Историки давно обсуждают возможную связь между усложнением общественного устройства и распространением религиозных верований, способствующих просоциальному поведению. Однако природа этой связи остается спорной. Анализ детальных исторических данных по 30 регионам показал, что радикальное усложнение общества обычно предшествует появлению веры в сверхъестественное наказание за аморальное поведение, а не наоборот. Как правило, такая вера появляется лишь после достижения обществом численности населения порядка миллиона человек. Стандартизованные религиозные ритуалы часто появляются задолго до веры в богов-морализаторов. Возможно, единые ритуалы являются более значимой предпосылкой усложнения общества, чем содержание религиозных верований: важно, как поклоняться, а не кому.

«Элементы» уже рассказывали о смелых попытках Петра Турчина и ряда других историков найти в развитии человеческих обществ строгие математические закономерности и достоверные причинно-следственные связи, что позволило бы сделать историю «настоящей наукой» (см. ссылки в конце новости).

С этой целью начиная с 2011 года международный коллектив исследователей работает над созданием глобального исторического банка данных Seshat: Global History Databank (проект назван в честь Сешат, древнеегипетской богини мудрости, письма и тому подобного).

За восемь лет эксперты собрали и унифицировали значительный объем данных по истории 414 обществ (политий), приуроченных к 30 регионам (рис. 2). В своем новом исследовании, результаты которого были опубликованы 20 марта в журнале Nature, создатели и сотрудники проекта Seshat использовали эти данные для проверки гипотезы о связи между усложнением общественного устройства и религиозными верованиями, способствующими просоциальному поведению.

Вера в сверхъестественные силы, наказывающие за неподобающее поведение по отношению к самим себе (непринесение жертв, нарушение табу, богохульство и т. п.), распространена в человеческих обществах, древних и современных, чрезвычайно широко. Существенно реже встречается вера в богов, наказывающих людей за дурное поведение по отношению к другим людям. Замечено, что вера в «моралистические» сверхъестественные силы характерна в основном для больших, сложных и достаточно развитых обществ. В небольших, отсталых, бесписьменных обществах такие верования встречаются очень редко.

Природа взаимосвязи между сложностью общественного устройства и верой в моралистических богов остается дискуссионной. Логично предположить, что вера в моралистических богов помогает обуздывать асоциальные порывы и решать «проблему безбилетника» (см. Free-rider problem) в больших обществах, где значительная доля взаимодействий происходит между людьми, не знакомыми друг с другом. С другой стороны, неясно, является ли распространение таких верований предпосылкой усложнения общества или, может быть, его следствием.

Попытки разобраться в этом до сих пор основывались на отрывочных данных по отдельным регионам и на весьма грубых оценках сложности обществ. Неудивительно, что результаты получались противоречивые. Одни исследователи приходили к выводу, что моралистические сверхъестественные силы — скорее предпосылка усложнения общества (J. Watts et al., 2015. Broad supernatural punishment but not moralizing high gods precede the evolution of political complexity in Austronesia), а другие — что это скорее следствие (N. Baumard et al., 2015. Increased affluence explains the emergence of ascetic wisdoms and moralizing religions).

Данные из базы Seshat позволили получить для каждого из 414 обществ количественную оценку социальной сложности (Social complexity), рассчитанную на основе полусотни отдельных показателей (таких как население политии, ее территория, число уровней в административных иерархиях, наличие профессиональных военных, жрецов, бюрократов, ирригационных систем, дорог, правительственных зданий, хозяйственных записей, календаря, литературы, денег и т. д.) Полученные оценки были сопоставлены с наличием или отсутствием веры в моралистических богов (рис. 2).

Вера в потусторонние силы, которые нужно ублажать при помощи ритуалов, была распространена во всех 30 регионах. При этом в 10 из них для доколониального периода нет свидетельств наличия веры в моралистические сверхъестественные силы (серые кружки на рис. 2). В остальных 20 регионах (цветные кружки на рис. 2) отмечено 15 разных религиозных систем, включающих либо верховных богов-морализаторов (таких как Бог авраамических религий), либо иные сверхъестественные сущности, небезразличные к моральному облику людей (такие как карма в буддизме). Впервые подобные верования отмечаются в Египте около 4800 лет назад (см. Маат), затем они спорадически появляются в разных точках Евразии (в Месопотамии 4200 лет назад, в Анатолии 3500 лет назад, в Китае 3000 лет назад), после чего начинается распространение «транснациональных» моралистических религий: сначала зороастризма и буддизма, а позднее христианства и ислама. При этом во многих регионах вера в моралистических богов существовала задолго до прихода туда этих религий: например, древние римляне верили, что боги наказывают клятвопреступников, почти за тысячу лет до официального принятия христианства.

