5 июня провёл беседу по телефону главный редактор радиостанции «Эхо Москвы в Благовещенске» Михаил Митрофанов.

М. Митрофанов: – Всем добрый день! Это «Эхо Москвы в Благовещенске». Нам любезно согласился дать интервью по телефону кинорежиссёр и сценарист Юсуп Разыков. Юсуп Сулейманович, здравствуйте!

Ю. Разыков: – Добрый день!

М. Митрофанов: – Добрый! Очень рад вас слышать, рад, что вы согласились с нами пообщаться. Прошёл сериал «Пороги», автором сценария и режиссёром которого вы являетесь. Скажу, что местные жители очень этим сериалом заинтересовались…

Ю. Разыков: – Представляю себе.

М. Митрофанов: – Во-первых, большое спасибо. О самом сериале поговорим буквально через пару минут. Хотелось бы, чтобы наши слушатели представляли, кто такой Юсуп Разыков. Вы кинорежиссёр и сценарист, а что было вначале, всё-таки вы, в первую очередь, режиссёр или сценарист?

Ю. Разыков: – Это всегда было вместе. Я всегда снимал по своим сценариям картины. Когда я работал на телевидении, у меня тоже были свои программы авторские. Но учился я на сценариста.

М.Митрофанов: – И скажите, в большей степени вы работаете именно в формате сериала? Потому что я посмотрел, очень много работ именно в этом формате.

Ю. Разыков: – В принципе, полнометражное кино и фильмы для телевидения они как бы в равной пропорции, на мой взгляд, находятся. По наименованиям даже, если посмотреть в «Википедии». Но скажу прямо, что, конечно, на телевидении сейчас работы больше. Производство стало дорогим невероятно, стало очень мало инвестиций в кинематограф. Телевидение пока превалирует.

М. Митрофанов: – Вот этот сериал, который называется «Пороги»… Интересно понимать, откуда пришла идея такого сериала? Жизнь ваша была связана с пограничными войсками, может быть? Почему к такой теме вы обратились, можете рассказать?

Ю. Разыков: – Знаете, мы существуем в пространстве, где существует определённая тематическая репертуарная политика каналов телевидения, и они выстраивают определённые заказы, которые обращаются к тем или иным темам. И вопрос сделать приключенческую мелодраму про границу (на самом деле я знаю, сейчас готовится ещё один фильм про границу), они делаются практически каждый год.

Предложили это дело мне, и я взялся, потому что я служил в армии и прекрасно помню все эти «размножения». У меня друзья, которые служили в погранвойсках, очень были яркими такими рассказчиками, что мне было даже интересно это сделать. Тем более что это была мелодрама, завязанная на измене. А существует понимание того, что, если ты изменил жене, значит, можешь изменить Родине. Если вы помните, была такая поговорка.

Но мне предложили взять как бы очень сложный период, который освоить сейчас не могут ни политики, ни военные, ни пограничники, ни ФСБ. Это период переходный, «89-91», когда разрушился Советский Союз. Граница была, как сквозняк, когда активизировалась китайская сторона. И даже были карты, где Благовещенск был территорией Китая. То есть это был такой период, который был очень сложным.

Картина, на самом деле, делалась сложно. Поэтому, я человек в этом смысле азартный, мы и взялись за это дело. На фоне вот этих сложных перипетий, геополитических и исторических происходили такие вот события. Но телевидение щадит своих зрителей, и они не заостряются. А главной темой и предметом рассказа становятся взаимоотношения героев.

М. Митрофанов: – Вы упомянули о том, что политика канала такова, и каждый год практически делаются фильмы и о границе. А почему тогда… Фильм снимался в 2014 году, насколько я понимаю?..

Ю. Разыков: – В 2013-м.

М. Митрофанов: – …этот период был взят тогда? Вам именно задачу поставили, ну, не то чтобы задачу, а предложили именно про этот период снять сериал или вы сами определили, что этот период возьмёте?

