Белорусская православная церковь отпраздновала 30-летие со дня образования Белорусского экзархата и готовится к масштабным торжествам по случаю 500-летия главного духовного центра белорусского православия – Жировичского мужского монастыря. Предстоятель БПЦ митрополит Павел в эксклюзивном интервью Sputnik подвел итоги и рассказал о планах.

О свободе веры

Я искренне радуюсь тому, что у нас замечательные взаимоотношения между церковью и государством.

За многие годы существования Белорусского экзархата сложилось убеждение, что церковь не конкурент для государства. Это особый институт, который над политикой. Мы не вмешиваемся в дела государственные или политические, но занимаемся душой и сердцем каждого человека.

И государственные руководители поняли, что церковь – это не противоборствующая группа, а те, кто старается сделать все, чтобы преобразить нашу жизнь. Поэтому в 2003 году было принято решение заключить соглашение о сотрудничестве между церковью и государством. Оно действует и приносит свои плоды.

Очень важно, что церковь сегодня свободна. Самое главное, что мы имеем возможность исповедовать свою веру. Радует такое настроение со стороны светской власти – никто не довлеет над верующими. Мы молимся о мире во всем мире, о властях и воинах, о погоде, о даровании хорошего урожая.

Ведь церковь не учит ничему плохому. Не укради, не убий, не обмани, не лжесвидетельствуй. Вот это ценности, которые даровал Господь и которые являются основой жизни человека. И 1000-летняя история показала гармонию во взаимоотношениях церкви и государства. Ведь не было таких случаев, когда бы церковь предавала свой народ, свое государство и свою паству.

Белорусский народ знает цену мира, он знает, к чему может привести противостояние, вражда и ненависть на религиозной основе. И поэтому люди стремятся к миру.

Меня искренне порадовало в первые дни в Беларуси, когда я увидел, что люди семьями приходят в храм – муж, жена, дети. Очень важно, когда верующая семья одного духа, когда они вместе ходят в храм, вместе трудятся, вместе отдыхают, это показатель крепости духа. А будет крепкой семья – будет крепким и государство.

О родителях

Любой распад семьи – это трагедия. А если еще есть дети, то это огромная травма для ребенка. Он будет потом всю жизнь переживать.

Я часто говорю о своей семье. У нас мама с папой прожили долгую тяжелую жизнь, но при детях никогда не ссорились, никогда не выясняли отношений. Поэтому для меня мои родители – идеал семьи. У них тоже были проблемы, но нам они не раскрывали эту горькую сторону семейной жизни, а показывали только самое возвышенное, самое доброе.

Иногда бывало, что мама болела, папа на работе все время. И ее, видимо, все так разгорячит, жизнь ведь суровая была. Она говорит: вот я ему все выскажу. А отец приходит – они на кухне сидят, разговаривают. Мы, дети, думаем, что сейчас что-то будет. Но раздается хохот. Мать потом говорит: вот с ним попробуй поговори – все время отшучивается. Какой-нибудь анекдот ей расскажет, и сидят смеются, и все негодование проходит.

Пытайтесь находить такие моменты, чтобы можно было разрядить напряженную обстановку между супругами.

О семейных ценностях

Сейчас культивируется либеральное отношение к семейным ценностям. Все дозволено, все можно. Очень страшная рекламируется мысль: «Тебе надо все попробовать. Не женись сразу, не выходи замуж сразу, попробуй, как живется на стороне».

Это самое страшное, что может быть в жизни семейной. Человек, который начинает такую разгульную, развратную жизнь, не сможет остановиться никогда. Церковь призывает всех быть целомудренными. Если человек полюбил, то это должно быть на всю жизнь.

Я бы не сказал, что в Беларуси кризис института брака в глобальном государственном масштабе, но ситуация очень тревожная. Очень большой процент сегодня распадающихся браков.

Меня искренне радует позиция Александра Лукашенко по сохранению семейных ценностей. С таким руководителем еще много можно будет сделать хорошего и доброго. И пока он стоит и держит так эти рычаги правления, Беларусь еще долго будет жить и процветать.

