Чем грозит глобальное потепление и сколько придется заплатить за борьбу с ним? Об этом в новом выпуске программы «Деньги на Свободе» с экономическим публицистом Максимом Блантом.

Поводов для разговора о глобальном потеплении и о том, как это глобальное потепление и борьба с ним сказываются на повседневной жизни, как минимум два. Во-первых, Россия после трех с лишним лет размышлений окончательно присоединилась к Парижскому соглашению по климату. Во-вторых, широкое обсуждение во всем мире, в том числе и в России, вызвало эмоциональное выступление 16-летней шведской активистки Греты Тунберг на саммите ООН по климату.

Полная видеоверсия программы:

Я не вижу смысла обсуждать личность, внешность или эмоциональность Греты Тунберг или то, почему именно она выступала на климатическом саммите ООН и кто ее уполномочил выступать от имени всего поколения. Важно, что она выражает взгляды огромной части общества экономически значимых стран. Более того, эти взгляды уже настолько сильно повлияли на политику и экономику, что не замечать этого просто невозможно.

Не будем зацикливаться на словах об украденном детстве, тем более что дело обстоит ровно наоборот. Такого внимания к детям, таких вложений в их образование, творческое развитие и продление детства, как в последние пару десятилетий, не было за всю историю человечества. Не в этом дело. Грета Тунберг обвиняет наше поколение в том, что мы не просто оставляем ее поколению планету в гораздо более плачевном состоянии, чем получили ее от своих родителей, но и довели ситуацию с глобальным потеплением почти до начала необратимых последствий. И надо сказать, что эти обвинения справедливы.

Да, мы несем ответственность перед следующими поколениями, за то, что оставляем им после себя. И это касается не только климата, невозобновляемых ресурсов, пресной воды или гор мусора и гигантских скоплений пластиковых отходов в мировом океане, но и многого другого. Мне, например, стыдно перед моими детьми за то, что все они родились и всю свою жизнь прожили «при Путине». Это тоже моя ответственность. Правда, не перед Гретой Тунберг.

Но вернемся к ее эмоциональной речи. Если обвинения шведской активистки кому и можно адресовать, то я и другие россияне моего поколения одни из первых в очереди. В России к глобальному потеплению относятся с изрядной долей скепсиса. Но наличие глобального потепления подтверждают наблюдения Росгидромета. Вот выдержка из доклада этого года:

«Потепление продолжается на всей территории России в целом за год и во все сезоны. Скорость роста осредненной по России среднегодовой температуры составила 0,47°С/10 лет … Области крупных положительных аномалий температуры в России располагались преимущественно в восточной части евразийского сектора и особенно в Чукотском районе: аномалия +3,9°С. В последние тридцать лет (1989–2018 гг.) температура росла во всех регионах СПО. В целом для СПО линейный тренд среднегодовой температуры составил 0,76°С/10 лет. Наиболее высокие темпы роста отмечены в районе Карского моря: около 1,59°С/10 лет».

Характерно, что темпы потепления в России в среднем в два с половиной раза выше, чем среднемировые. Многие сомневаются в том, что причина – промышленные выбросы в атмосферу. Но в мире дискуссии на эту тему закончились в 2013 году, после доклада Межправительственной группы экспертов по изменению климата, в котором содержался вывод о том, что причиной потепления с 95-процентной уверенностью является антропогенный фактор, то есть деятельность человека. И академии наук ведущих стран мира, включая российскую, этот факт признали.

Вот только действовать развитые страны, да и не только они, начали задолго до этого, и результаты этих действий в России уже вполне ощутимы. В мире полным ходом идет энергетическая революция, конечная цель которой – отказ от сжигания углеводородов. Возобновляемая энергетика – самый быстрорастущий сектор в мире, который вот уже больше десяти лет растет двузначными темпами вне зависимости от того, что происходит в других секторах мировой экономики, вне зависимости от колебаний цен на нефть или газ.