Ю. Разыков: – Дело в том, что руководители каналов всегда знают, какие другие каналы, другие студии делают картины, какой период охватывают, какой круг проблем они раскрывают. Вот этот период появился довольно спонтанно во время даже выбора натуры. Но понимание было такое, что мы делаем картину про фактически разрушение пограничных войск, то есть про деформацию и трансформацию в период развала Советского Союза.

М. Митрофанов: – То есть именно такая задача стояла?

Ю. Разыков: – Да, разумеется. Про то, как граница потеряла, условно говоря, хозяина. И как только некоторые преданные люди, вроде генерала нашего, а в конце концов и вся пограничная часть, кроме Волкова… Фактически враг один – Волков. А все остальные – обычные военные.

М. Митрофанов: – Которые попали, может быть, отчасти под влияние, в условиях и так далее…

Ю. Разыков: – Ну, конечно. У нас на самом деле с ним сотрудничают только прапорщик и мальчик шофёр – тот, который проболтался. Больше там никаких врагов-то и нет. Да и Волков врагом оказался, потому что попал под колпак возможности заработать и свалить. Вопрос заработка в те времена, особенно в офицерских семьях, стоял очень остро. Поэтому нельзя говорить, что это его какое-то политическое или идеологическое решение. Потом человек влюбился и потерял голову.

М. Митрофанов: – Скажите, а почему именно Благовещенск был взят?

Ю. Разыков: – Понимаете, во-первых, Благовещенск и Хэйхэ (не мне вам рассказывать) находятся в тактильном соприкосновении фактически. Первые кооперативы, по данным, которые были опубликованы, они как раз появились на этом понтонном мосту… И тут очень большая как бы топографическая, ну, не ошибка, а топографический допуск. Потому что имеется в виду Благовещенск как город. Затем от него мы удаляемся и переезжаем в Сосны, офицерский городок. И совсем дальше – пограничная застава. То есть Благовещенск здесь, ну как бы, условно говоря, как Москва в центре Московской области.

М. Митрофанов: – Это условная точка получается, Благовещенск в картине?

Ю. Разыков: – Не только у меня. Если мы снимали не в Благовещенске, то это определённо условная точка.

М. Митрофанов: – То есть это – такой образ. Снимали не в Благовещенске, а где? В Тверской области?

Ю. Разыков: – Да, там же, где Кончаловский снимал «Сибириаду».

М. Митрофанов: – Какое-то объяснение есть, почему именно там?

Ю. Разыков: – Михаил, тут объяснение очень простое – отсутствие финансирования. Рядом актёров возить и всё такое. Потому что серьёзное дело это – перевозить группу составом в 60 человек, потом возить, мотать туда актёров. Долгая дорога, около восьми часов… Было понятно, что в этом регионе снять и группу расположить мы не сможем.

М. Митрофанов: – Не реально?

Ю. Разыков: – Да. Мне сразу сказали, что этого не будет.

М. Митрофанов: – Вопрос не могу не задать: вы в Благовещенске бывали?

Ю. Разыков: – Вот в том-то и дело, что я собирался в Благовещенск. Там фестиваль у вас есть «Амурская осень». И вот когда мы уже договорились с руководителем фестиваля поехать, вдруг это дело отменилось, и я был вынужден по видеороликам, по фотографиям изучать Благовещенск. Нет, не был, не получилось у меня, к сожалению. Хотя очень рвусь, и я думаю, я туда попаду.

М. Митрофанов: – Скажите, а как актёров подбирали и кто исполнял роли китайцев – это что за артисты?