Как только мы откажемся и нивелируем эти семейные ценности, основы – все, тогда ничего не удержит, тормозов не будет. Это единственные тормоза нашей государственной машины, которые могут вовремя остановить поезд, сказать: туда не ходи, туда не едь. Сохранение духовно-нравственных, семейных ценностей, патриотических – это большое поле совместной работы церкви и государства.

О свободе от греха

Сегодня размываются грани семейных добрых взаимоотношений. А они церковью всегда хранились. Что нам преподносят: нет ни мамы, ни папы, а есть родитель номер один и номер два. Эти гомосексуальные и лесбиянские ценности преподносятся. Это же страшно, это богоборчество самое настоящее. Но нам же не рассказывают, в каком они впоследствии пребывают состоянии нравственного падения. Страшно смотреть на тех, кто ведет такой разгульный и развратный образ жизни.

Поэтому возникает вопрос: а зачем это делают те, кто рекламирует и навязывает такой образ жизни? А потому, что такими грешными и падшими людьми проще управлять. Посмотрите на алкоголика, наркомана, игромана. Когда у него руки трясутся от того, что не было очередной дозы, любую команду дайте, пообещайте рюмашечку или дозу наркотика – он же вам все сделает. Он раб. Раб страстей и ваш раб. Такими людьми легче управлять.

А свободный от греха и порока человек не управляется таким образом. Он с совестью и Богом согласовывает любые свои действия. Свободный человек очень опасен для тех, кто хочет завладеть и управлять его душой и телом. А церковь проповедует свободу от греха, свободу от порока. Такие люди самостоятельные и неуправляемые.

Про армию

Я сам служил в армии, и считаю, что молодые люди должны служить.

У нас была танковая армия, артиллерийский полк, я служил в группе советских войск в Германии два года. Был водителем колесных транспортных средств. Никогда не «косил», был всегда на передовой. Год возил детишек, офицеров на мероприятия, так что доверяли жизнь и офицеров, и детей.

Вот я посмотрю на человека и безошибочно скажу, кто служил в армии, а кто нет. Тот, кто служил, всегда подтянутый, дисциплинированный, всегда опрятный. А тот, кто не служил, до пенсии будет сыночком у мамы, он никогда не будет мужчиной. Я за то, чтобы ребята служили в армии. Сегодня-то чего бояться служить? Войны нет, нет локальных военных конфликтов. Сегодня служба в армии должна быть на радость родителям. То, что мама с папой недовоспитали в сыне, армия поможет сделать.

Иногда приходят желающие поступить в семинарию, у них вопросы: а от армии освобождают, а машину, квартиру дадут? Потом, когда услышат, что и в армию могут призвать, и квартиру не дают, и машину не дают, многие даже не подают документы. Я говорю: слава Богу, пусть они и не приходят такие. Тот, кто сегодня «косит» от армии, завтра будет «косить» от службы.

И министру обороны говорил, что я только за то, чтобы ребята служили в армии.

Когда я поступал в семинарию, в 1973 году, у нас даже документы не принимали. Это была норма – отдай долг родине, послужи. Ты же потом никогда не будешь оглядываться на улице – увидел патруль и убегать. Ты защищал Отечество, ты будешь совершенно другим человеком внутри.

Наши священники присутствуют в армии, и слава Богу. Когда он может снять с себя рясу или подрясник и пробежать кросс, почистить картошку, съесть кашу в окопах, ребята совершенно по-другому смотрят на этого человека.

Руководство армии и руководство ДИН, где присутствуют наши священники, очень по-доброму отзываются о важности и значении присутствия священнослужителей. Есть некоторые вопросы у молодых людей, на которые не может ответить ни командир взвода, ни старшина, а священник отвечает. Имея опыт служения в церкви, зная Священное писание, имея опыт общения с людьми. Он все время с ребятами, он может выслушать исповедь. И как пастырь он должен помочь человеку, не допустить его падения, совершения преступления, которое тот, может быть, замыслил. Такого даже идеолог в армии сделать не может, потому что не каждый откроется офицеру со своими внутренними переживаниями, а священнику откроется. Особенно молодой человек, солдат.

Про дедовщину

У нас была дедовщина, даже в Германии, в группе советских войск. Я призвался в мае, а осенью к нам приехал командир. Он весь полк построил и сказал: даю честное слово командира, если кто-то будет заниматься дедовщиной в полку, отправлю его в дисбат. Двоих отправили, и как рукой сняло.