О том, как Россия принимает участие в этой революции, в своей лекции рассказывает глава «Роснано» Анатолий Чубайс, приложивший титанические лоббистские усилия для создания системы поддержки возобновляемой энергетики в России.

Можно по-разному оценивать столь амбициозные цели, которые, кстати, зафиксированы в Энергетической стратегии. Лично мне это представляется этаким витринным проектом, который можно демонстрировать, когда речь заходит об участии России в решении глобальных проблем.

Но вернемся к лекции Анатолия Чубайса. Начал он с переломного момента, который возобновляемая энергетика прошла в мире в 2015 году. После этого было еще несколько переломных моментов. Например, в сентябре этого года компания Wood Mackenzie опубликовала отчет о состоянии возобновляемой электроэнергетики в Китае. И тут речь о взятии сразу двух рубежей. Впервые такая энергия в среднем по стране стала дешевле, чем электричество, полученное за счет сжигания газа. К 2026 году чистая энергия станет доступнее и самого дешевого и грязного варианта – угольных ТЭС. В начале августа была пройдена и еще одна отметка – солнечная энергия стала дешевле, чем средняя цена по сети. То есть проекты в этой сфере стали рентабельными безо всяких оговорок. При этом 25 лет назад в стране вообще не было солнечных станций, а теперь Китай – лидер по мощностям с минимум двукратным отрывом от ближайшего конкурента.

Развитие технологий и массовое производство принесло свои плоды. Излюбленный тезис российских критиков возобновляемой энергетики о том, что энергия там слишком дорогая и не выдерживает конкурентоспособности с традиционным сжиганием углеводородов, становится неактуальным. Потенциал удешевления и в солнечной, и в ветроэнергетике еще довольно велик, и страны-лидеры уже начинают сворачивать программы государственной поддержки. В Китае, например, они заканчиваются в 2021 году.

Еще одна неприятная новость для российского ТЭК. Борьба с глобальным потеплением и сжиганием углеводородов в мире не ограничивается исключительно энергетикой. На очереди снижение выбросов в области отопления и на транспорте. И судя по тому, что сейчас происходит в автомобилестроении, двигатели внутреннего сгорания доживают последние десятилетия. Да что говорить, если электробусы появились даже в Москве.

Так что пламенная речь Греты Тунберг в ООН если и справедлива, то лишь отчасти. Да и к России, казалось бы, какие могут быть претензии. Ведь подписал же, в конце концов, российский премьер Дмитрий Медведев постановление правительства о присоединении России к Парижскому соглашению по климату. Тут стоит добавить две детали, которые демонстрируют степень серьезности, с которой российские власти относятся к Парижскому соглашению. Во-первых, Россия подписала соглашение еще в апреле 2016 года, однако до присоединения к нему дошло дело только сейчас. Причина этой отсрочки настолько характерна для современной России, что стоит об этом рассказать.

Резко против выступил крупный российский бизнес, который усмотрел в Парижском соглашении угрозу для экономического роста страны. Или для собственных прибылей – тут уж каждый сам для себя решает. Так или иначе, бюро РСПП направило Путину паническое письмо, в котором во всех красках описывалась катастрофа, которая ждет Россию после ратификации. Отказались подписать это письмо и вообще выступили за присоединение к соглашению только два полноправных члена «профсоюза олигархов» – Олег Дерипаска и Анатолий Чубайс. Путин письмо прочитал, рассудил, что конфликт с РСПП по такому ничтожному поводу перед президентскими выборами ему не нужен, и отложил решение до «после выборов». И вот это «после выборов» наступило. Россия даже взяла на себя обязательства добиться «70–75 процентов выбросов от уровня 1990 года к 2030 году при условии максимально возможного учета поглощающей способности лесов».