Статистический анализ подтвердил тесную связь между сложностью общества и верой в моралистических богов. Социальная сложность оказалась надежным предиктором наличия такой веры, причем этот вывод остается статистически значимым после внесения поправок на географические и лингвистические взаимосвязи регионов.

Чтобы понять направленность возможных причинно-следственных связей между усложнением общества и верой в моралистических богов, авторы сравнили скорость роста социальной сложности до и после появления такой веры. Имеющиеся данные позволили провести такой анализ для 12 регионов (в остальных регионах либо не было моралистических богов, либо не хватило данных по социальной сложности для каких-то периодов).

На рис. 3 показаны усредненные результаты, а на рис. 4 — те же результаты отдельно по 12 регионам. Оказалось, что в большинстве случаев (в 10 регионах из 12, а также в среднем по всей выборке) социальная сложность достоверно быстрее росла до появления веры в моралистических богов, чем после. Ни в одном из регионов после появления такой веры рост сложности не ускорился.

Этот вывод не зависит от того, следят ли за моралью верховные боги или иные сверхъестественные сущности. Он устойчиво воспроизводится при разных наборах показателей, используемых для оценки социальной сложности. Не влияют на него и имеющиеся разногласия в оценке времени появления моралистических верований (в базе данных Seshat фиксируются все подобные разногласия, что позволяет оценивать возможную степень их влияния на результаты).

В 10 регионах из 12 моралистические религии установились примерно в тот момент (плюс-минус 100 лет), когда общество достигло уровня сложности 0,6, что примерно соответствует государственному образованию с населением в миллион человек. Авторы подчеркивают, что письменность обычно появляется раньше: в 9 регионах из 12 известны письменные памятники, существенно (в среднем на 400 лет) более древние, чем первые свидетельства веры в моралистических богов. Таким образом, полученные результаты вряд ли можно объяснить тем, что в моралистических богов на самом деле начали верить раньше, но сведения об этом до нас не дошли из-за отсутствия письменности. Из обществ, так и не перешедших к вере в моралистических богов, только одно (недолговечная империя инков) перевалило за «пороговый» рубеж сложности 0,6.

Авторы заключают, что вера в моралистических богов, скорее всего, не является необходимой предпосылкой радикального усложнения общественного устройства. Возможно, такие религии возникают как культурная адаптация, повышающая стабильность усложнившегося общества. Это может быть особенно актуально для многонациональных империй, формирующихся в результате завоеваний. Как еще убедить разноязыкое население следовать общим правилам и подчиняться единой власти? Иногда установление моралистической религии может даже стать фактором, ограничивающим дальнейшую экспансию: в качестве примера авторы приводят историю императора Ашоки, принявшего буддизм и отказавшегося от дальнейших войн, тем самым положив конец расширению империи Маурьев.

Собранные авторами данные показывают, что организованная религия — пусть и не морализаторская — всё-таки может быть важной предпосылкой роста социальной сложности. Ключевую роль здесь, по-видимому, играет стандартизация верований и регулярно совершаемых ритуалов (что предполагает некую институционализированную иерархию культовых служителей). Появление регулярных стандартизованных ритуалов, как правило, происходит задолго (в среднем за 1100 лет) до появления моралистических богов. Правда, формальный статистический анализ не подтвердил гипотезу о том, что рост социальной сложности ускоряется после появления стандартных религиозных ритуалов. По мнению авторов, это может объясняться недостаточной полнотой и точностью сведений о столь давних временах. По мере дальнейшего накопления и уточнения исторических данных все эти вопросы должны постепенно проясниться.

Источник: Harvey Whitehouse, Pieter François, Patrick E. Savage, Thomas E. Currie, Kevin C. Feeney, Enrico Cioni, Rosalind Purcell, Robert M. Ross, Jennifer Larson, John Baines, Barend ter Haar, Alan Covey & Peter Turchin. Complex societies precede moralizing gods throughout world history // Nature. 2019. DOI: 10.1038/s41586-019-1043-4.

См. также:
1) Может ли история стать настоящей наукой?, «Элементы», 03.07.2008.
2) Статистика кладов исключает демографический взрыв в Древнем Риме в I веке н. э., «Элементы», 13.10.2009.
3) Теория «многоуровневого культурного отбора» позволяет рассчитать время и место появления империй, «Элементы», 25.09.2013.
4) Пётр Турчин, 2009. Долгосрочные колебания численности населения в исторических обществах.

Александр Марков