В дни пика пандемии хочется говорить о Жизни. И я следую за мыслями Алексея Бурова «об истоках жизни, её возникновении миллиарды лет назад, её упорном систематическом развитии ко всё более умным и прекрасным формам». Ну, и о тайне «появления в этом мире каждого из нас», и тайне «грядущего ухода». Да-да, по мне самое время восхититься замыслу божественному. А что, если Он, Всесильный, если и не всем управляет, оставил человеку свободу выбора, как мощнейший импульс развития. Испытаниями же напоминает, как всё хрупко: коронавирус может придушить вашу самую великую-развеликую цивилизацию. Не заноситесь, не чваньтесь, а думайте, самоорганизуйтесь, вживайтесь в новые формы общения. И будете процветать.
Перейду к сущему. Только что ушло с Ленты очередное эссе Игоря Попова «Талант автора сильно преувеличен». Без единой поддержки. Эссе, между прочим, об авторе сценариев фильмов «Солярис», «Раба любви», «Седьмая пуля» … Имена режиссёров Тарковского, Михалкова, Хамраева зритель знает, а вот имя Фридриха Горенштейна – сомневаюсь. Эссе Игоря ушло с моим единственным комментарием. Воспроизведу его здесь: «Горенштейн плюнул на всё к чёртовой матери — и больше не стал таскаться по издательствам», а как только смог — эмигрировал, где ему было нелегко. Но Вы точно заметили, дорогой Игорь, что сам «Фридрих начисто отрезал себя от публики.» Только дело-то в том, что Горенштейна угнетала и гнобила не столько советская цензура, сколько, образно говоря, свой либеральный брат. Вот эта самая элита Салона делала ему много гадостей. Замалчивала. До сих пор хорошие критические обзорные книги пишут. А о Горенштейне — ни слова. Зависть, блин… Потому у меня впечатление, что Вы затронули тему очень важную — тему судьбы человека сложнейшей творческой биографии, да и не только творческой… Умирал в одиночестве. Честно скажу, нет у меня сил, а то я о Фридрихе, кажется, написал бы целую диссертацию:). Но всё про него будет ещё и без меня. Обязательно. Со временем.»
Чтобы быть точным, иногда про Горенштейна всё-таки пишут. Вот в 2020-м году вышел сборник литературных эссе Михаила Веллера, который сообщил, что Фридрих – из поволжских немцев. Михаил Иосифович написал такое исключительно потому, что… не читал Горенштейна. И больше ни по чему. Другие чувства у меня вызвала вот эта ремарка на Снобе: «И чего? Очень же плохо написано. И кто вообще слышал о писателе Жестеве? ;) Ага. Михаил Жестев (настоящее имя — Марк Ильич Левинсон)) — советский и российский прозаик, очеркист, журналист. Вы вправду думаете, что он что-то знал и чувствовал о крестьянском труде? ;))». Комментарий, где настоящая — еврейская фамилия Жестева напечатана жирным шрифтом, в контексте, что какой же писатель с такой фамилией может что-то знать о крестьянском труде — с явно антисемитским душком, да ещё снабжён смайликами. Ну, и «чувствовал о труде»? Не очень грамотно для автора вышеозначенной ремарки, пробующей доказать, что Жестев плохо писал. В поучениях же её, как писать и по каким критериям оценивать написанное, я вижу столько же смешного, сколько у залетающего сюда с Фейсбука члена клуба «Сноб» с фразами типа: «Я человек измученный потоком дурноглупостей, наполняющих рунет». Не замечая, что он первый и там, в рунете, и тут есть источник если не «дурноглупостев», то точно пошлостей типа «правду говорить легко и приятно». Покопайтесь в его комментариях.
Пандемия в разгаре. А мы со своими оценками, кокетством, страхами, взглядами остаёмся советскими снобами. Отчасти потому, что так сразу избавиться всем нам от прошлого нет никакой возможности. Но пробовать надо. Да, отменяются встречи и конференции, закрываются офисы. В Лондонском Сити, в метро, на улицах малолюдно. Жёсткое предписание — почувствовавшие недомогание не имеют права выходить из дома. В супермаркетах продукты есть, но нервозность покупателя ощущается. Прежде всего, теми из них, кто десятки лет прожил в стране дефицита. Вот, разглядываю фотографии в постах очень уважаемых мною авторов: мол, пустые полки супермаркетов в Англии, Германии, Америке. Одна фотография, впрочем, сделана неаккуратно – стеллаж пустой, а по краям видны полки другого, полные товаров. Свидетельствую. Вторник и среду был в Лондоне. Пустых полок почти не видел. Заходил в десяток магазинов или, проходя мимо, заглядывал через стеклянные витрины. Всё, как обычно. Та же картина в пригороде – в супермаркетах, включая магазины при станциях заправки автомобилей. Да, своими глазами видел — секция с 20 видами туалетной бумаги и салфеток для кухни… пустая. Но на одной из полок лежат пакеты из четырёх, шести и девяти рулонов. Берут по одной. Полка периодически пополняется. Никакой паники. Я подавил импульс прихватить два пакета…
Надо ли держать в памяти, как цивилизация переживала прежние эпидемии? А почему бы и нет? Вспоминаю документ о смерти моего деда, который разыскал мой бесценный сын летом прошлого года. Свидетельство о смерти подписано врачом Уманской городской больницы по фамилии Лихтенштейн 20 октября 1922 года. Вот выдержка из моего электронного письма сыну: «Дорогой мой, я поглядел найденный тобою документ о смерти в заразном бараке больницы моего деда, Соломона Грабова в 1922 году в возрасте 53-х лет. В этот барак он попал во время эпидемии холеры. Как я понял из интернетных поисков о заводах того времени, дед работал модельщиком. Эта профессия указана и в документе смерти.». Я к тому, что сегодня есть повод говорить как о жизни, так и о смерти. И тогда, во время эпидемии холеры 1920-х, и сейчас смерть касалась великих и не очень, бедных и благополучных, пациентов и врачей. На «Дожде» вчера прозвучало интервью с заразившимся коронавирусом врачом Нью-Йоркской больницы Сашей Ивановым. Это однокашник моего сына, вместе заканчивали мединститут в Москве. И вот теперь оба живут и работают в Нью-Йорк…
Пандемия коронавируса показала, что цивилизация куда более хрупкая, чем мы думаем. При том, что мне довелось прямо в эти дни увидеть сигналы необыкновенной живучести цивилизации. В Лондоне, рядом со Студией, которую я снимал 10 лет, буквально на глазах выросло огромное здание, возведённое под влиянием идей архитектора Поула Корелика и его близких сподвижников. Вдруг связались все три творения этого Поула — Студия, здание библиотеки в Тринити — колледж в Дублине, и вот это чудесное строение, выросшее в саду, рядышком с бывшей Студией… Накануне дочь Поула сообщила мне о смерти отца. Не знаю, связано ли это с коронавирусом (да и какая разница). Но вдруг всё выстроилось в один ряд — смерть архитектора Корелика Поула и писателя Эдуарда Лимонова. Оба они, скажем прямо, кое-что оставили для размышлений будущим поколениям цивилизации. Я об этом.
В заключении вернусь ещё раз к замечанию Алексея Бурова, учёного, по профессии математика и физика, увлечённого философией и историей: «Но что мы вообще понимаем по части истоков жизни? Почти ничего на самом деле… сплошная тайна… Истоки жизни и разума сокрыты от нас. Мы не имеем ни малейшего представления об опасностях, нас окружающих, сколько их пролетело мимо — вирусов, метеоритов, наших собственных коллективных безумий «.