Ю. Разыков: – Значит, актёров подбирали как обычно – кастингом. Тут никакой задачи особенной нет. Заранее скажу, что я актёрским составом очень доволен, я считаю, что они очень справились. Что касается китайских персонажей, то, вы удивитесь: 60 % китайцев у нас снималось. Главного героя, конечно, мы не могли китайцу дать, потому что, во-первых, и речево, и по актёрскому умению не очень удовлетворяло нас. Главного героя играл узбек. Бурята играл бурят. Бурятку играла кореянка. Шаманку Удоган играла бурятская актриса. А из китайцев главного китайца играл узбек.

М. Митрофанов: – А почему, кстати говоря, буряты фигурируют? У нас здесь в Амурской области основное местное коренное население – это эвенки больше, или орочоны, как они называются у китайцев. Вот здесь такая нестыковка происходит. Мы когда обсуждали со слушателями этот сериал, один из вопросов, который они нам и себе задавали тоже, – а почему буряты? Это вот как так получилось? Как-то можно объяснить?

Ю. Разыков: – Понимаете, мы брали какую-то такую расширенную географию, и туда попали как раз вот буряты со своей какой-то привязкой. На самом деле эвенками мы не занимались вообще, мы занимались вот такой какой-то более нам понятной и привычной, байкальской какой-то историей…

М. Митрофанов: – Ну, тоже это соседствует с Китаем…

Ю. Разыков: – Понимаете, да, это давало масштаб протяжённости границы. Не с точки зрения увидеть какую-то там народность. У нас в России ни одно телевидение такую задачу ставить не может. Это просто, понимаете, когда ты представляешь себе Бурятию, там масштаб границы в целом вырастает, и конечно…

М. Митрофанов: – Это более понятно, вы считаете, широкому именно зрителю?

Ю. Разыков: – Нет, дело не в том, что понятно Бурятия или не Бурятия, а понятен масштаб границы – от Бурятии до Амура до Благовещенска и дальше.

М. Митрофанов: – Ещё вопрос вот о чём: известно ли вам что-нибудь о реакции, скажем, китайцев на этот сериал?

Ю. Разыков: – У меня китайцы снимались. И китайцы очень разные на самом деле. Председателя играл настоящий китаец, но он русскоговорящий. И его реакция была абсолютно чёткой – он считал, что это фильм о бизнесе, по его мнению, о том, как создавался бизнес на границе Китая и России. Он считает, что это такой метаболизм экономический, который очень полезен для России. Про Китай он умалчивал. А, так сказать, о политических каких-то, я не знаю, естественно, даже и не могу знать, потому что премьера только прошла. Но, вы понимаете, мы же делаем не политическое кино для того, чтобы консультироваться… Это было кино, я же даже назвал жанр – мелодрама. Если вы знаете, у канала «Россия» зрителями мелодрам являются в основном женщины, которым нужны переживания, любовь, измены… Вот какие-то такие темы – центр их внимания. Политическая составляющая их не интересует. Это должно интересовать только меня.

М. Митрофанов: – То есть с учётом целевой аудитории всё это делалось, да?

Ю. Разыков: – Понимаете, это политика канала. Мы не можем это регулировать, потому что канал существует по своим законам.

М. Митрофанов: – Ещё, Юсуп Сулейманович, хочу спросить: вы сказали, что у вас много друзей есть даже среди пограничников. Фильм в широком прокате не выходил, тем не менее он на фестивале в Ялте занял призовое место. Пограничники вопросов не задавали по поводу этого фильма? Может быть, какие-то несоответствия?

Ю. Разыков: – Михаил, знаете, это больное место нашего зрительского состава. Когда фильм смотрят пограничники, они смотрят только про то, какие кокарды, какие фуражки. Когда смотрят врачи, они смотрят, какие шприцы. Когда смотрят юристы, они смотрят какие портфели… То есть угодить всем никак нельзя. Я знаю про все замечания пограничников. Я даже был удивлён и восхищён тем, что мелодраму посмотрело столько пограничников. Я был просто поражён. Но я прекрасно знаю, это, конечно, не может быть оправданием, но у меня, например, на площадке было всего восемь фуражек, потому что уже фуражек нет. Чтобы их изготовить, нужны деньги, а их нет. Более того, я скажу, что солдаты, которые… Вот раньше армия помогала в съёмках, можно было договориться и привезли бы одетых, обутых солдат. Теперь ты всё это делаешь сам. То есть людей, которые могут просто маршировать нормально: шагом марш, направо-налево – их нет.