Меня никогда старослужащие не заставляли мыть машины, за компрессией не посылали. Были случаи, когда у старослужащего не заводится машина, я подхожу и говорю: «Александр, у тебя там поршневая стучит». Он мне отвечает: «Иди, салага, какая поршневая». А потом специалист говорит, что и правда – поршневая застучала. И они спрашивают: ты что, салага, действительно разбираешься? Поэтому на самые ответственные работы они брали меня, не заставляли делать грязную работу.

Многое зависит от самих ребят: если ты действительно не лопух, то никто над тобой смеяться не будет.

Хотя меня прессовали в армии за то, что нашли иконочку и крестик. За то, что я не комсомолец.

Наличие дедовщины зависит от руководства. И не случайно сегодня присутствие в воинских частях священнослужителей нивелирует эту проблему. Священник с нравственной стороны объясняет: ребята, зачем вы издеваетесь?

Чем опасна дедовщина? Она опасна и в мирное время. А случись война? Ведь тому, над кем ты вчера издевался, дадут оружие, он тебе в спину завтра выстрелит.

Здесь лежит принцип христианский: не копай яму другому – сам в нее попадешь. Не ищи себе врагов на ровном месте, ищи себе друзей, которые придут на помощь.

О митрополите Филарете

Жизнь в церкви так выстроена, что с нее взяли пример многие, даже в светской жизни, даже в спорте. Вот взять эстафету: бежит группа людей, несет палочку, передает ее другим. И у нас так. Он взял эту палочку – экзархат, весь путь прошел, передал мне. Теперь я этот посох несу, потом передам другому.

Для нас сегодня, для белорусского народа, для Белорусской православной церкви он (Владыка Филарет) символ, молитвенник. Я искренне верю, что у него сегодня чистое, прямое общение с Богом.

Мы его освободили от всех административных вопросов, бюрократических, канцелярских. Этим занимаюсь я и мои помощники. А он размышляет о Боге, молится, присутствует на богослужениях. Он стал реже служить, потому что ноги подводят. Вот это самое главное. Он присутствует на заседаниях Синода, может, и не вступает в активную дискуссию, но мы его видим как символ умиротворения.

Я встретил молодого человека в Минске, и он говорит: куда пойти учиться, чтобы стать «филаретом»? Он думает, что Филарет – это должность. Владика Филарет настолько вошел в нашу жизнь, что все думают, что это должность такая. Он такого высокого полета человек, что его все уважают, все любят.

Мы сделали все возможное, чтобы он не чувствовал никакого дискомфорта. За ним ухаживают люди, к которым он привык, они его любят, и он их любит.

Накануне 30-летия экзархата я направил приглашение ему, но здоровье оставляет желать лучшего. Но мы молимся за него, так же, как и он за нас.

О трудной истории экзархата

Давайте вспомним, что Экзарх всея Беларуси митрополит Филарет был назначен на пост в трудные годы лихолетья, когда церковь была в числе репрессируемых, гонимых, когда закрывались монастыри, когда священнослужители и верующие люди преследовались, терпели ссылки, лагеря и даже смерть.

Очень много тогда пострадало людей, а за что? Только за веру в Бога. Что они плохого сделали государству или людям? Совсем ничего – проповедовали Евангелие, призывали людей жить по заповедям Божьим.

На то время в Беларуси было открыто около 367 православных храмов, а до революции на территории современной Беларуси было более 2 тысяч православных храмов.

Была всего одна епархия на всю Беларусь. Как может епархиальный архиерей управлять таким огромным пространством? Это нереально. Это делалось для того, чтобы ослабить церковь. Но гонители забыли о самом главном: что церковь – это бого-человеческий организм. Основана церковь не людьми, а Богом. С Ним бороться совершенно бессмысленно. Господь все видит, и все знает, и дает возможность проявить себя любящими искренними людьми.

