят червей (которую организаторы с апломбом называют отелем), отыскала с трудом: на территории складского комплекса на западе Москвы десятки зданий-терминалов, похожих один на другой, как близнецы-братья. Опознавательный знак отеля — канареечного цвета старая «Волга», припаркованная у входа.

Сингапурцы верят, что черви участвуют в энергообмене, и от московских коллег ждут того же.

…Открываешь железную дверь и ступаешь в темноту, из которой доносятся чарующие звуки восточной мелодии. В нос ударяет запах сырой земли — так пахнет в глубоком погребе.

Несколько секунд — и глаза привыкают, а дыхание приноравливается, начинаешь в черноте пространства различать стеллажи в человеческий рост, составленные из коробок-инкубаторов, в которых живут и размножаются 20 миллионов червячков редкой породы, выведенной в Сингапуре. Снизу стройные ряды «многоэтажек» скупо подсвечены голубым светом.

— Яркий свет червя раздражает, — пускается в объяснения Василий Шипов, поправляя шляпу. Его голос «оплетают» утонченные звуки флейт и каких-то струнных. Музыка здесь звучит весь день, ее выключают только на ночь.

— Утром приходишь на работу, и в тишине слышно, как они шевелятся, — говорит ведущий технолог.

В отеле никто до конца не понимает, зачем музыка в червячнике, но сингапурские специалисты считают, что она тоже включена в емкое понятие «позитивной энергетики».

— А мне кажется, что на фоне музыки черви просто не слышат других звуков, которые их пугают и мешают размножаться, — высказывает свое прагматичное мнение «ковбой».

Между тем в проходы между стеллажами из темноты выплывают фигуры в белых халатах: они тащат за собой аппараты, похожие на пылесосы с распылителями-лейками вместо щеток на концах длинных тонких трубок, и начинают орошать землю в инкубаторах. В антураже, похожем на декорации к фильму про постапокалипсис, сотрудники отеля со своими поливалками выглядят как лаборанты подземной научной станции. Сосредоточенные и медлительные.

— Согласно условиям выращивания, — объясняет технолог, равнодушно взирая на своих почти фантастических коллег, — орошать субстрат, в котором живут и размножаются черви, нужно по мере его высыхания. Влажность воздуха в помещении должна быть 80 процентов, идеальная температура +16 градусов (хотя она может колебаться от +8 до +27). Субстрат обогащен 20 питательными ингредиентами, но мы все равно два раза в неделю даем червям микроэлементы и минералы, чтобы обеспечить максимально высокий уровень производительности.

Червей подкармливают высушенными и перемолотыми в муку пищевыми отходами, но фактически всеядные дождевые гады могут слопать все, что угодно. Если, например, бросить в инкубатор банановую кожуру, через неделю червяки переработают ее в гумус — питательную для растений почву.

Цитрусовыми и белковой пищей червь тоже не побрезгует, но от такой еды ему пользы не будет, говорят биологи — он станет хилым и малоспособным к размножению. А ведь именно ради увеличения червячного поголовья работает московский ки-отель.

— В России разведением червей начали заниматься в 80-х годах, — управляющий отелем Николай Елизарьев только что закончил экскурсию по ферме для девушки, интересующейся условиями разведения дождевых червей, и пребывает в отличном расположении духа. К слову, экскурсии бесплатны, и никаких групп собирать не надо — даже одного экскурсанта управляющий лично проведет по отелю и все подробно расскажет. Дело в том, что вермерство (от английских слов farmer — фермер и worm — червь; разведение червей в домашних инкубаторах) у нас набирает популярность, и руководство отеля заинтересовано в увеличении числа начинающих вермеров, которые могут сдать свое червячное хозяйство в отель « на воспитание» — за деньги, конечно.

— Раньше червей разводили ради производства гумуса, который используется в сельском хозяйстве, при оборудовании футбольных полей, полей для игры в гольф, качественных газонов. Но черви в таком бизнесе — не основной продукт, а средство. Мы же выращиваем в качестве альтернативного дешевого белка. Белок червя — чистый.

В отличие от птиц, свиней и коров, червь ничем не болеет. У нас пока отношение к верм-белку и продуктам, произведенным из него, скептическое, но в мире давно идет поиск новых источников белка. В ход идет саранча, личинки — все то, что быстро размножается и не требует особого питания. Возможно, мы доживем до того времени, когда и у нас к верм-белку будет нормальное отношение.

Задача работников отеля — вырастить как можно более многочисленное поголовье и отправить в Сингапур. Там выкормленных в Москве червей высушат, перемелют в муку и распродадут. По планам до конца года столичные червеводы должны вырастить и сдать две тысячи тонн живого сырья.

— Знаете, чем наши черви отличаются от простых дождевых? — спрашивает ведущий технолог Шипов. — Если нашего достать из инкубатора и положить на пол, он никуда не поползет в поисках пищи, он просто умрет с голоду.

На ферме такими экспериментами, конечно, никто не занимается, здесь червяков не обижают. Это же минус в карму. Наоборот, исправно придерживаются технологии и инструкций, спущенных из Сингапура, и делают все, чтобы положительная энергия ци бурлила в темном, пропитанном запахом земли ангаре: ходят в опрятной одежде, улыбаются и раз в три часа бьют в гонг. Инструмент в Москву привезли из Тибета, и теперь он занимает почетное место в стеклянной комнате-аквариуме, сооруженной недалеко от входа в отель. Четыре прозрачные стены, светящиеся неоном кресла-шары и крошечный столик, на котором стоит гонг. Можно посидеть в «аквариуме», послушать музыку и помедитировать, глядя на стеллажи с червями.

— План мы выполним, — не сомневается Василий Шипов. — Изначально в каждом инкубаторе было по 300 червей маточного поголовья. Через три месяца откорма стало уже по 3 тысячи. Растет наш червь как на дрожжах!

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Кван Ли, управляющий сингапурской компанией по выращиванию червей:

Дождевые черви — часть пищевой культуры многих стран Азии. В Сингапуре, Китае, Таиланде, Вьетнаме свободно можно купить снеки из верм-белка, полуфабрикаты в панировке из верм-белка, а протеиновые коктейли с верм-белком уже два года есть на европейском рынке. Когда я был в Африке, впервые столкнулся с настоящим голодом. Любая пища животного происхождения была для живущих там людей роскошью.

Я считаю, что проблема голода в Африке будет решена только тогда, когда население перестанет перебиваться подачками богатых европейцев, а начнет покупать еду, которую сможет себе позволить. В этом я вижу нашу миссию — дать рынку дешевое и полезное сырье, которое сможет себе позволить любая семья, и при этом получит полный комплект необходимых полезных веществ. Мы смогли предложить рынку самый дешевый животный белок— около $12 за килограмм.

Если же мы говорим об эстетике— улитки и устрицы в Европе считаются деликатесом, хотя французы, по сути, сделали то же, что и мы — культивировали разведение, обеспечив качество.