М. Митрофанов: – В массовке тоже никакой помощи нет?

Ю. Разыков: – О чём вы? Это были слёзы, когда массовка из семи человек приходит, и они кривоногие, никогда в армии не были, не бегали стометровки, ничего. То есть с ними не знаешь, что делать. Они говорят: мы пришли не шагать, и уходят. И ты остаёшься без ничего. Траты в результате отмены съёмок – они гигантские, приходится их выставлять. Если внимательно и доброжелательно зритель посмотрит, то везде, когда касалось дело нарядов, дежурные какие-то, они всегда получали фуражки в первую очередь. Я всегда эти восемь фуражек двигал и перекидывал по кадру. Но когда мне начинают говорить про офицерскую одежду, про тельняшки, то как раз вот это мы получили от консультанта. В 89-90 году вся форма в войсках менялась. И про это ребята, которые служили в 82-84 году, просто не знают.

М. Митрофанов: – То есть тельняшки – это, в общем-то, нормально для того времени было?

Ю. Разыков: – Они одевались почти как десантники. Тогда, в 89-90 году, была смена формы в войсках – понимаете, это как раз нам консультант втулял. Я-то знаю, как одеваются пограничники. Я служил в Риге, я знаю, как все солдаты и матросы одеваются. Потом, в конце концов, есть Интернет, взял и посмотрел. Нет, он нам настоятельно сказал, что в эти годы, когда был переход и шло к развалу Союза, так скажем, форма во всех войсках менялась. Никто сейчас не может это дело оспорить, потому что это тоже опубликовано в Интернете.

М. Митрофанов: – Любопытно. Скажите ещё, а как вы сценарий писали: сразу, целиком, или как-то он по ходу съёмок трансформировался, может быть, дописывался?

Ю. Разыков: – Трансформировался несколько раз.

М. Митрофанов: – В связи с чем?

Ю. Разыков: – Это очень довольно драматичная ситуация, потому что у нас из-за сроков получилось так, что сценарий приходилось дописывать во время съёмок. Это, конечно, недопустимая ситуация, но был такой казус.

М. Митрофанов: – А сроки, за сколько был снят сериал? Всё-таки довольно большой объём, 16 серий.

Ю. Разыков: – Около ста съёмочных дней.

М. Митрофанов: – Всего лишь?

Ю. Разыков: – Да, всего лишь.

М. Митрофанов: – Это тоже, наверное, связано с бюджетами?

Ю. Разыков: – Конечно, это связано исключительно с финансированием, с бюджетом. Конечно, такие фильмы заслуживают более подробной и сильной подготовки, более проработанных политических линий. Тогда, если бы были финансы, можно было бы каждому сшить костюм. И это, понимаете, на самом деле не жалобы, просто мы живём все в одном мире.

М. Митрофанов: – Это констатация?

Ю. Разыков: – Да. Выйти на улицу и посмотреть, в каком состоянии у нас находятся коммунальные службы и всё остальное, это всё одинаково. Нельзя выделить телевидение или кино в отдельную статью и сказать, что только здесь у нас есть проколы, только здесь нужно работать.

И я хочу сказать, что нужно просто относиться зрителю: если тебе не нравится, ты можешь всегда выключить телевизор и перейти на другой канал. Ведь, например, когда мне говорят про картину «Граница. Таёжный роман»: там пограничники вообще в красных погонах ходят. О чём мы говорим! Вообще не сопоставимые вещи.

