Мне в последнее время все больше попадаются выступления ( преимущественно с фланга макроэкономистов и визионеров с футурологами, но не только — поэтому и пишу) со стандартным набором тезисов относительно послевоенного восстановления Украины. Они, по моему мнению, ошибочны, и их укоренение в общественном воображении будет иметь негативные последствия для планирования послевоенного восстановления.

В худшем случае, их укоренение может привести к долгосрочным последствиям для Украины, которые приведут к траектории Боснии и Герцеговины после войны в Югославии. Что я имею в виду — Босния была одной из трех стран-победителей в войне в Югославии ( вместе с Хорватией и Косово), но послевоенное восстановление Боснии является примером того, как можно очень быстро проесть политический капитал, завоеванный в войне, получить ограниченную помощь от международных доноров, а после того — перессориться между собой, получить негативную прессу на Западе. В результате — закончить послевоенное восстановление частичным восстановлением инфраструктуры, пострадавшей во время войны, но не получить почти ничего, что давало бы основу для устойчивого развития страны после войныот прямых иностранных инвестиций до нормальных институтов, которые бы позволили стране выйти из ловушки колейности, а также получить одну из крупнейших ( по отношению к населению страны) диаспор за рубежом, которая уехала и возвращаться не собирается.

Поэтому я решил попробовать собрать вместе эти городские легенды и прокомментировать их, чтобы по возможности не попадать в ловушку неоправданных ожиданий и неверных приоритетов в том, что надо делать для того, чтобы послевоенное восстановление было успешным. Сразу предупреждаю — этот пост очень мрачный.

Поэтому — к городским легендам, которые шаблонно перемещаются из одного выступления в другое.

1. Украина — большое транзитное государство

Украина была крупным транзитным государством. В основном за счет того, что была транзитером большого грузопотока по двум направлениям.

Первым был Восток-Запад ( и наоборот), по которому товары доезжали до черноморских портов Украины и после направлялись в страны, у которых либо не было выхода к морю ( Беларусь, Казахстан), или просто были экономически ближе к украинским, чем к российским портам ( близкие к Украине области России).

Вторым — Юг-Север, когда, например, уголь из Коми было дешевле довезти до Одессы и здесь уже грузить на корабли, или когда вместо долгого пути вокруг Европы какие-то товары для стран Балтии и Финляндии из Турции было дешевле довезти до Одессы и уже оттуда везти контейнерами к месту назначения.

Транзитный статус Украине обеспечивали единственная колея из «пост-советска» ( то есть, перегружать в той же Констанце было невыгодно, потому что поезд должен был « переобуваться» на границе, а это дорого), большое количество стран без выхода к морю на восток и на север от Киева, которым было проще, дешевле или короче везти в Одессу, чем, например, в Гуанчжоу ( Казахстан, Азербайджан, Беларусь) и высокий уровень загруженности и специализации российских портов на Черном море.

Дайджест НВ Премиум

Бесплатная email-рассылка только лучших материалов от редакторов NV Рассылка отправляется с понедельника по пятницу

Примерно в ту же логику укладывался транзит газа, нефти и аммиака из России через территорию Украины. Уже была построена инфраструктура, были в наличии мощности по перевалке или по перекачке. А создание альтернатив было экономически нецелесообразным.

В результате войны Украина становится из транзитной страны конечной страной путешествия товаров, потому что все эти рассуждения разбиваются о простой факт — после войны границы Украины с Беларусью и Россией будут представлять собой нечто вроде границ между Израилем и Сирией — то есть, физическая граница есть, но она представляет из себя максимально близкий аналог рва с крокодилами, и через него проходят отдельные люди, а не большой транзит грузов. То есть, все транзитные преимущества Украины умножены на ноль войной, потому что представить себе большую транзитную торговлю через территорию Украины с Россией я не могу. Как не могу представить себе и большой транзит, который Россия просто так пропускает в страны Центральной Азии или из них на Запад.

2. В мире есть много денег, которые обречены на то, чтобы прийти в Украину

Действительно, в мире сейчас около $25 триллионов лежат на счетах и не инвестированы. Но они не инвестированы не потому, что они ждут окончания войны в Украине, а потому, что отношение risk/reward, имеющееся в инвестиционных предложениях для этих денег, не устраивает их владельцев. И они, даже в количестве 0,1% от этих 25 триллионов, не ожидают окончания войны. Они уже решили, что им не интересно инвестировать в Чили ( крупнейшего реципиента прямых иностранных инвестиций в 2022 году в расчете на душу населения), не интересно инвестировать в commodities ( лучший класс активов в 2022 году, доходность 22%, абсолютная ликвидность), не интересно инвестировать даже в US Treasuries, которые сейчас дают доходность около 5% годовых.

За последние годы я видел несколько легенд. В девяностых это была легенда о dumb Arab money. То есть, о том, что арабы готовы давать деньги куда угодно, где есть доходность в 5% годовых ( и многие люди звонили в Делойт, где я тогда работал, с предложениями « Вот у нас тут есть интересная идея инвестиций в покупку квартир в Киеве, она дает 20% в долларах минимум, мы читали в газете, что у арабов деньги дают под 2% годовых, мы им дадим 5, нет, 7 процентов, найдите нам выход на арабских шейхов, пожалуйста»). В нулевые это была легенда о dumb Russian money, которых было так много, что их инвестировали куда угодно, потому что просто было очень много. В десятые это была легенда о dumb Chinese money, которые неприкаянно ходят по миру. Никто этих денег не видел, но каждый имел племянника, работавшего на бизнесмена, который был знаком с человеком, который дорвался до этих денег и их сейчас « осваивал».

Приход больших денег в страну — это результат совокупности большого количества факторов. В Украине было уже две волны прихода больших денег, в период 1993—1998 ( после получения независимости и до первого финансового кризиса) и в период 2005—2008 ( в период от Оранжевой Революции до глобального финансового кризиса), и оба периода оставили очень многих инвесторов не с самыми положительными воспоминаниями. Я достаточно стар, чтобы помнить то, как по заказу кого-то из крупных милицейских начальников Одессы с собрания акционеров под телекамеры и комментарий новостника « Эти нечестные…