Учредив Белорусский экзархат, митрополит Филарет принял решение открывать епархии, через несколько месяцев уже были четыре епархии. И до сегодняшнего дня продолжается этот процесс. Хотя есть люди, которые привносят смуту – говорят: если будут разукрупняться епархии, то это признак разъединения, и повиляет это на государство: оно, государство, развалится. Ну настолько абсурдно это мнение! Я в этой связи говорю: вот посмотрите на дерево – чем крупнее корневая система, тем крепче стоит дерево, точно так же и государство, и церковь. Создавая новые епархии, мы только укрепляем церковь, укрепляем государство. Чрезвычайно важна такая административная структура управления церковью.

В настоящее время в Беларуси 16 православных епархий, 7 духовных учебных заведений – мирская духовная академия, две семинарии, есть институт теологии, три духовных училища, 35 монастырей.

Очень большая работа в приходах проводится — и миссионерская работа, и просветительская, и образовательная, и благотворительная, оказывается помощь и тем, кто находится в местах лишения свободы, в больницах. Мы стараемся окормлять всех.

О других конфессиях и отношениях с государством

Замечательные межконфессиональные взаимоотношения сложились в Беларуси на протяжении многих лет. Все 30 лет белорусского экзархата свидетельствуют об этом.

В этом году мы отмечаем 180 лет со дня проведения Полоцкого собора. Он проходил в 1839 году, а до этого в течение почти двух столетий шла борьбы между православными и униатами на белорусской земле. Полоцкий собор прекратил вражду и ненависть, более одного миллиона 600 тысяч униатов возвратились в лоно православной церкви, и прекратилась вражда на религиозной основе.

У нас добрые отношения и с католиками, и с мусульманами, и с иудеями, и с другими религиозными конфессиями. Мы приходим к ним, когда нас приглашают. Они приходят к нам, когда мы их приглашаем. Праздники встречаем вместе, молимся каждый у себя, но живем и трудимся вместе.

Самое главное, что мы не делаем, – не убеждаем друг друга изменить своей вере и своим принципам. Об этом мы не говорим. У нас много общих вопросов – мир, дружба.

Об аппарате уполномоченного по делам религий говорим. Вы обратите внимание: в демократических государствах нет этого аппарата. Как у нас, так и там существует Конституция, которая дает право любому человеку исповедовать ту или иную религию свободно. Есть законы, которые регламентируют жизнь людей, а есть аппарат уполномоченного, который контролирует. И это накладывает какой-то негативный отпечаток. Он нам не мешает сегодня, но есть вопросы.

Вот у нас в Беларуси государство пошло на беспрецедентный шаг: дает гражданам многих стран свободный въезд в страну. Люди имеют возможность в течение 10 дней пребывать в Беларуси без визы. И верующие могут свободно посетить, но если вы хотите принять участие в богослужении, нужно это все согласовывать.

Государство сегодня считает каждый рубль, мы и говорим: вот сэкономьте на этом. Зачем вам аппендикс, который существует, а он совершенно не нужен? В России нет сегодня аппарата уполномоченного, но ни страна, Россия, ни Русская православная церковь от этого не страдает. Но если вы хотите содержать какие-то аппараты и бросать деньги на ветер, то пожалуйста.

Поэтому мы часто «полощем косточки» аппарату уполномоченного, я думаю, они не обижаются. Очень важно сказать, что мы не выступаем агрессивно друг против друга, мы не боремся с аппаратом уполномоченного, мы живем в тех условиях, в которые нас поставила жизнь. Мы выполняем свою миссию, они – свою миссию.

Мое совершенно четкое убеждение, что это пережитки прошлого. Как и постановление Совмина о назначении священниками только граждан страны – отголоски советской богоборческой системы, которая контролировала и пресекала любые действия церкви.

О 500-летии Жировичей и визите патриарха Кирилла

Святейший дал принципиальное согласие прибыть с визитом в Беларусь 18-20 мая 2020 года.

Торжества запланированы в Жировичах по случаю 550-летия первого обретения Иконы Божьей Матери, 500-летия второго обретения иконы и 500-летия со дня образования Жировичского монастыря.

Будем надеяться, что также в Минске пройдет очередное выездное заседание Священного Синода Русской православной церкви. Какие будут вопросы рассматриваться, мы даже до последнего не знаем. Бывает, спрашиваем у Святейшего, сколько по времени будет длиться заседание, а он отвечает: «Как пойдет, как будем обсуждать».