Мы делаем работу для зрителя, чтобы у нас была нормальная коммуникативность. А когда иногда (вот я в последнее время бросил читать) ты читаешь отзывы зрителей, и они просто пышут злобой, они совершенно не направлены на контакт какой-то, чтобы понять. Посмотрел, увидел, что машина не того сезона, не для этого кино делалась… Я это опять не для защиты говорю, а для того, чтобы в массовом сознании наступил наконец мир.

На ютубе очень любят выкладывать ляпы, которые нашли в картине. Ляпы есть во всех классических фильмах. Но вы же не за ляпами следите в кино, когда смотрите «Берегись автомобиля», например. Мне кажется, в кино, если не считаешь, что ты заказал свою собственную биографию, к которой ты относишься пристрастно и с любовью, там ты можешь делать… А когда делает картину автор, у него бывает, не у автора, группа состоит из 45-60 человек, люди все живые, бывают ошибки там. Конечно, это не желательно допускать, оставлять, мы всё это стараемся вычищать, но проскакивает, ничего не сделаешь.

Но когда тематические нарушения – это, как правило, отсутствие финансирования. Мы с моим оператором – у него отец военный, у него брат военный – мы просто рыдали, когда у нас в кадре сверхсрочника одевали как непонятного какого-то гастарбайтера. Переодеть его – а во что? Не во что.

М. Митрофанов: – Слушайте, а как же удаётся вам с самим собой договариваться? Получается, что, с одной стороны, бюджет…

Ю. Разыков: – Я сразу понял вопрос. Единственное, что утешает, это качественная работа артистов. Они рассказывают историю, они осуществляют связь со зрителем. И поэтому я с благодарностью вспоминаю, как зрители пишут об актёрской игре, что она и качественная, и достоверная, и образы получаются.

Когда ты видишь, что человек следит не только за тем, какого цвета у него погоны, а про то, что человек собой воплощает, какой характер, что этот характер выражает. Почему он так? Этот мальчик – детдомовец, вырос в детдоме, приехал. Там есть информация: он должен был остаться в части, он был карьерист. Поругался с новым начальником училища, приехал сюда. Здесь не знает, что делать. Видит, к нему тянется дочь полковника, и решает карьеру сделать через вот это. Но любви там нет. Полковник умирает. Карьера рушится. И тут попадаются дела, когда он может оказаться полезным для контрабандных каких-то троп. Это разве не драма?! И он в это время при нелюбимой жене влюбляется в девушку, которая влюблена в его друга. Сам друг до сих пор любит его жену. И он, как зверь, начинает уже подбираться. Он её ворует. Он собирает последнее золото, которое есть, и собирается делать паспорта… Это человек вот именно тех времён – нахапать и рвануть за бугор.

М. Митрофанов: – Ломались судьбы…

Ю. Разыков: – И офицерские судьбы – они невероятные. Я снимал предыдущую картину «Стыд» – про подводников, судеб которых коснулись сокращения Северного флота. Это достойно не 16-ти, а 160-ти серий – рассказать про каждого человека, про судьбы офицерские, которые были.

Я делаю не в первый раз фильм про границу, поэтому я знаю, какие мы допустили ошибки, перекосы. Это картина про драму развала Союза на примере конкретной пограничной заставы. Всё! Там схлестнулись судьбы, и больше не о чем тут говорить. О чести и доблести границы говорят другие фильмы. Но здесь у нас, я повторяю, есть персонажи, которые держат вот эту честь пограничника, и предатель корневой только один. Вот мне говорят: «Прапорщик вор!» Да господи, боже мой! Один там застрелился офицер. Это всё было в той армии…

М. Митрофанов: – Это не только в пограничных войсках было, и до сих пор ещё есть, что там говорить.