А теперь о том, что представляет собой эта цель на самом деле. Согласно данным аналитического центра при правительстве России, в 2016 году совокупный антропогенный выброс парниковых газов страны без учета лесов составлял чуть более 70 процентов совокупного выброса 1990 года. А с учетом поглощения лесами, на включении которого так настаивают российские переговорщики, – 51,6 процента. Этот спад, пик которого пришелся на 2000 год, объясняется кризисом 90-х годов и устранением структурного перекоса советской экономики в сторону тяжелой промышленности. Так вот, принимая во внимание эти цифры, Россия добровольно принимает на себя обязательства нарастить к 2030 году выбросы в полтора раза от текущих значений.

И еще об учете поглощающей способности лесов. Тоже характерная деталь. Практически на всех мероприятиях, на которых в последние пару лет обсуждалось в России Парижское соглашение, звучали жалобы на то, что Россию в ООН обижают и весь российский лес учитывать не хотят. И это действительно так, причем правила действуют не только в отношении России. Логика простая: если речь идет о снижении антропогенных выбросов, учитываются только так называемые управляемые леса. То есть те, которые, как минимум, тушатся, когда начинают гореть.

Собственно именно эту имитацию деятельности, видимо, и имела в виду Грета Тунберг, когда говорила о пустых словах и обещаниях, которые испортили ее детство. Примерно то же самое происходит в некоторых сетевых супермаркетах, которые отказываются от пластиковых пакетов или делают их платными, а потом складывают уже упакованные в пластик продукты в дополнительные пакеты, демонстрируя свою заботу о покупателях.

Многие предупреждают о том, что если сегодня не прислушаться к словам шведской активистки, завтра мы можем попасть в ситуацию экологической диктатуры и нормированного распределения пресной воды, продовольствия, а то и чистого воздуха.

Я совсем не верю в распределительные системы и в их эффективность. И эти мои убеждения основываются на личном опыте жизни в СССР. Тем не менее, надо констатировать, что эпоха потребительского бума, которая началась на Западе еще в 60-е годы ХХ века, стремительно уходит в прошлое. И это особенно обидно для России, которой из полувекового бума досталось меньше десятилетия. Тем не менее, кризис 2008 года действительно стал поворотной точкой, причем сдвиг происходит на уровне системы ценностей.

Я не случайно в самом начале сказал о том, что поколенческие претензии Греты Тунберг относятся именно к моему поколению. Потому что следующие за нами – тридцатилетние – дали миру Uber, AirB&B, блокчейн и шеринговую экономику. Если задуматься, то все эти проекты предлагают совсем другое отношение к собственности и ценностям, которые имеют смысл в жизни. Они же добивают традиционные секторы, вроде автомобилестроения. Многим больше становится просто не нужна собственная машина или собственная квартира. Они их и не покупают. Даже в ипотеку, за которую банк еще и доплачивает.

Потребительское поведение в Европе меняется. Экономический рост перестает восприниматься как однозначное благо. На смену приходят сформулированные полвека назад идеи устойчивого развития. Мы много говорили об отрицательных ставках по кредитам и депозитам в Евросоюзе. Глава МВФ Кристин Лагард, которая готовится возглавить Европейский ЦБ, сетует на то, что люди и компании перестают брать кредиты. Попытки заставить людей потреблять больше, чтобы запустить новый цикл экономического роста, одна за другой проваливаются. Нынешняя модель мировой экономики, в которой главным драйвером является рост потребления, на Западе откровенно буксует, и грядущий кризис может стать для нее фатальным.

И не стоит надеяться на то, что идеи, которые легли в основу выступления Греты Тунберг, пока не стали политическим мейнстримом. Вчерашние маргиналы приходят к власти. За примером далеко ходить не надо. Антиглобалисты, которых 10 лет назад мало кто воспринимал серьезно, голосовали за Трампа и за брекзит. И сегодня деглобализация – тенденция, которую невозможно не замечать. Не могу сказать, что мне нравится мир, в котором предстоит жить моим детям, но лучше осознавать проблему и пытаться найти приемлемое решение, чем прятать голову в песок, как делают представители российского топливно-энергетического комплекса.

Другие темы новой программы «Деньги на Свободе» с Максимом Блантом:

• Почему рушится существующая модель экономики