Экономический рост превалирует над охраной окружающей среды, исходя из того, что повышение уровня жизни людей сейчас должно иметь приоритет над сохранением природы для будущих поколений. Но такой образ мышления сталкивается с проблемами, когда разрушение природного капитала достигает такой высоты, что блокирует сам рост. Важнейший вопрос заключается в том, устраняет ли безудержное изменение климата дихотомию между ростом и окружающей средой, требуя, чтобы их рассматривали как две стороны одной медали. Ответ однозначный «да» на глобальном уровне и «да» с оговорками на уровне страны*.

Чтобы было ясно, дело не в том, что сокращение бедности продвинулось до такой степени, что темпами роста теперь можно пожертвовать во имя обращения вспять изменения климата. По оценкам, более 700 миллионов человек живут в условиях крайней нищеты (2020 г.). После десятилетий снижения уровень бедности ухудшился с 2020 по 2022 год из-за пандемии, войны России на Украине, экстремальных климатических бедствий и глобального экономического спада. Такие колебания привлекают внимание миллионов людей, которые впадают в нищету и выбиваются из нее после потрясений. Кроме того, до улучшения еще далеко: например, почти 3 миллиарда человек готовят пищу, используя традиционные виды топлива, убивая миллионы людей и подвергая опасности здоровье из-за загрязнения воздуха внутри помещений.

Но дело в том, что перспектива роста и сокращения бедности, с одной стороны, по сравнению с охраной окружающей среды и действиями по борьбе с изменением климата, с другой, должна измениться, поскольку десятилетия разрушения окружающей среды сделали страны чрезвычайно уязвимыми для потрясений. Бедные страны и более бедные слои населения страдают больше всего. Борьба с изменением климата не только дополняет сокращение бедности, но и в ключевых аспектах первое является необходимым условием для второго. Когда одна треть Пакистана уходит под воду и 10 процентов ВВП уничтожается, строительство защиты от наводнений становится синонимом сокращения бедности.

Борьба с изменением климата не только дополняет сокращение бедности, но и в ключевых аспектах первое является необходимым условием для второго.

Тем не менее, адаптацию к изменению климата можно рассматривать как менее очевидный шаг к экономическому росту и сокращению бедности, чем, скажем, сокращение загрязнения внутри помещений, поскольку последнее можно более четко рассматривать как антропогенное и с прямой атрибуцией причины и следствия. Если люди думают, что экстремальные наводнения в Пакистане или пожары в Калифорнии были вызваны природными факторами, то расходы на защиту от наводнений, не говоря уже о декарбонизации, могут рассматриваться как опрометчивые инвестиции. Но ученым ясно, что экстремальные климатические бедствия вызваны деятельностью человека и оказываются катастрофическими для экономического роста и сокращения бедности.

Ситуация усложняется, когда речь идет о смягчении последствий изменения климата по сравнению с адаптацией. Переход на низкоуглеродную энергетику сопряжен с краткосрочными издержками, которые могут представлять очевидный компромисс между спасением жизней сегодня и спасением жизней завтра. Этот компромисс более очевиден для стран с низким уровнем доходов, поскольку затраты на переходный период для них (пропорционально) выше. Эта дифференциация стран с низким доходом в этом отношении совершенно не связана с проблемой климатической справедливости, которая требует, чтобы страны с высоким доходом повсеместно несли основную тяжесть затрат на смягчение последствий. Этот аргумент важен, поскольку на долю 74 беднейших стран-членов Международной ассоциации развития (МАР) приходится менее 10 процентов парниковых газов, но они больше всего страдают от изменения климата.

Тем не менее, чтобы стабилизировать изменение климата, все страны должны будут внести свой вклад в достижение глобального чистого нуля. Если страны продолжат нынешний путь, глобальные температуры повысятся более чем на 3 градуса по Цельсию по сравнению с доиндустриальным уровнем, и вопрос о сокращении бедности станет спорным. Доводы в пользу того, что более бедные страны инвестируют в смягчение последствий, также становятся все более убедительными, поскольку технологии возобновляемых источников энергии становятся даже более конкурентоспособными, чем ископаемое топливо, и если богатые страны активизируют низкозатратное финансирование климатических инвестиций.

Вывод о том, что экономический рост и сокращение бедности должны дополняться охраной окружающей среды и действиями по борьбе с изменением климата, по большей части должен быть подкреплен экономическим анализом и политическими рекомендациями. Инвестиции должны пройти проверку с помощью анализа социальных затрат и выгод, который включает оценку ущерба окружающей среде и учетные ставки, учитывающие необходимость защиты природного капитала на будущие годы. Такому анализу может помочь дополнение показателей ВВП корректировками ущерба от углеродоемкого роста, например, в индексе человеческого развития ПРООН, скорректированном с учетом планетарного эффекта.

В конце концов, дискуссии о росте и окружающей среде может помочь уточнение использования роста ВВП, которое игнорирует связанные с ним убытки. Этот недостаток критерия ВВП усугубляет несоответствие между временными горизонтами — политики, направленной на ускорение краткосрочного роста, с одной стороны, и обязательств по устойчивой климатической политике, с другой. Уточнение показателя ВВП также поможет сформировать общественное мнение, которое является окончательным арбитром направлений политики, в пользу действий по борьбе с изменением климата и защиты окружающей среды.

* По книге автора Риск и устойчивость в эпоху изменения климата Пэлгрейв Макмиллан, 2023 г.