Ю. Разыков: – Конечно, говорить о том, что армейский мир – стерильный, нельзя, потому что там тоже есть драмы, трагедии. У меня под новый год командир взвода зашёл в оружейку и застрелился из-за того, что его бросила жена. Старшина нас водил тоже на работы, чтобы мы там зарабатывали, и всё такое… Это абсолютно нормальная такая была служба. Считалось, что пойти для части что-то заработать – святое.

М. Митрофанов: – Но вы всё же служили раньше, чем тот период, о котором кино снимается?

Ю. Разыков: – Я чуть раньше, но это традиция. Поговорка «солдатская смекалка», она всегда существовала. И в этом, на мой взгляд, нет ничего, если даже Суворов понимал и приветствовал, и Наполеон, как мы помним, тоже. Потому что солдатская смекалка – это основа патриотизма, военного патриотизма.

Что такие люди, как вот фильм был «Аты-баты шли солдаты», персонаж, которого играл Быков. Это человек, который отсидел, – он оказался героем. Нельзя сразу огульно говорить, что вот ты – алкаш, а ты – вор. Нет идеальных обществ. Тем более что в фильме прапорщик этот потерял руку, защищая границу. А то, что он вор, это в последнюю очередь. Он доставал списанную технику, участвовал в таком бизнесе-бартере – такие были дела, такое было время.

Я считаю, что, конечно, зритель должен подобрее относиться к персонажам. А погоны –пусть в меня бросают камни – я в этом никак не виноват.

М. Митрофанов: – Юсуп Сулейманович, благодарю вас. От себя и от имени наших слушателей и телезрителей поздравляю вас (5 июня Юсупу Разыкову исполнилось 60 лет – Прим. Амур.инфо ). Будьте здоровы, удачи вам и творческих свершений.

Ю. Разыков: – Спасибо.

М. Митрофанов: – В юбилей принято делать подарки, хочу сделать вам подарок – идею сериала. У нас больше чем 100 лет назад в местной прессе вышел коллективный роман «Амурские волки». Роман содержит 105 глав – для сериала просто непаханое поле. Он как раз о нравах начала ХХ века, о Благовещенске, Амурской области, контрабанде. В общем, много-много всего намешано. Произведение характеризуют как бульварный роман, но он отражает суть того времени. Если у вас будут возможность и интерес, вы как сценарист можете написать сценарий и, если найдется финансирование, снять фильм. Просьба или условие: по возможности, снимать его все-таки здесь.

Ю. Разыков: – Ой, вы знаете, это моя мечта. Благодарю вас за подарок, благодарю за интерес к картине. Хочу принести всем ребятам, которые служили на границе, свое заверение: когда говорят, что мы хотели смешать с грязью – такой цели никогда ни у кого не было. Я вас уверяю, клянусь дружбой со своими друзьями-пограничниками. Это абсолютный бред, такого не может быть. Хочу сказать, что в любых ситуациях, когда происходят исторические катаклизмы, когда не только для пограничников, но и для Северного флота ничего в нашей стране не было сделано, пограничники всегда были нашими героями, воплощающими собой и доблесть, и честь.

М. Митрофанов: – Гонжа ? (главный герой фильма «Пороги» – Прим. Амур.инфо ).

Ю. Разыков: – Гонжа , конечно. Мы к границе относимся с глубоким уважением. Если помните, там есть слова о том, что мы не сторожа, мы гораздо более романтические войска – мы пограничники, стоим на пороге великой страны.

М. Митрофанов: – Потому сериал и называется «Пороги».

Ю. Разыков: – Естественно, но слово «пороги» имеет много значений – и речные пороги, и в судьбе человеческой. Но здесь главная тема – пороги страны. Мы стоим на пороге нашей страны.

М. Митрофанов: – Вы сейчас имеете какое-то отношение к киностудии «Узбекфильм»? Работаете там?

Ю. Разыков: – Нет, я уже давно работаю в России.

М. Митрофанов: – Спасибо. Всего хорошего, будьте здоровы! До свидания.

Ю. Разыков: – Вам тоже удачи.